Отправлено: 15.05.11 14:58. Заголовок: Маскарад. Театр им.В..
Маскарад. Театр им.Вахтангова. 14.05.2011
Главная моя претензия к этому спектаклю – это его академичность. Те, кто выходят из театра с готовностью побить Римаса Туминаса камнями за «надругательство над классикой», видимо, эту самую «классику» видят несдвигаемым валуном, не понимая, что за столетия и камни изменяются, ибо точат их вода и время. Спектакль в Вахтанговском именно классичен – ибо текст в нем купирован по минимуму с сохранением основных монологов, фраз, сюжетных линий. Да и смысл остался прежним – думаю, тем же самым, который заложил в пьесу сам автор. (Другое дело, ЧТО он заложил – уверена, что и современники «выкручивали» трактовки то так, то этак, видя в тексте каждый своё).
Правда, как будто уставая от этой самой академичности, режиссер вдруг начинает откровенно хулиганить, нарушая плавность течения спектакля выходками, которые вызывают у одних злое недоумение, у других (у меня, в частности) улыбку.
Посему – вдруг Неизвестный пробежит по сцене с огромной рыбиной под мышкой (той самой, которую «человек зимы» вызовет в прологе чем-то вроде «гули-гули-гули», и вместо которой однажды внезапно вынырнет из проруби… аквалангист). То грозный муж дамы оборотится дрессированным медведем на цепи – да и затанцует пребойко. То баба с ведром окажется на «машкераде», поедая мороженое. То повиснет в пустоте, как созвездие серебром сияя, сабля князя Звездича. То сам Звездич, на мгновение превратившись в пушкинского Сильвио, наполнит «фуражку» черешней… да и заведет со слугой диалог на псевдогрузинском о качестве «вишЬни» и «чЭрЭшни» на рынке...
И всё равно – спектакль будто в щелочку покажет зрителю дразнящий язык, вернувшись к ХОРОШЕЙ академичности.
А еще это очень красивый спектакль.
И красота его – разом для глаз, для ушей и для сердца. Для глаз – эффектные костюмы… и правда маскарад, этакая рождественская сказка, в котором солируют не люди, а бесконечный снегопад, словно «снежный лифт», который все падает и падает вниз так, что кажется – люди в нем невесомо взлетают.
Для ушей – музыка потрясающего Фаустаса Латенаса, где ведущей мелодией – волшебный Вальс Арама Хачатуряна.
Для сердца – сама история Любви и Смерти, в коей главным действующим лицом – Евгений Арбенин в немыслимом исполнении Евгения Князева. Самое первое его появление – когда он просто сидит в левой кулисе… ах, КАК сидит! Будто магнит, он притягивает к себе твои глаза… и ты теряешься… и неважна тебе делается на мог жизнь – реальная и сценическая… Только бы смотреть на мгновенные изменения этого красивого лица… крошечные изменения, каждое из которых так много означает… Только бы слышать этот потрясающий голос – будто глубокий переливчатый раскат грома, за которым то сверкнет страшная ослепляющая молния… то теплый умиротворяющий дождь польется потоком... А как читается лермонтовский текст! Потрясающе!
Можно писать и о замечательной баронессе Штраль (Лидия Вележева). Вот – ЖЕНЩИНА! Понятно, почему за ее колокольчиком… и даже без колокольчика за ней пойдут все. Красота, страсть, ум и уверенность!.. И потому так нелепа ее любовь к бездумно порхающему по жизни Звездичу… потому так страшен обращенный к ней гнев монолога Арбенина.
Милая Нина (Мария Волкова), замечательный «слуга зимы» (Виктор Добронравов)… да и массовка хороша до невозможности…
В общем, хороший спектакль. Печальный и страшный – да. Но – хороший.
"Изобретение любви", 26 апреля, РАТИ. Спектакль по пьесе Т. Стоппарда. (Пошла на спектакль, потому что видела ссылку на этом форуме на студенческие спектакли, так что спасибо Администратору)
Как и на "Береге утопии", мне опять повезло увидеть, но не режиссера (хотя и режиссера тоже), а одного из руководителей курса Евгения Каменьковича. Он перед спектаклем рассаживал недорассевшихся зрителей, а потом сказал несколько слов. Сразу сообщил, что он здесь только по причине присвоения институту статуса университета. Подчеркнул, что спектакль "качественный", и что автор пьесы его видел и одобрил, а что в этот день, в присутствии режиссера (а может, руководителя?), будет сыгран особенно хорошо.
После спектакля уже я прочитала пьесу. Спектакль смотреть было легче и приятней. Пьеса посвящена Альфреду Эдварду Хаусмену (АЭХ) (1859 – 1936), кембриджскому профессору латыни и викторианскому поэту . Кому-то что-то говорит это имя? Мне нет. Герои пьесы многие известные и жившие в то время ученые-филологи и английские писатели . Мне из которых знакомы только Оскар Уайльд и Джером К.Джером. В этом смысле "Берег утопии" гораздо понятнее. Но, с другой стороны, для постановки в студенческом театре она подходит, потому что значительная часть действия посвящена студенческим годам Хаусмена и его друзей, в одного из которых он влюбился (наверное, раньше бы студентам не дали ставить такую пьесу), и долгое время его возлюбленный ничего об этом не знал . А Хаусмен, самый блестящий студент на курсе, завалил экзамен, устроился работать поближе к этому другу, в Королевское патентное бюро в Лондоне, в конце-концов друг обо всем узнал, не без намеков со стороны, но от Хаусмена. Сам друг был "не такой", он вообще женился, но друзьями они остались. В реальной жизни, как было сказано в послесловии, этот друг, Мозес Джексон, и Хаусмен одно время вместе снимали квартиру. Так что все запутано. Попутно Хаусмен, все-таки через год сдав экзамен, продолжает научную деятельность. "После отъезда Мозеса в Индию в 1887 г. Хаусмен живет затворником. Его статьи о текстах Горация, Эсхила, Проперция и Овидия выходят в ведущих филологических журналах; он переводит на английский Горация и Овидия. Критикуя работы коллег, Хаусмен выбирает личный, предельно ядовитый и беспощадный тон; исключения редки и относятся, как правило, к ученым прошлого." В конце-концов он стал профессором Лондона и Кембриджа. А Джексон из Индии переехал семьей в Канаду и там умер. В пьесе пожилой Хаусмен, умирающий в лечебнице, видит себя молодого и своих товарищей, видит Харона и вспоминает Аид (остров?), куда в студенческие годы они ездили на пикник, видит всю свою жизнь.
Пьесу непросто было читать, потому что в ней много латинских выражений, просто строки непонятного текста, не всегда с переводом. Хотя познавательно, о древней Греции, о Риме. Говорится о событиях в Англии , которые, возможно, англоязычным читателям знакомы, у нас же, думаю, только тем, кто специально интересуется. Со сцены воспринималось лучше. По существу вся пьеса в спектакле была отражена, когда читала, то практически все, кроме не очень значительных деталей, было уже знакомо. Музыка понравилась, оформление аскетичное, но все понятно. В сам зал входишь из коридора со стенами из беленого кирпича, как в какой-то обители (где служат Театру).
Из всех выразительностью лица больше всего понравился сам Каменькович (в спектакле не участвовал), особенно когда рассаживал зрителей. Я куда-то дела программку, поэтому об актерах - без фамилий. Главный герой - АЭХ - Хаусмен без возраста - держит все действие. Ректора Паттисона, ученого-классика, приверженного спорту, играла девушка, мне показалось, или она постарше других , или уже имеет какой-то актерский опыт. Уверенно играет, образ получился яркий, мягкие приседающие прыжки, гибкость, подчеркнутый акцент (возможно, у нее самой есть акцент ). Остальные вполне соответствовали своим ролям. Поскольку на первом ряду некоторые фотографировали, я попробовала тоже сфоткать. На мобиле, качество никакое, но общее представление можно получить.
Поллард, АЭХ и Джексон - студенты.
Джон Рёскин, выдающийся искусствовед и критик и Марк Паттисон, ректор Линкольн-колледжа, ученый-классик
"Белые ночи" Мастерская Петра Фоменко, 15 мая 2011
Сегодня в первый раз со дня премьеры "Чайка" пролетела мимо меня. Пожертвовала ею ради Фоменок. Признаться, когда узнала, что спектакль идёт 1 час 40 минут, мелькнула мысль подъехать в Сатирикон к последнему действию - но быстро отпала. "Чайка" - спектакль фанатский, зависимость от него сильная, но надо и честь знать.
После трудной недели отдохнула душой. Не очень люблю раннего Достоевского, но здесь всё срослось. Спектакль по-хорошему сентиментален, без банальной слезливости, лёгкий и горький, дающий надежду. О тех, у кого вся жизнь ещё впереди ("молодость, молодость...") На лице Агуреевой - "ряд волшебных изменений", её Настенька - чудесная, живая и правдивая. Мечтатель - Томас Моцкус - очень хорош. Тут ведь такое дело: образы сентиментальны по сути, но текст УЖЕ парадоксален, с сильной энергетикой, мир повести - фантастичный и гротесковый. Не думала, что всё это удастся так удачно совместить. У героев слёзы стоят в глазах, и в то же время спектакль весёлый - остановившийся на подступах к трагикомедии. Образ Петербурга - уже привычный в театре: с панорамой, лёгкими конструкциями, лишёнными опоры. Сценография даже напомнила немного рамтовский "Портрет" - в более камерном варианте. "Вставной номер" из "Севильского цирюльника" - прекрасный, озорной, изящный. Да и вся музыкальная сторона спектакля - замечательная. Хороши все герои - и решением, и исполнением. Чего стОит Матрёна, старающаяся при каждой возможности "прислониться" к Мечтателю (он от неё лишь отмахивается добродушно).
Ирината
администратор
Пост N: 5452
Отправлено: 16.05.11 08:56. Заголовок: Белые ночи. Мастерск..
Белые ночи. Мастерская Петра Фоменко. 15.05.2010
Во первых строках своего письма хочу поблагодарить человека, который эти строчки не прочтет… ну, да я перескажу устно. Знаете, это такое счастье, что в театрах работают люди, которые искренно любят место своей работы… и стараются делать всё возможное, чтобы и другие (неравнодушные) люди со стороны тоже могли приобщиться к Любимому Театру. Посмотреть. Полюбить. Ощутить радостное состояние творческого полёта – в сопереживании артистам, режиссерам, другим зрителям… Вот если бы не такой очарованный театром человек, мы с Lotta могли бы и пропустить мимо себя такое чудо, как Мастерская Фоменко.
Главное для меня в этом театре – не восторг, не экстаз, не узнавание нового или взгляд на старое с новой стороны. Главное здесь – сопереживание. Вот уже сколько раз, приходя на фоменковские спектакли, я ловила себя на том, что к финалу не хочу расставаться в героями (не с артистами – хотя артисты в этом театре великолепны ВСЕ, а именно с героями)… хочу хоть немного придержать их возле себя… Примерно так, как иногда не хочется отпускать из гостей хорошего человека, хочется договорить, доспорить, угостить еще чем-нибудь вкусным… да просто посидеть рядом, ощущая добрую энергетику собеседника.
Ранний Достоевской с его простенькой историей о двух одиноких людях, случайно встретившихся летней ночью на петербургской набережной, с историей о любви, которая наклюнулась, как птенец из яйца, была совсем рядом… да не состоялась. Герои (и артисты) будто нарочно просты внешне, обыкновенны, даже, при придуманном ими самими романтизме – не романтичны. Но – это играется так тонко, так трепетно и так ПРАВДИВО… АХ! – как хорошо играется! Вот ровно та степень театрализации, когда, смотря на ЖИЗНЬ, еще краешком души понимаешь, что – театр это, ТЕАТР.
А уж сколь хорош «театр в театре» со сценами из «Севильского цирюльника» - и «восхитительный Россини» потом долго звучит в тебе воспоминанием…
Да-да, дивный спектакль… И театр хорош. Его Старая сцена с крохотным буфетом, где восхитительно пахнет кофе; фойе, в котором портреты актеров – ну просто немыслимой красоты и совершенства (и как приятно, что среди прочих там фотография Олечки Левитиной – ведь больше 10 лет назад она ушла в другой театр… а помнят… любят!). Небольшой узкий зал, наши дивные места во 2 ряду… …И даже программка в очередной раз милейшая – этакая записочка, ленточкой перевязанная…
Хороший был вчера вечер.
Ирината
администратор
Пост N: 5459
Отправлено: 19.05.11 09:43. Заголовок: Берег женщин. Театр ..
Берег женщин. Театр им.Вахтангова. 18.05.2011
Откровенно не фанатея, я всё-таки люблю спектакли с обилием музыки. И с хорошо поставленной пластикой. При этом мне нравится, когда поют и двигаются не просто специально обученные люди (опера и балет), а именно – любимые мною драматические артисты.
В «Береге женщин» актеры не произносят ни одного слова. Лишь голос Марлен Дитрих звучит над сценой и над залом, и все эмоции, все переживания героинь – лишь танцем и жестом выражаются. И костюмы… Ах, что за прелесть, эти летящие или струящиеся платья времен Дитрих, эти бархатные туфельки на каблучках с обязательной «перепонкой» через подъем и изящной пряжкой!.. Ах, какое это изящество и красота!..
Программка поясняет: Литовский балетмейстер Анжелика Холина обратилась к теме войны как катастрофе, согнавшей с родных мест, лишившей крова людей разных национальностей. Мужчины стали воинами, женщины — изгнанницами, бежавшими от ужасов разрушения и насилия. Они оказались на неведомой земле в городском кафе в ожидании очередного корабля в надежде на спасение и обретение пристанища. Берег женщин — это берег надежды, к которому устремляются героини спектакля. Действие этого спектакля — ожидание, каждый персонаж — индивидуальность со своим прошлым, настоящим, мечтой о будущем... ...Марлен Дитрих поет на немецком, английском, французском, иврите и это тоже совпадает с национальностью персонажей спектакля. Не всегда понятны слова, но читаем язык эмоций — страсти, расставаний, любви, надежды. Несколько часов из жизни женщин, тревожных, трепетных, трагических, переданных пластикой, танцем, жестом, музыкой.
…Какое определение можно поставить к слову ЖЕНЩИНА? Красивая. Любимая. Добрая. Нежная. Нервная. Преданная. Страстная. Скромная. Трогательная… Когда женщина попадает в беду, она бывает испуганной. А потом становится сильной и мужественной…
Это – про настоящих женщин. А НЕнастоящих на сцене не было. Женщины созданы разными… но такими прекрасными! (Понимаю, что эту фразу должен бы написать мужчина… но где ж их взять-то)…
Разные женщины – разные и танцы. Нежные и нервные. Страстные и скромные… Это и правда Берег Женщин. Здесь трое официантов… А все остальные мужчины – это фантомы, сны, мечты, воспоминания, которые возникают «из миража, из ничего»… в ничто и уходят… А женщины остаются – мечтая и вспоминая… Да и просто – ЖИВЯ, создавая свои крохотные мирки, обустраивая их по возможности уютно… Женщины ссорятся и дружат, жалеют друг друга и ненавидят – на то они и женщины…
Официанты стараются утешить, помочь, накормить и защитить – ибо это мужчины, чувствующие себя в ответе за эту хрупкую красоту и беззащитность… … и только раз в кафе появится не мираж, а настоящий мужчина – этакий мачо… или, точнее сказать, себялюбивое чмо… Но, может, лучше пусть не будет НИЧЕГО, чем будет – ТАКОЕ… Избавились от этой дряни, слава Богу!..
В общем, рекомендую посмотреть и получить удовольствие… Ибо – ну, вот как объяснить суть и одновременно прелесть того или иного танцевального номера?
И только вот это. Вот он выскочил на сцену – в пижонистой кепочке набекрень, костюме с бриджами и черном шарфике. Весёлый и нагловатый. Любящий себя – и любимец женщин… Ну, Виктора Добронравова я знаю оч.хорошо – и откровенно люблю. …Но вот и Она. Какая нежная в своем летящем кремовом платье. И вся при этом – как огонь, что и обогреть может, и обжечь, и спалить всё вокруг. (Ну, естественно: Она – это Евгения Крегжде. Лучшая из женщин молодого поколения Вахтанговского). Конечно, номера в спектакле идут «по нарастающей»… но вот это – КРЕМОВОЕ ТАНГО – танцуется почти в самом начале, так и оставаясь до конца лучшим, самым запоминающимся, номером.
Весь спектакль построен на красоте. Он замечательно лёгок и приятен… И при этом это очень грустный спектакль. Ибо в финале, выстроив из чемоданов ограничительный барьер – они проходят через него по одной. И уходят, уходят, уходят… И тоже становятся печальным и милым воспоминанием… И хочется плакать…
бельчонок
постоянный участник
Пост N: 127
Отправлено: 20.05.11 13:07. Заголовок: бельчонок
Вчера был и очень веселый и очень грустный день. Уже ближе к вечеру стало известно, что в последний раз, а так хочется сказать крайний был спектакль "Riverside drive", с участием Одина Байрона и Казимира Лиске. Ребята молодцы, отыграли как всегда на высоте. Видела этот спектакль и не раз и на мой взгляд это был лучший, с изменениями с придумками ребят, вот смотрела бы и смотрела. Так как этот спектакль шел в рамках Московского международного фестиваля студенческих спектаклей "Твой шанс", то после спектакля была возможность задать вопросы. Этот разговор вел критик, хотя этого дядю, жаль забыла как зовут словом "критик" я не назвала бы. Позор ему за не зание, что Один Байрон состоит в труппе театра "Сатирикон, и за вопросы порой составленые так сложно, что и человек родившийся в России с трудом бы понял о чем идет речь, а уж иностранцы тем более, но при этом они пытались понять за, что им от меня отдельное спасибо. Разговор был очень веселый и действительно интересно было пообщаться с ребятами. Хотя сама вопросов не задавала, но слушать было одно удовольствие. Хороший вечер был в чудесной компании на интересном спектакле, мне честно будет этого не хватать!!!!
Ирината
администратор
Пост N: 5470
Отправлено: 23.05.11 12:56. Заголовок: От литчасти театра &..
От литчасти театра "Эрмитаж":
Уважаемые друзья и коллеги!
Судьба театра «Эрмитаж» временно решена. Трудные переговоры с Департаментом культуры г. Москвы наконец завершились консенсусом. В ближайшие годы ремонт театра и его повседневная жизнь (спектакли и репетиции) будут проходить в иных условиях и по иному проекту, нежели предполагалось раньше.
Подробности этой истории – как будет вестись реконструкция исторического здания театра, где мы будем жить гастролировать, что и как показывать, какие спектакли репетировать -- вы сможете узнать 24 мая в 12.00 на пресс-конференции, которая пройдет в фойе театра «Новая опера».
Художественный руководитель театра Михаил Левитин ответит на все вопросы журналистов и друзей театра.
Сцена из спектакля "Капнист туда и обратно"
Ирината
администратор
Пост N: 5479
Отправлено: 25.05.11 23:29. Заголовок: Сейчас прочла ЗДЕСЬ,..
Сейчас прочла ЗДЕСЬ, сижу и плАчу от счастья. Беда обошла любимый мой театр стороной... но всё равно - нависает где-то рядом чёрной тучей. То ли мимо пройдёт, то ли шарахнет злой молнией... Лучше бы - мимо. Я не знаю, чем смогу помочь... но я постараюсь это сделать. Потому что Эрмитаж - это не просто любимое. Это родное... Это - моё главное театральное счастье.
МЗ победил...
...Убил при этом миллионы своих нервных клеток, но победил. Потому что ОН не мог не победить. Вчера на сборе труппы в НОВОЙ ОПЕРЕ ?! (пожарники закрыли театр до 28-го мая) рассказал нам, КАК это было и ЧТО теперь будет. Еще год мы работаем в нашем театре. А в это время реставрационная мастерская Андрея Анисимова, помогавшая МЗ в битве гигантов, делает новый проект, не только ремонта, но и реконструкции театра. Мы в это время работаем в Малом зале. На месте остаются все службы. И спасибо за поддержку уважаемому Общественному наблюдательному совету театра и отдельно Олегу Павловичу Табакову.
Смотрите совершенно прекрасные (впрочем - как обычно) фотографии Жени Люлюкина, которые снимались, когда в театре еще шли последние спектакли, но сотрудники уже начинали собирать вещи. Театр Эрмитаж глубокое закулисье.И низкий ему поклон - он не только блестящий фотограф, способный легко и весело работать в разных жанрах, и тонко видящий человек, но и верный друг. А это ОЧЕНЬ дорогого стоит.
Из выступления на пресс-конференции 24 мая 2011 года Михаил Левитин
Существование нашего театра похоже на роман. Он пишется жизнью. С точки зрения нормального человека, он, возможно, и безумен. Но в театре так бывает. Невероятная история — что нас услышали! Но нас услышали.
Я не мог осознать до конца, что можно разрушить наше театральное здание, а потом его снова построить. Просто отказывался верить!
Напомню вам, что театр должен был быть закрыт на 22 месяца только на аварийные работы, но вполне компетентные люди объяснили мне, что этот ремонт может продолжаться годами. Моей жизни просто может не хватить на то, чтобы конца этого ремонта дождаться.
И тогда мы начали действовать. Общественный Наблюдательный совет, созданный при СТД РФ, в который любезно согласились войти Сергей Бархин, Александр Калягин, Евгений Миронов, Олег Табаков, Владимир Урин и Валерий Фокин — это была хорошая мысль. Если бы не этот совет, скажу я вас сейчас, и невероятно разумное поведение О. П. Табакова, который сообщил нашему новому мэру о своих сомнениях по поводу нашей ситуацией и ситуации вокруг театра «Геликон» Дмитрия Бертмана, мало что бы у нас получилось. Плюс — спасибо прессе, которая нас поддержала. Кроме тех, кто писал, что «все хорошо» или «все плохо». Так не бывает. Спасибо и С. И. Худякову, главе московского Департамента культуры, который в результате наших переговоров вышел на беспрецедентное для себя решение. В чем оно состоит?
На совещании в Департаменте культуры, которое состоялось 19 мая, очень крупная реставрационная организация, Мастерская Андрея Анисимова, который, кстати, был когда-то директором нашего театра, взялась за новый проект реконструкции «Эрмитажа». Здание было обречено, 2 экспертизы прошло, и город уже утвердил проект. Но Андрей Анисимов и его команда, вникнув в проблемы нашего здания, нашего дома, и зная, что здание старое (ему уже 170 лет), предложил «мягкую» реставрацию, по плану которой театр можно было бы не выселять. Пока за нами остаются некоторые офисные помещения в правом крыле и Малый зал, в котором можно репетировать, а также играть маленькие спектакли театра: «Координатор», «Последнее письмо», «Мою старшую сестру» и перенесенные из большого зала «Ивонну», спектакль Алексея Левинского, и «Снимок Бога». Выяснилось, что в старом проекте не была учтена главная ценность этого исторического здания — деревянная конструкция крыши, те самые балки, которые прогнулись и которые журналисты, к нам приходившие, все время им требовали показать. Менять дерево на железобетон оказалось категорически нельзя.
Так что осенью мы будем играть в Мастерской П. Фоменко и Центре Вс. Мейерхольда, плюс — наш Малый зал и репетиции. Театральный центр на Страстном как прокатная площадка отпал, поскольку Департамент настаивает, чтобы мы выбрали здания, находящие в его ведомстве. Всего — 18 спектаклей в месяц. Осенью же мы играем Домбровского («Меня убить хотели эти суки») на фестивале в Одессе, Чехова («Тайные записки тайного советника») — в Баденвейлере, и едем на большие полноценные гастроли в Петербург.
Репетиции спектакля «Лес», которые я начал, откладываются, все-таки я буду сначала выпускать «Мамашу Кураж». Начнется и реализация другого проекта, я называю его «Золотой проект», — постановка недавно опубликованного и малоизвестного произведения Ю. Домбровского «Рождение мыши». Это «роман в повестях и рассказах», как сказано в подзаголовке, связанных общими героями. Роман о любви. Только о любви. В нем будут участвовать лучшие, на мой взгляд, и единственные в своем роде режиссеры моего поколения: Алексей Бородин, Алексей Левинский, Кама Гинкас, Генриетта Яновская, Юрий Погребничко. Хочу еще обратиться и к Валерию Фокину, если это будет ему интересно. Каждый из режиссеров поставит по новелле. Солидарность очень талантливых и лучших людей своего поколения — это великая вещь.
Как мы будем кувыркаться в этой непростой бытовой ситуации реконструкции и ремонта, я пока не понимаю. Но будем — забыв недуги и вспомнив про свои творческие дела. Теперь, когда нам так пошли навстречу (случай небывалый!), нам нельзя проиграть. Нельзя проигрывать, когда нельзя проигрывать!
Я благодарен Сергею Ильичу Худякову за то, что он на это решился. При расставании он мне сказал: «Теперь вы отвечаете за все абсолютно — за это здание, за судьбу театра, за стройку». Я сначала испугался, но потом вспомнил байку своей «подружки» Риты Райт-Ковалевой, которая мне советовала: «Не забегай вперед, добежал до сосны, перемотал портянки — и к следующей сосне». А за лес заглядывать не надо.
Советую всем — не преувеличивать значения неприятностей: они все равно много хуже, чем нам кажется, но тратить нервы на это не стоит.
Ирината
администратор
Пост N: 5484
Отправлено: 27.05.11 09:49. Заголовок: Мера за меру. Театр ..
Мера за меру. Театр им. Вахтангова. 26.05.2011
…как мы предполагали, так и вышло: с премьеры спектакль выровнялся, так что даже казавшаяся бесконечно долгой сцена в тюрьме (с определением Помпея в помощники палачу и попыткой казни хамоватого Барнардина), прошла «на ура». Раньше-то она была смотрибельной в основном из-за светового решения (пространство дивно наполнялось дискретным светом через щелевые отверстия под колосниками). Да палач Суккенсон/ Л.Бичерин и Барнардин/В.Добронравов были хороши. Сейчас – сцена резкая, быстрая; да и весь остальной спектакль не только без провисов идет, но и как бы НЕ ХВАТАЕТ иногда продолжительности сцен – хочется продлить.
Я поняла, в чем могут состоять мои нарекания к этой постановке. В актерах. Понимаете, это ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ актеры Вахтанговского театра, но это, увы, не актеры Бутусова, который, определенно, требует от исполнителей «полной гибели – всерьез». Здесь большинство из них доходят до определенной черты, за которой начинается театральное безумие, перемешанное с театральным восторгом… и не переступают ее. Они так и остаются очень хорошими.. даже замечательными, потрясающими актерами, которых я уже узнала и полюбила в других спектаклях… но которые чуть отчужденно смотрятся в спектакле Юрия Николаевича. (Господи, как-то он будет там, в Ленсовета…)
Впрочем, к нескольким персонажам мой упрек не относится. Всегда, практически без исключения, ставя на верхнюю ступеньку восхищения актеров-мужчин, в этот раз хочу выделить женщин-актрис. Евгения Крегжде (Изабелла) и Мария Бердинских (Джульетта) – вот кто по-настоящему поражает.
Сцена прощания Клавдио (В.Бельдиян) и Джульетты (а прощаются они навсегда – на утро назначена его казнь) поставлена и сыграна так трогательно… что как тут было не захлебнуться слезами. Худенькая малышка Джульетта с огромным животом и пластикой женщины, которая должна родить вот-вот.. буквально – ВЧЕРА. Медленный-медленный танец, в котором слиты двое возлюбленных –она стоит на цыпочках на его ботинках… повороты, открывающие то его, то ее лицо, на которых застыло горе и безразмерное отчаяние… и пальцы рук, которые не оглаживают спину, а непрерывно точечно касаются ее – будто надо запомнить вот это ощущение теплоты любимого тела… или передать часть своей энергетики – да, она мала, но в ней так нуждается уходящий… так нуждается остающийся… И потом, когда, рыдая, эта девочка кается в грехе – и одновременно признается в любви… Господи, как щемит сердце… как больно – до слёз больно.
То, что делает Крегжде в роли Изабеллы – вообще описанию не поддается. Это какое-то волшебство, ибо эта юная монахиня не только светится волшебным сиянием, но и будто летает над сценой. Так, в сцене первого разговора её и Анджело (С.Епишев), когда Лючио (О.Лопухов) и Тюремщик (А.Иванов) гонят ее в нужном направлении простым дуновением – кажется, это не театральная метафора, а девушка и правда – поднимается над сценой и переносится этим слабым ветерком. Маленькая, нежная… НАСТОЯЩАЯ – и в смехе, и в восторге, и в горе, и в истерике… Такую хочется обнять и защитить. Такую так легко обидеть – и насладиться её обидой (что, кстати, и делают сначала «отрицательный» Анджело, а потом, совершенно неожиданно, его «положительный» двойник – герцог Винченцо).
Сергей Епишев, сыгравший две эти роли и замеченный мной когда-то в антрепризе с участием Д.Суханова, а потом - в «Ночной фантазии…», актер очень интересный (да и цветов он собирает на поклонах больше всего: сразу видно, кто у них в театре «большой» - причем это в прямом и в переносном смысле). Однако в первом действии, отметив хороший уровень игры (кстати, сидела на 1 ряду справа – в начальной сцене, «замусоривании» пространства, просто с наслаждением наблюдала за тем, как он сидит: красиво… безучастно...), в число лучших в спектакле его не определила. Зато второе действие… о, Боже мой… какой потрясающий (по тексту и по исполнению) монолог – о смерти, которая сопровождает тебя в каждый момент твоей долгой ли, короткой ли жизни… Это было так сильно, что я с трудом себя потом «собрала» для дальнейшего внимания к действию… Ну, и пусть Епишев – актер не совсем «бутусовский». Он просто очень мощный актер. Нравится он мне. (И, судя по обилию букетов – не одной мне).
Уникальна музыка (Фаустас Латенас!). Там наверняка есть своё (может быть, вот эта долгая тяжелая мелодия с неожиданными «вскриками» музыки, которая сопровождает многие сцены). Но главное, как мне кажется, в том, что Латенас идеально подбирает и встраивает в спектакль ЛЮБУЮ музыку. Ну, вот просто – не может в том или ином фрагменте звучать иное. Только это. Ибо – идеально.
Ну, и напоследок не могу немного не поязвить… Помню, как нас на премьере привела в восторг сцена, когда всё вокруг горит алым пламенем… а потом подмостки за несколько мгновений совершенно очищаются от груд мусора. Вы знаете… в НАШЕЙ «Чайке» горение – лучше. Хоть и делается оно изначально (пока, усилиями Бутусова со товарищи не начинает «обтекать» задник с «колдовским озером») без каких-то специальных театральных приемов (только – ЗВУК).… Здесь же – и канистра с керосином, и зажигалочка с настоящим огнем, и световой эффект… А у нас-то ЛУЧШЕ!.
Правда, финальная сцена «Меры за меру» с очередным замусориванием сцены (и разноцветные пластиковые бутылки взлетают, как радостный фейерверк) – чудо как хороша!
У портного Авраама Липмана, чьи пальцы исколоты иголками, как небо звездами, было много детей. Он родил Инну, Рахиль, Касриэла, Исаака… а самой младшей в семье была Тойбеле. И пришли однажды к Аврааму соседи, бездетные литовцы Йонас и Она, а попросили: пусть Тойбеле живет в их семье. И любили ее там, как родную, и полюбили еще больше, когда наконец-то появилось у них собственное дитя – ибо сочли, что именно Тойбеле принесла в семью это Чудо. А потом в город пришел Шойгер. И тела Йонаса и Оны уже второй день – на виселице, и на груди у них таблички с надписью о том, что они укрывали евреев. И между ними, на той же виселице, тело маленькой Тойбеле…
На этом спектакле нельзя плакать. Потому что выбор надо сделать сразу: или пелена слёз, за которой не видно действия – или этот строгий, скромный и трогательный спектакль.
Исаак Липман, последний живой ребенок Авраама, играет с Шойгером в шахматы. Результат партии – СУДЬБА. То ли умрет Исаак – но останутся жить дети гетто. Или – умрут дети, но выживет Исаак. Или (если случится ничья) «всё останется по-прежнему».
Шойгер – это комендант гетто. Плохой ли он человек? Наверное, не плохой. Он просто человек с принципами, которые считает для себя правильными.
Если есть запрет на выход с территории гетто в одиночку, но ты его нарушила – будь ты хоть певицей с мировым именем, тебя расстреляют. Потому что так полагается в этом мире. Потому что здесь – такое правило.
Если не территории гетто запрещены цветы – тебя будут стегать плетью за каждую ромашку, которую ты несешь любимой девушке. И это твой выбор: пусть секундное, но счастье любимой… или удары (по спине и по ногам, чтобы ты мог СИДЕТЬ – и играть с Шойгером в шахматы).
Если при появлении коменданта надо снимать шляпу – то будь хоть трижды НЕЛЬЗЯ, будь хоть сто раз «такой обычай» - ты обязан шляпу снять. Иначе, невзирая на твой возраст и положение, ты будешь бит всё той же плетью.
Если Шойгеру надо узнать, где прячут оружие – он будет методично отрубать Касриэлу палец за пальцем… Потому что пока пальцы целы – разве ж выдаст он Шойгеру эту тайну?
Шойгер – прямой человек искривленного мира. Талантливый и умный. Склонный к философствованию – и даже готовый признать, что у него почему-то «еврейская голова»: чтобы ТАК хорошо играть в шахматы, надо иметь именно еврейскую голову…
Вот и играет этот комендант, этот талантливый шахматист партию с мальчишкой Исааком… Играет, поставив на кон жизнь Исаака и всего гетто.
…почему Исаак не сделал ничью? Ведь мог! МОГ! И всё бы осталось по-прежнему. Осталось бы? Ан нет. Не осталось бы. Ибо гетто, которое ЖИВЁТ – это, с точки зрения правильного Шойгера, НЕПРАВИЛЬНО.
В одной из сцен спектакля с шахматных досок тихо снимают фигуры. Все. Черные и белые, короли, пешки, офицеры… - все фигуры снимаются и складываются одна на другую. Плотно складываются – как складываются тела расстрелянных в братскую могилу. И не остается ничего - только гладкие доски с черно-белыми клеточками…
А потом они все, мёртвые и любимые дети Авраама, выйдут на сцену, и станут раз за разом, будто исполняя медленный танец, переставлять на досках несуществующие фигуры, словно двигая свои пресечённые судьбы, в которых могло бы… да не случилось счастье и горе, рождение и смерть, смех и печаль… Не случилось и не осталось ничего – кроме памяти. НАШЕЙ памяти и НАШИХ слёз. Ибо их никак не сдержать...
"Чайка". Премьера Т/с Табакова на сцене МХТ им. Чехова . 2 июня.
Главным "приколом" просмотра стало то, что на билетах ("солидных", не сатириконовских квадратиках) было написано "2 часа без антракта". Я готовилась к какому-то облегченному варианту постановки, пока в день премьеры здесь, на форуме, не увидела перепост о прогоне - три с половиной часа и с антрактом. Успела настроиться на эту длительность. Первое действие вместило в себя три из пьесы, осталось еще одно. В антракте, когда занавес опустился, многие зрители не спешили покинуть свои места и, подождав немного, стали активно хлопать, вызывая актеров. Я сказала окружающим, что это антракт, но то ли они не слышали, то ли не поверили. Благодаря этому недоразумению очередь в буфет образовалась не скоро. Этот факт наводит на мысли - многие не знакомы с содержанием пьесы или решили, что таков режиссерский замысел - пощадить Треплева и Заречную и обойтись без финала?
Не знаю, запомнилась бы мне эта постановка раньше, или бесследно растворилась бы, как ленкомовская, оставив от себя только фамилию очень известного актера. Но есть такое понятие "профессиональная деформация личности ". К постоянным зрителям тоже в какой-то степени применим этот термин, как и к любителям "серьезной" музыки. За последние полгода и я могла уже деформировать свое восприятие, "затачивая" его на театральные постановки. Плюс постоянное сравнение с сатириконовской "Чайкой" - рекордсменом по просмотрам, плюс все большее погружение в пьесу...
Электронно-компьютерно-графическая чайка, скользяшая по занавесу перед началом и в антракте, равномерно и механично взмахивающая крыльями, напоминающими бабочкины, что это? Во время затемнений между сценами приспускался экран, который не закрывал сцену, но на него проецировалось изображение, от которого трудно было отвести взгляд. Сначала чайка сносила поочередно приставляемые головы к телам одетых женщин, а потом одно женское обнаженное тело разделялось пополам.
Я не заметила телевизора, или посчитала, что это радиоприемник во всех сценах - мне так больше нравится. В первой части спектакля по радио идет урок французского с подробным рассказом об Эйфелевой башне - технические характеристики, число посетителей. Во второй Гагарин рассказывает о своем полете - до выстрела Треплева о том, что даже из сверхскоростного самолета цвет неба кажется не таким, как из космоса, все-таки синим, а после выстрела - вот оно стало черным, и оранжевая полоса. Может быть, Гагарина упомянули в связи с юбилеем его полета, и эта "Чайка" полету и посвящается? Режиссер не жил в том времени, но выбрал именно его. Может быть, потому, что тогда еще оставались последние идеалисты-перфекционисты? Способные застрелиться из-за того, что пишется не так, как хочется. От этого и от общей унылости и серости жизни, когда очень много чего нельзя, по сравнению с временами чеховской интеллигенции. Из героев на сцене только Тригорин и Аркадина могли бы поехать за границу - если не на воды, то с гастролями или в творческую командировку. А простой пенсионер Сорин, уже бывший начальник, - мог пожелать этого только в шутку. Кстати, не помню, была ли сказана эта фраза о водах. К тому же в России со времен революции люди чаще добровольно уходили из жизни, чем при царе, во время "оттепели" этот показатель снизился, а потом рос вплоть до "перестройки" (и эти данные были засекречены). Так что в контексте позднесоветского времени покушения Треплева на самого себя нисколько не отдают инсценировкой. Выбор времени для переноса действия пьесы можно оправдать.Обстановка на сцене скудная и унылая соответственно, никакой красоты, если зрители хотят увидеть красивое зрелище, то это не сюда. Меня утомлял в последнем действии задник с окном, батареей и дверью, который двигался влево-вправо, даже немного головокружение вызывал. Спектакль не проходил при полной тишине, зал реагировал, и смех был, иногда дружный, иногда одиночный. И хлопали в конце бурно, и "Браво" кричали. Хотя и покашливали, и возились, акустика зала хорошо отражала посторонние звуки. Во второй части я ерзала, хотелось, чтобы спектакль был подинамичней, но, возможно, классическая постановка классики не может быть другой (для меня эта постановка больше классическая, несмотря на элементы нового времени).
Павел Ворожцов -Треплев - мне понравился. В начале он, как и в Сатириконе, в клетчатой рубашке, только застегнутой, да еще и в футболке. Никакого эротизма, чистое искусство. Он мне не то что напоминал, но при виде его я вспомнила Андрея Миронова. В пьесе слова произносятся практически по тексту, но вот открывает спектакль монолог Треплева абстрактно-философской, трудно уловимой тематики. Что все стало плоским, как на фотографии, нет объемности. Что-то о задачах режиссера вызвать внутрикачественный переворот, ведущий к новому, чужому "я". Монолог заканчивается-обрывается при звуках веселой песенки "а ля тридцатые". Оказывается, я видела Ворожцова не так давно в фильме "Счастье мое", он играл гаишника, одного из двух, обоих "плохих". Но на спектакле я его не узнала. Его Треплев вполне может быть мятущимся, инфантильным интеллигентом 60-х. Инфантильным не по своим личным качествам, а потому что - "ничего нельзя", даже взрослым людям. Мне показался он вдумчивым актером.
Сорина - Сергея Сосновского - я видела раньше в спектакле "Лунное чудовище", там небольшая роль. Здесь он мне напоминал Евгения Евтушенко. Сплошные ассоциации. Заодно вспомнилось, что на первых двух просмотрах сатириконовской "Чайки" в начале спектакля Треплев-Трибунцев в очках напоминал мне Женю Лукашина (Андрея Мягкова) в "Легком паре". (Другие зрители сравнивают Трибунцева с Далем, Олегом Борисовым, больше всего со Смоктуновским, особенно в "Берегись автомобиля". Да, со Смоктуновским, пожалуй, соглашусь, особенно в сцене погони инспектора на мотоцикле за Юрием Деточкиным, на машине. "А чего убегаешь?" "Ты догоняешь, я убегаю".) Отвлеклась. В начале, т. е. все первое действие (то есть три по Чехову) Сорин весьма бодр. Старый холостяк, любитель поволочиться за женщинами. Об астме напоминает раз, пшикнув из флакончика в рот. Из зала вытаскивал зрительниц на танец Две упирались изо всех сил, третью вытащил. Успели потанцевать совсем чуть-чуть, музыка сменилась. По-моему, по ходу действия иногда звучала гитарная вариация вальса, который звучит в сатириконовской "Чайке" , возможно, в сцене игры в лото. Опять отвлеклась. После антракта Сорин резко сдал, по-моему, даже чересчур. Рот съехал набок, говорил, шамкая (и напомнил пародии на советского лидера). Когда он заснул в сцене игры в лото, то не только актеры стали разговаривать тише, но и зрители притихли, чтобы не разбудить его.
О Шамраеве сказать особенно нечего. В последнем действии у него на пиджаке орденские планки. В этой постановке обошлись без слуг, какие слуги при советской власти. Табакова на сцене видела впервые, смотреть надо было раньше. При его мастерстве, конечно, ему достаточно подумать:"Играю Дорна", и само собой сыграется. Но вот говорил тихо, даже зная слова, не всегда слышала, что произносит. Остальных вроде нормально было слышно.
Нина - Яна Осипова - яркая, интересная, с блестящими глазами. Уже второй раз (первый в Сатириконе) я с интересом слушала монолог "Люди, львы..." До этого думала, как вообще это можно произносить. Здесь актриса как бы изображает-пародирует старательно-ученическое, иногда чуть не по складам исполнение, до нажима, до слез в голосе:"да, все так и есть, как я говорю, и не смейтесь, я все равно стану актрисой." Мне она показалась самой интересной из всех, и вообще все женские роли понравились больше. Не считая, может быть, Ворожцова. Женщины были сильнее и страстней.
Актеры часто выходили-выбегали из зала на сцену. И тихий ангел пролетел - действительно девушка пробежала с извинениями по проходу слева направо, в костюме под Арлекина. Курили - и Аркадина, и Сорин, и Маша, и, кажется, Треплев . А Тригорин трезвенник, на рыбалке пил молоко из бутылки. Был пьян только в начале третьего пьесного действия, сделанном под вечеринку. И пьяным-то и напоминал о римейке "Иронии судьбы". Медведенко в начале первого действия предлагал Маше конфетку, а она ему - сигарету, и он пытался затянуться. Маша - Яна Сексте - в начале задорная школьница и о любви к черному говорит, позируя Медведенко на фотоаппарат, так, как будто про траур - это шутка, ей просто нравится черное. Медведенко о 23 рублях тоже говорит с задором, как бы, это мало, но родители подбрасывают деньжат. Сначала Медведенко мне понравился, но потом стал неинтересен. Маша на вечеринке в начале третьего акта напивается, говорит с Тригориным, они оба пьяны, у нее это получилось очень ярко. В конце она - молодая склочная тетка.
В четвертом действии полная победа быта - утюжат, пылесосят. Нина, конечно, оживила картину. И правда, сняла нижнее белье и улеглась на столе ногами к Треплеву. Треплев посмотрел и пошел за журналом и ножиком, вернулся, разрезал журнал, опять к другому столу, аккуратно вытер ножик. В этот момент я подумала, что ставят Достоевского. Потом Треплев не только предложил, но и принес ужин, и Нина ела курицу. Нина настолько крепка душевно и физически, что пережитого недостаточно, чтобы ее сломить. Она безоговорочно верит в себя. Вспомнилось о женщинах, прошедших сталинские лагеря и живших до старости, должно быть, они были такими. О мужиках в вагоне она говорит ближе к тому, как говорит в сатириконовкой "Чайке" Нина в сцене с Треплевым-Тригориным.
Тригорин - Хабенский -- все выразительно, все в тему, но определенно трудно что-то сказать. "Здесь много рыбы" - говорил глядя в зал. В отличие от ТОЙ "Чайки", в этой Треплев всегда одет, а Тригорин снял во втором пьесном действии рубаху - как бы на рыбалке - когда говорил свой монолог . Говорил долго, как будто прямо сейчас эти слова приходили ему на ум, зрители притихли, но после середины оживились, Нина сама проявила инициативу, прижалась к нему, и дело пошло веселее.
Аркадина - Марина Зудина - по возрасту соответствует, спокойна, естественна и вроде не особенно страстна. Но в третьем пьесном действии после того, как все пьяны разошлись, а Сорин лег поспать на шкафу, она усаживает Тригорина на диван, оседлывает его и, не смущаясь присутствием Сорина, с полной непосредственностью "обрабатывает" его:"Пусть, я не стыжусь моей любви к тебе...". А когда он вспоминает "девичий бор" сама предлагает:"я запишу". Тригорин же в этот момент вскакивает, упираясь двумя пальцами в лоб, как и в сцене, когда обнимался с Ниной, и вдруг у него мелькнул "сюжет для небольшого рассказа" (и это смешило зрителей).
Полина Андреевна - Надежда Тимохина, написано в программке - внешне безучастна, флегматично-меланхолична и как будто смирилась со своей участью - но с какой яростью она ломает цветы, принесенные Ниной. И взгляд, и лицо у нее живые.
Мелькала мысль: если поменять местами режиссеров у актерских составов обеих "Чаек" - что вышло бы? Сравнить не получится, как минимум двум актерам из табакеровской постановки по физическим параметрам сатириконовская "Чайка" не подойдет. По пути к метро услышанный в исполнении уличного музыканта романс Гомеса , который и сама когда-то разучивала на гитаре, соответствовал настрою после спектакля.
В этом театре можно фотографировать на поклонах, я щелкнула мобилой. И записала маленькое видео (формат mp4), цветы уже подарены, "браво" крикнуто, видно, как перемещается задник, ссылка http://zalil.ru/31193083 Даже и на фото видно, что окно немного сдвинулось.
"Посвящение Еве", или Загадки наших иллюзий, Театр им. Вахтангова, 29.05.2011
Посмотрела этот спектакль уже в четвертый или в пятый раз, и после просмотра подумалось, что Театр им. Вахтангова, дав спектаклю по пьесе Эрика-Эммануэля Шмита название «Посвящение Еве» вместо оригинального «Энигма» («Загадка»), автоматически сфокусировал внимание зрителей исключительно на теме любви, тем самым сузив понимание темы пьесы до истории любовного треугольника. Два героя, любившие одну женщину и потерявшие ее: один, знаменитый писатель, нобелевский лауреат, оставил ее сам, испугавшись, что любовь к ней лишает его возможности писать, другому, скромному учителю музыки, пришлось уступить свою дружбу-любовь неумолимой смерти. Встретившись лицом к лицу, эти два человека впервые обретают возможность открыто говорить о своих чувствах, признаваться в своей боли, пытаются понять, какой же была на самом деле загадочная Элен Меттернах, так изменившая их судьбы.
Достаточно пролистать газетные и журнальные статьи или просто задать поиск в Интернете по названию спектакля, чтобы найти не один десяток критических статей, описывающих характеры героев, анализирующих почти анатомически «природу страсти нежной», поразившей Знорко и Ларсена, решающих, кто же из персонажей был эгоистичен или альтруистичен в своей страсти, оправдывающих и обвиняющих того или иного персонажа. Почему-то в этот раз думалось совсем не о любви, а об иллюзии, которой люди вольно или невольно подчиняют свою жизнь, иллюзии, которая так легко завладевает сознанием и так тяжело покидает его, иллюзии, которая заменяет реальность фантазиями и обманами, иллюзии, которую мы сами так активно создаем у других и изо всех сил стараемся удержать в неприкосновенности, как актер комедии дель арте свою маску.
Столь различных по своим вкусам, характерам, привычкам героев роднит одно - оба они давно уже живут придуманной, сконструированной жизнью, и их обоих эта жизнь загнала в ловушку. Разными путями пришли герои к своим иллюзиям: один бежал от повседневности, желая заменить ее иным, «дивным новым миром», другой, наоборот, слишком ценил свою тихую обыденную жизнь, и, когда она закончилась, захотел продлить ее любой ценой. Абель Знорко, живущий уже 15 лет затворником на острове, воплощающий для литературного мира образ удачливого богатого гения, презирающего все радости земные, а для людей, непосредственно общающихся с ним, - циничного, бессердечного «людоеда», на самом деле оказывается бесконечно страдающим, одиноким человеком. Знорко направил все силы на борьбу с «пошлостью», создав свой прекрасно-изящный театрализованный мир философских и литературных идей, очищенный от «пошлости» реального быта. Но реальность сурово отомстила ему, погубив единственное, что было Абелю дорого в «большом мире», а прекрасные фантазии населив кошмарными химерами. Эрик Ларсен, наделенный не только редкостной способностью к эмпатии, но и неподдельным литературным талантом (ведь именно ему принадлежит половина последнего романа Знорко, безоговорочно принятого и читателями, и критиками), похоронивший свой талант под маской скромного учителя музыки школы в Навбровзнике, потратил последние 10 лет на создание и поддержание иллюзии, что любимая им женщина продолжает жить, пренебрегая даже своей гендерной идентичностью.
По-прежнему величаво-царственен Василий Лановой в роли Знорко, изящный, горделиво-надменный, проницательно-лукавый, жестокий и одновременно, как только сдвигается вроде бы приросшая к лицу маска всеведущего циничного литератора, наивный, даже беззащитный. Трактовка данной роли не изменилась за те годы, которые отделяют этот спектакль от первого, виденного мной. Зато образ Ларсена в исполнении Евгения Князева претерпел существенную трансформацию. Прежний Эрик был мягким, добродушным, милым и обаятельным недотепой, кем-то вроде швейцарского князя Мышкина. Он обижался, как ребенок, на каждое резкое слово Знорко, но продолжал оставаться открытым, доброжелательным, был готов понимать, оправдывать и снова прощать. Новый Эрик стал более жестким, агрессивным, даже озлобленным, но при этом, рискну сказать, более современным. Раньше как-то незамеченными проходили слова героя о том, что в браке именно на нем лежала ответственность за бытовую сторону семейной жизни, потому что Элен была абсолютно непрактична, теперь же они стали ключом к пониманию произошедших изменений.
Сегодняшний российский зритель, смотря пьесу, вряд ли поинтересуется, когда она была написана, раз все упоминаемые детали вполне реальны (остров, белые ночи, лауреат нобелевской премии), тем более что точное время действия автором не обозначено, но вот с особенностями современного быта он знаком очень хорошо, и представить себе, сколько усилий требуется приложить для его организации, может без проблем. Евгению Князеву удалось уловить тенденцию практицизма и утилитаризма, охватившую Россию в последние десятилетие (во многом вызванную тем, что после перестройки, дефолта и выстраивания «своего пути» к капитализму бóльшей части россиян пришлось именно выживать в новых условиях), и он передал ее своему герою в той мере, которая сделала образ достоверным, не лишив при этом обаяния.
Эрик уже не боязливо протискивается в дом Знорко, пугаясь собственного поступка, стесняясь своей «незначительности» перед «блеском» литературного светила, нет, он приходит как равный к равному. Раньше герою Князева предстояло проявиться на глазах у зрителей, «вырасти», доказать, что он достойный оппонент герою Ланового. На спектакле 29 мая доказывать ничего было не нужно, равенство существовало изначально, оно чувствовалось с первых же сцен. Ларсен не был беззащитным, он мог резко парировать реплики собеседника, даже грубить, а его глаза, смотревшие на театрализованные чудачества Знорко, были мудрыми и бесконечно усталыми, словно из них двоих именно он был старшим, снисходительно наблюдавшим за ошибками ребенка.
Как ни странно, но подобная трактовка образа снизила неожиданность развязки пьесы, не было такого удивления, как прежде, что этот на первый взгляд ординарный человек способен соперничать с литературным гением не только в любви, но и в творчестве. Обычно по залу прокатывается шепот после признания Эрика, что письма за Элен уже 10 лет пишет он. А теперь я услышала, как женщина, сидевшая за мной, сразу после сообщения о смерти Элен, сказала своей соседке: «Потом наверняка выяснится, что он писал за нее».
Казалось бы, Ларсен приходит к Знорко для того, чтобы прояснить вконец запутавшуюся ситуацию, расставить точки над «и», но, сделав это, он не обретает ни покоя, ни счастья. Оба героя не могут, да и не хотят принять мир без иллюзии. Столь тщательно придумываемая и оберегаемая в течение многих лет, она помогает не погибнуть от безысходности одиночества, на которое каждый из героев обрек себя сам. Герои отшатываются от реальности, желая спасти мнимую гармонию, попытаться вновь сложить из осколков погибающей иллюзии слово «вечность». И финал оставляет зрителей с неразгаданной загадкой. «Я напишу Вам», - говорит Знорко. Кому он будет писать? Эрику или, как и прежде, Элен? Этот вопрос так и остается открытым. И автор пьесы сознательно мистифицирует читателей и зрителей: «В течение многих лет я получал сотни писем, в которых мне задавался один и тот же вопрос: что будет происходить после слов, сказанных Знорко Ларсену в конце пьесы? Мой ответ остается неизменным: я не знаю этого, иначе я бы продолжил пьесу. Я написал ее именно для того, чтобы люди задали себе этот вопрос, а не получили готовый ответ от меня. Что произойдет? Будут ли мужчины снова переписываться, как если бы Элен была жива? Без нее? Увидятся ли они снова? До какой степени Вы готовы допустить, что между ними возникнет любовь? Я полагаю, что пьеса не должна ограничиваться только удовольствием, доставленным за время представления. Она не заканчивается вместе с финалом спектакля. Она должна беспокоить людей, заставлять их задавать бесчисленные вопросы о пьесе и о самих себе. Часто люди, которые видели «Энигму», рассказывали мне продолжение пьесы. И я осознавал, что они говорили не о пьесе, но о себе, рассказывали о том, что разбудила в них эта странная пьеса. Они реагировали на эту необычную любовную историю. Именно это было моей единственной целью».
Что ж, затея Эрика-Эммануэля Шмита удалась, и заполненный зрителями зал театра Вахтангова через 12 лет после премьеры - живейшее тому доказательство.
ls
постоянный участник
Пост N: 67
Отправлено: 12.06.11 16:26. Заголовок: "Забыть или боль..
"Забыть или больше не жить". Театр Около дома Станиславского. На следующий день после "Чайки" из Табакерки.
Впервые была в этом театре. После премьерной "Чайки" в МХТ этот спектакль оказался очень своевременным противодополнением. "Чайка" давила и заставляла думать. Пока собиралась написать, просмотрела "Деревенский романс", где по сценарию асоциальный и антипатичный, но по игре чрезвычайно, даже чересчур иногда обаятельный Петя Котов (тот самый Т. Т.) произносит, узнав, что за время его отсутствия супруга безвременно ушла в мир иной:"Я говорил ей: Варя, меньше думай, думай меньше. От мыслей вечно какая-нибудь дрянь происходит."
Иногда таким советом хочется воспользоваться.
Спектакль в Около как раз об этом. Сюжета нет, слова произносятся из нескольких пьес Чехова, в том числе и из "Чайки". В третьем варианте - за эту весну-лето - услышала монолог о людях и куропатках - произнесенный нежным, трогательным голоском. Сюжета нет, а идея есть. О том, что в жизни человека - может быть, не у всех, но у некоторых, - бывают ситуации, с которыми он не может справиться на сознательном уровне, не может примириться с ними и переменить ничего не может, или ему кажется, что не может. И чтобы жить дальше, надо забыть эти ситуации, что как раз чаще и не удается попавшим в них людям. Треплеву, чтобы жить дальше, надо забыть о своей любви к Нине, отпустить ее. Забыть о своих литературных неудачах - вымышленных или реальных (ведь и Толстой не считал своей заслугой "Войну и мир" и "Анну Каренину", это были для него пустяки, а серьезное - в религиозных исканиях). И писать дальше. Или не писать. Но дальше. Не берусь утверждать, что было задумано режиссером, как я поняла, но мне привиделось так. В спектакле Треплев (это был Сергей Каплунов), приуготовляясь самоубиться, выложил пистолеты и портсигар на лавку, да и разошелся напоследок в танце, в русском, с прихлопыванием себя по голенищам сапог. А потом как-то и забылось все в танце, что стреляться собирался, и кто-то из массовки, уходя со сцены, прихватил с собой пистолеты. А портсигар остался.
Кроме пьес был включен в спектакль (фрагментами, но практически полностью ) рассказ Чехова «Свидание хотя и состоялось, но…» о незадачливом студенте Гвоздикове, которого барышня пригласила на свидание, а он напился пива, пришел пьян, наговорил чепухи, но на следующий день счастливо все забыл и послал ей письмо, что был болен и не смог придти.
В программках театра печатается хокку Кобаяси Исса. К этому спектаклю оно подходит. Такова философия тех, кто может забыть и продолжать жить.
Снова весна. Приходит новая глупость Старой на смену.
Актеров на сцене - похожей размерами и отсутствием возвышения на малую сцену Сатирикона, но со зрителями по одну сторону , было много - около восьми мужчин и столько же женщин. Спектакль музыкален, играли на гитаре, пели, в том числе и без аккомпанемента, иногда дергая при этом за веревочку, так что птица на столбе, похожая на сову (а может, все-таки на чайку?) приподнимала крылья. Танцевали танго на крошечном деревянном помосте, упираясь иногда спиной в стену или двухярусную кровать, но танцевали чётко и красиво. Женщины были разных форм и габаритов, а мужчины - меня удивило - очень ровно подобраны. Многие высокие, но главное - в основном все худощавые, с единым иронично-отстраненным, расслабленным выражением на лице, что, в этом спектакле, по крайней мере, понравилось. Понятно было не все. Кряканье одного господина в пальто и котелке и кудахтанье другого, одному удалось произвести куриное яйцо, другому нет, это потом сделал за него первый - что-то вроде фокусов. Есть в этом связь с текстами Чехова? Смотрелось на одном дыхании, завораживало.
Отправлено: 21.06.11 09:13. Заголовок: Служанки. Театр Рома..
Служанки. Театр Романа Виктюка. 20.06.2011
Прекрасно понимаю, почему у этого спектакля столько поклонников. Он замечательный, с прекрасной – странной! – энергетикой… И когда после финального танцевального бонуса зал вскочил с бурными аплодисментами – я была одной из первых, кто восторженно сомкнул ладони. При этом «Служанки» – откровенно «не моя» постановка (хотя и смотрела вчера спектакль в третий уже раз). Замедленный ритм и вязкость действия меня откровенно усыпляют… ничего не могу с собой поделать. К тому же мне кажется, что при супервысочайшем профессионализме постановки и исполнения, спектакль почти целиком играется на технике, без использования души… а это, уж извините, для меня чужое.
Впрочем, тема Жана Жене замечательная и очень понятная. Две сестры-служанки, обожествляя и одновременно ненавидя свою хозяйку, пытаются по крупинкам, по бисеринкам собрать себе такую же яркую жизнь… Но что бы они не придумывали, как бы не репетировали своё красивое счастье – ничего не получается («Уж и так он, и сяк… а никак! Ну, никак!... (с)). И тогда одна из них забирает у хозяйки её смерть – ибо это то, что, как шубу, не отберешь обратно.
Ну, и в общем, спектакль красивый. Ибо два часа наблюдать на сцене безукоризненно сложенных, безупречно двигающихся, сильных, обворожительно красивых и при этом безусловно талантливых мужчин – это кайф, драйв и мощная энергетическая подпитка.
Очень нравится именно финал, тот самый бонус. Ах, какое наслаждение наблюдать, как все они, четверо, превозмогая бешеную усталость – эффектно РАБОТАЮТ на сцене! А уж Бозин и Жойдик – это Боги! Истинно – Боги!
И, при том, что вновь повторю, что спектакль поставлен в совершенно неблизкой мне эстетике, он настолько хорош… да-да, обязательно пойду на него снова!
Замедленный ритм и вязкость действия меня откровенно усыпляют… ничего не могу с собой поделать. К тому же мне кажется, что при супервысочайшем профессионализме постановки и исполнения, спектакль почти целиком играется на технике, без использования души… а это, уж извините, для меня чужое.
Именно это и меня в "Служанках" усыпляет, несмотря на всю обворожительность, красоту и невероятную работу. Потому и написать об этом спектакле пока не получилось, наверное.
Ирината
администратор
Пост N: 5541
Отправлено: 29.06.11 13:06. Заголовок: Три сестры. Мастерск..
Три сестры. Мастерская Петра Фоменко. 28.06.2011
…сценический Антон Павлович говорит о том, что главное в его «Трёх сёстрах» - не завалить, хорошо сыграть третий акт. Может, мне и показалось, но вчера этот третий акт (в Мастерской Фоменко это – 2-е, предпоследнее действие) был не то что завален… но, как-то сыгран «по верхам», без энергетических всплесков и нерва, исключительно на мастерстве. Алые всплески пожара за окнами дома Прозоровых, увы, плохо рифмовались с тем, что происходило на сцене… Конечно, я брюзжу… ибо и это самое действие, и спектакль в целом были сыграны так, что многим театрам этого хватило бы для полного довольства собой.
Как почти всегда у Фоменко, полотно спектакля (в «Трех сестрах» оно приглушенных, пастельных тонов) рисуют женщины: потрясающие сестры Кутеповы, Галина Тюнина, Мадлен Джабраилова. Ну, а «рамщиками» там работают (и очень достойно!) актеры-мужчины. Вообще – наблюдать фоменковские спектакли надо, как мы вчера – с 1 ряда. Вот тогда и видно «на все сто» мастерство этой изящной пастели, ее полутона… Глаза актеров. Не равнодушно обращенные «зрачками в душу», где, на самом деле, пустовато… Глаза людей живых – радующихся, страдающих, переживающих…
Самая первая сцена – именин Ирины – с необязательной перестановкой букетов, тарелками из серванта, женскими нервами и неслышными разговорами мужчин, какими-то анекдотами, не вписанными в сценическое действие, но вписанными в правдоподобное действие бытовое…Эмоция, набегающая на эмоцию, фраза на фразу… Озвученная ремарка – «пауза»… «да-да, пауза»… Наперекор ремарке – шляпка Маши не на коленях, а на рыжих непослушных волосах… Резкий хохоток Тузенбаха, его быстрые пальцы, бегущие по клавишам… «барон-то пьяно… форте-пьяно»…
Первая встреча Маши и Вершинина – с еще не возникшей любовью, но с уже появившимся легким вниманием друг к другу…
Я, как Шамраев, помнящая про всех «допотопных» - совершенно понимала, почему на Таганке Маша/Демидова бежала от сухого и нудного Кулыгина/Желдина к очаровательно-несчастному и безмерно эффектному Вершинину/Хмельницкому… В фоменковском же спектакле Кулыгин и Вершинин даже похожи внешне… Оба – не слишком умно говорливы, оба – полноваты и откровенно некрасивы…Оба - хорошие люди… но и правда уж очень схожи… А вот поди ж ты – сердцу не прикажешь! – и полюбила Маша Прозорова офицера, разлюбив учителя…
Ну, и к превосходным женским ролям – одна мужская, сыгранная не менее, если не более хорошо. Это Тузенбах/К.Пирогов. Такой нелепый… такой смешной – со своим каркающим смехом, с завываниями о том, что «нужно работать», с характером-размазнёй: как долго на Солёного не может рассердиться… А может, не сердится потому, что предвидит: будет дуэль в роще за рекой, и одинокий выстрел… и он уже никогда не выпьет сваренный для него кофе. Чашка кофе - это последнее, что он попросит у Ирины перед тем, как с невозможной своей улыбкой и тоской, застывшей в огромных глазах, уйти в смерть. А Ирина, которая так и не сможет полюбить барона (да-да, рояль ее души для него заперт, а ключ потерян), прижмет к лицу его канотье, которое он, как серсо, последним движением бросил ей.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 9
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
и "отслужу": в июне схожу уже до конца и отпишусь обязательно!!! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума