В преддверии 100-летия со дня рождения гениального артиста Аркадия Райкина решено открыть на форуме тему, посвященную его жизни и творчеству. Надеюсь, что форумчане помогут в ее наполнении интересными материалами.
Для начала - ВИКИПЕДИЯ, страничка, посвященная А.И.Райкину.
Лауреат Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1939) Народный артист СССР (1968) Лауреат Ленинской премии СССР (1980) Герой Социалистического Труда (1981) Кавалер Ордена Ленина (1981) Кавалер Ордена Отечественной войны 1-й степени (1985) Кавалер Ордена Отечественной войны 2-й степени Кавалер Ордена Трудового Красного Знамени (1971) Кавалер Ордена Дружбы народов
Аркадий Райкин родился 24 октября 1911 года в Риге.
Его отец Исаак Давидович Райкин работал лесным бракером в Рижском морском порту, а мама Елизавета Борисовна была домохозяйкой и занималась воспитанием детей. Аркадий был старшим ребенком семье, после него в семье родились еще две девочки - Белла и Софья, а в 1927 году - Максим (ставший впоследствии актером Максимом Максимовым).
Детство Райкина прошло в Рыбинске, где Аркадий девятилетним мальчиком впервые вышел на любительскую сцену. Екатерина Райкина вспоминала о детстве отца: «Однажды в Рыбинске, куда семья Райкиных бежала из Риги в Первую мировую войну, папа, прихватив сестричек, отправился в цирк-шапито. Брезентовый шатер во время представления красочного спектакля «Шантеклер» запирался на огромные железные ворота. Дедушка, вернувшись домой после работы, и услышав, что его дети так поздно смотрят «этот балаган», ужаснулся! Он бросился к цирку и стал что есть силы колотить ручищами по оцинкованным воротам: «Отдайте моих детей! Отдайте!» Дома он долго бушевал: «Еврею быть клоуном? Никогда!» и даже пустил в ход ремень. Дед, всю жизнь отбирая в морском порту лес для лесопилен и шахт, считал увлечение сына театром пустым и вредным: «Ну, если уж так тянет в артисты, то лучше, как это принято в интеллигентных еврейских семьях, музыкой заняться!» - и купил сыну скрипку. Но Аркаша быстро приспособил ее для катания по льду, а еще, сделав из смычка кнутик, возил скрипку по снегу, как саночки».
В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград к родственникам на Троицкую улицу, где Аркадий пошел в 4-й класс 23-й городской школы. К тому времени, несмотря на свой юный возраст, он уже бредил театром и постоянно пропадал в стенах бывшей Александринки - Государственного академического театра драмы, В школе Аркадий посещал драматический кружок, руководителем которого одно время был Юрий Юрский (отец Сергея Юрского). Вот что вспоминала об этих годах сестра Аркадия Райкина Белла: «Мы жили на шестом этаже (в доме на теперешней улице Маяковского). Сначала занимали всю квартиру - пять комнат, потом нас уплотнили и оставили только две. Аркаша озорник такой был. Он ведь что придумал: с приятелями они перекинули по улице доску из окна одной комнаты, что была угловой, в другую и... бегали по ней, как в цирке. Аркаша с детства интересовался театром. В Александринку бегал чуть ли не каждый вечер. Денег у родителей не было на билеты, и он втихую книжки и тетрадки продавал. В театре его все контролеры знали и любили. Потом уже так пускали, безо всякого. И волевой был очень: когда отец ему всыпал, как следует (рука у него была тяжелая), то Аркаша только зубы сжимал, и слезинки из него не выходило».
В 1924 году 13-летний Аркадий Райкин едва не умер. Однажды он долго катался на коньках и простудился. У него началась ангина, давшая осложнение на сердце. После этого ревматизм и ревмокардит надолго приковали его к постели. Прогнозы врачей были малоутешительными, и родители готовились к самому худшему. Однако организм мальчика оказался сильнее болезни. Аркадий выжил, но ему предстояло буквально заново учиться ходить. «Его сестра, которая сейчас живет со мной, ей 91 год, рассказывала, что детей не пускали в больницу, потому что любое движение в палате папе давалось с болью, – вспоминала дочь Екатерина. – Ему было больно даже лежать под простынкой. Ужас в глазах. Так он пролежал 9 месяцев. Дедушка спускал его на плечах на улицу, только чтобы папа подышал воздухом. Мама рассказывала, что вот тогда у него сформировался характер. Он стал замкнутым, думающим, наблюдающим».
После выздоровления Аркадия его родители были категорически против актерской профессии сына. Конфликт был настолько серьезным, что юноше пришлось покинуть отчий дом, и в 1929 году он устроился работать лаборантом на Охтинский химический завод, не переставая мечтать о театре. Райкин жил в общежитии завода, и заработав необходимый годовой рабочий стаж, поступил в 1930 году в Ленинградский институт сценических искусств на факультет кино (куда вместе с ним поступил Петр Алейников) на режиссеро-актерский курс педагога, режиссера театра Мольера и знатока комедии Владимира Николаевича Соловьева. Родители Аркадия были по-прежнему против его актерской профессии, считали профессию актера несерьезной и не способной принести реального заработка. Но, несмотря на это, Аркадий Райкин со студенческой скамьи начал выступать на эстраде, преимущественно в концертах для детей, и его номера с куклой Минькой, надувными поросятами и патефоном сразу стали популярными.
В 1934 году Аркадий Райкин встретил в институте свою будущую жену - Руфину (Рому) Иоффе. Вот как об этом романтическом знакомстве вспоминал позднее сам Райкин: «Еще мальчиком, занимаясь в самодеятельности, я был приглашен выступать в соседней 41-й школе. Не помню, что я играл, но ясно помню, что обратил внимание на девочку в красном берете, в котором было проделано отверстие и сквозь него пропущена прядь черных волос. Это было оригинально и осталось в памяти. Через несколько месяцев я встретил ее на улице, узнал и вдруг увидел ее живые, выразительные, умные глаза. Она была очень хороша собой, мимо такой девушки не пройдешь... Тем не менее, я прошел мимо, не остановился, стесняясь заговорить с незнакомой особой на улице. Прошло несколько лет, я стал студентом Ленинградского театрального института. На последнем курсе я как-то пришел в студенческую столовую и встал в очередь. Обернувшись, увидел, что за мной стоит она. Она заговорила первая, и этот разговор я помню дословно. «Вы здесь учитесь? Как это прекрасно!» - «Да, учусь... А что вы делаете сегодня вечером?» - «Ничего...» - «Пойдемте в кино?» Когда мы вошли в зал кинотеатра, заняли свои места и погас свет, я тут же сказал ей: «Выходите за меня замуж...»
Со своей женой Райкин прожил без малого 50 лет. По словам очевидцев, они были прекрасной парой, хотя порой и у них случались размолвки. В. Михайловский рассказывал: «Конечно, женщины за Райкиным бегали. Иногда и он не мог устоять. И, конечно, Рома его ревновала - как без этого? Но никогда не стоял вопрос о том, чтобы распалась семья. Какими бы настойчивыми ни были поклонницы».
Екатерина Райкина рассказывала о своей матери: «Папа называл маму Ромочка или Ромашка. Мы с Костей говорили «мамочка» или «мамулька», а я еще звала ее «мамулявка». Мама была красавицей. Очень яркая, талантливая, веселая, глубоко образованная. Она знала массу историй, анекдотов, и даже Ираклий Андроников, приходя к родителям в гости, всегда говорил: «Ромочка — прекрасный рассказчик, мне лучше помолчать». У нее был и литературный талант, отмеченный многими критиками, но времени писать не хватало. Она играла в театре, была папиным секретарем и буквально не отходила от телефона. Я говорила: «Мама, ты — как коза на веревочке. Нельзя же так, надо делать перерывы». Я ненавидела телефон и до сих пор смотрю на него, как на врага, потому что он всю жизнь отнимал у меня маму… Были моменты, когда я понимала, что маме тяжело, обидно, больно. Но что сделать, се ля ви, как говорят французы. Она была очень мудрой женщиной. Случались критические периоды, которые стоили ей большого здоровья, но приходилось терпеть и переживать. Она очень любила папу, поэтому бросила ему под ноги всю свою жизнь, все свои таланты. Она понимала, кто такой Райкин. Ведь почему часто два талантливых человека не уживаются вместе? Обязательно кто-то должен пожертвовать собой ради совместной жизни и любви. А это не каждый может. Безусловно, папа был благодарен ей. Особенно это проявилось, когда мама заболела. Папа ухаживал, был с ней очень нежен и внимателен…».
В 1935 году Райкин окончил институт, и по распределению почти весь его курс попал в Ленинградский ТРАМ (Театр рабочей молодежи), вскоре переименованный в Ленком. В этом театре Райкин был занят сразу в нескольких спектаклях: «Дружная горка», «Начало жизни», «Глубокая провинция» и других постановках.
Летом 1937 года с Райкиным случилось несчастье – на фоне ангины у него начался острый приступ ревматизма с осложнением на сердце. За время этого приступа он поседел настолько, что, когда поправился, вынужден был красить свои волосы, хотя ему было всего 26 лет. Екатерина Райкина рассказывала: «В 1937 году ангина повторилась. Врачи опять сказали, что он умирает. Дедушка, который сам был доктором, тогда пришел к врачам и сказал: «Что ж вы за врачи, если хороните его? Используйте хотя бы полшанса. Вы должны убрать ему гланды». Он подсказал им, как сделать операцию, и папа справился с болезнью. Но остался на всю жизнь с пороком сердца, с ревмокардитом».
После выздоровления Райкин в ТРАМ не вернулся и поступил на работу в Новый театр (в будущем - театр имени Ленсовета). Там он проработал ровно год, и после того как из театра «ушли» режиссера И.Кролля, сам так же подал заявление об уходе, решив распрощаться с театром и податься на эстраду. В те же годы попробовал свои силы в кино.
Дебют Райкина в кинематографе состоялся в 1938 году - он снялся в картинах «Огненные годы» и «Доктор Калюжный», вышедших на экраны страны в 1939 году. Однако ни удовлетворения, ни зрительского успеха эти роли молодому актеру не принесли, поэтому все свои силы Райкин отдавал эстраде. Он выступал с эстрадными номерами в Домах культуры, Дворцах пионеров, с лета 1938 года начал заниматься конферансом. Буквально с каждым днем его талант креп и привлекал к себе внимание многочисленной публики. Райкин уверенно шел к своему триумфу.
15 апреля 1938 года в семье Райкиных родилась девочка, которую назвали Екатерина. Позже она рассказывала: «Меня назвали в честь моей бабушки Екатерины Романовны Бродской… Папа очень хотел дочку и часто твердил маме: «Рома! У нас обязательно будет девочка, и непременно с косичками». Так все и случилось — первой родилась я».
В ноябре 1939 года Райкин выступил с номерами «Чаплин» и «Мишка» на 1-м Всесоюзном конкурсе эстрады. На конкурсе Райкин получил вторую премию, и это выступление стало для него судьбоносным. На Райкина обратили внимание признанные мэтры эстрады, в частности, Леонид Утесов, который заявил: «Этот артист, в отличие от всех выступавших, пришел навсегда. Он будет большим артистом!».
После того, как к Аркадию Райкину пришел заслуженный успех - ему, его жене и дочке Кате была выделена комната в коммунальной квартире. Кроме этого, его стали записывать на радио, и самое главное - он стал одним из руководителей Ленинградского театра эстрады и миниатюр. Аркадий Райкин вспоминал: «Мне Сталин четырнадцать раз подряд аплодировал. И все четырнадцать — вставал. Банкет по случаю 60-летия Сталина в 1939 году проходил в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. За столом пировали приглашенные, рядом пели гостям и играли, сменяя друг друга, артисты. В отличие от моих коллег, выступавших на некотором отдалении, меня усадили за стол прямо напротив Сталина. Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом. Затем встал, и все, кто был за столом, тоже встали. Сталин предложил тост за Райкина, и все выпили. Тут я возьми да скажи: «Товарищ Сталин, могу и других типов показать». Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером. После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз».
С 1940 года Райкин и его труппа начали сотрудничать с драматургом Владимиром Поляковым, создав программы «На чашку чая» и «Не проходите мимо». А во время Великой Отечественной войны Райкин и его труппа были желанными гостями на фронте. Именно тогда артист стал активно включать в свои выступления политическую сатиру. В 1942 году Аркадий Райкин оказался с гастролями на Малой земле, где познакомился с полковником Леонидом Брежневым. В дальнейшем это знакомство сыграло большую роль в жизни артиста. Екатерина Райкина вспоминала: «Мне шел четвертый год, когда началась война, поэтому страшные перипетии, происходившие со мною, перебили все былые светлые воспоминания. Родители обслуживали фронт, ездили по всей стране, естественно, они не могли тащить за собой маленькую девочку. А бабушка с дедушкой остались в блокадном Ленинграде. Мама отдала меня чужой тетке в Ташкенте. Родители присылали ей продукты, но мне ничего не доставалось. Одна, маленькая, без родителей, вся больная, голодная, в экземе, с дизентерией - удивляюсь, как я вообще тогда осталась жива. Если бы бабушка приехала за мной на два месяца позже, я бы недотянула».
Аркадию Райкину чудом удалось вывезти своих родных из блокадного Ленинграда по Дороге жизни. Когда истощенная семья Райкиных добралась до Уфы, Аркадий встречал своих домочадцев кастрюлей с горячими котлетами. Отец Исаак Давидович набросился на еду, от которой его было невозможно оторвать, и через несколько дней умер от заворота кишок.
В 1946 году семья Райкиных переехала из дома 23 на улице Рубинштейна в Ленинграде в серый шестиэтажный дом-коммуналку № 12 по Греческому проспекту. Три комнаты в квартире № 9 заняли Райкин с женой и дочерью, а этажом ниже, в квартире № 7 поселились его мать, сестры Белла, Соня и 15-летний брат Максим. Максим так вспоминал те дни: «На Греческом мы прожили что-то лет двенадцать. Я был совсем маленький, когда умер отец, и Аркадий заменил мне его. Всем, что я имею в жизни, я обязан ему. Он мне дал образование, в институт я поступил, профессию выбрал - все это он. Помогал моей семье, когда было трудно».
А вот что вспоминала о жизни Райкиных на Греческом проспекте их соседка В.Маркова: «Очень хорошие люди были. Они три комнаты занимали - столовую, спальню и комнату для няньки. Правда, жили здесь от силы четыре месяца в году. А так по гастролям мотались. Артисты к ним приходили: Черкасова я видела, Утесова, Целиковскую. Приходили в основном ночью, после спектакля, и никакого шума, крика не было. Все прилично было. Добрые они были люди. Неудобно говорить, но Руфь Марковна отдавала моему мужу рубашки и галстуки Аркадия Исааковича. И пес у них был прекрасный - черный пудель Кузя, здоровый такой и умный».
После войны один за другим на свет появлялись новые спектакли, написанные Владимиром Поляковым: «Приходите, побеседуем», «Откровенно говоря...» и «Любовь и коварство». А в июле 1950 года в семействе Райкиных произошло очередное прибавление: родился сын Костя. «Котеньку назвали очень смешно, - вспоминала Екатерина Райкина. - Помню, когда мама была беременная, она все время ходила, перебирала имена и говорила: «Мне хочется назвать его Лаврентий, чтобы был Лавруша, Лаврушка». Папа при упоминании этого имени вздрагивал, мама спохватывалась и восклицала: «Ну, конечно, какой может быть Лаврентий! Он будет Дмитрий, Митюша, Митенька». Они этот вопрос мусолили очень долго, пока дедушка, мамин отец, врач-терапевт по специальности, энциклопедически образованный человек, с большим юмором, обаятельный и добрый, наблюдая за всеми этими мучениями, не сказал: «Ну, зачем вы так долго думаете, когда все так просто решается: назовите его в честь вашего Бога — Константина Сергеевича Станиславского». И они назвали его Константином».
Аркадий Райкин позднее вспоминал: «Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице «Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 году. В Ленинграде у нас были три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитало шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».
Отправлено: 12.01.18 09:53. Заголовок: ЧАСТЬ 2 А вот что в..
ЧАСТЬ 2
А вот что вспоминал о тех годах Константин Райкин: «Никакого особенного благополучия у нас не было. В нашей стране очень богатыми людьми - по тогдашним меркам - иногда становились писатели, скульпторы-монументалисты, а актеры - да никогда в жизни. Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство... Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было... Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали. Я ходил в спортивную школу, хорошо учился, дрался (у меня шесть раз нос переломан) словом, жил жизнью нормального русского человека из хорошо обеспеченной семьи».
В 1950 году Райкин прекратил сотрудничество с Поляковым, однако на работе театра это практически не отразилось. «Папа мог простить все что угодно, кроме предательства, - рассказывала в интервью Екатерина Райкина. - Его друг, Владимир Поляков, многолетний автор миниатюр, монологов и скетчей, страшно сопротивлялся папиным замечаниям, хотя ему не хватало вкуса и понимания точности жанра. Так продолжалось, пока друзья окончательно не рассорились. Поляков написал на него злой пасквиль и подписался почему-то Иоанном Кронштадтским. Пасквиль долго ходил по рукам, пока, наконец, не дошел до папы. Помню, папа очень обиделся. Прошло время. Поляков открыл в Москве свой театр миниатюр, где начинали карьеру Люба Полищук и Зяма Высоковский. Успокоившись, обидчик решил помириться и стал забрасывать через знакомых удочки. Но папа не шел на мировую — он не умел прощать предательство. И даже когда Владимир Соломонович, умирая, попросил Райкина прийти к нему, чтобы попросить прощения, он не пошел. Думаю, папа в своей непримиримости был не прав. Мама бы помчалась в ту же секунду».
В 1950-е годы с участием Райкина вышли спектакли «Любовь и три апельсина», «Человек-невидимка» и «Белые ночи». В новых спектаклях Райкин стал намного сатиричнее, что было отмечено на страницах центральных газет. Например, поэт А.Безыменский в «Литературной газете» писал: «Чернить наших руководителей мы не позволим. Но, охраняя их от клеветы, надо не дать возможности понять это так, что прекращается борьба с бюрократами и разложившимися людьми».
В конце 1950-х годов Райкин и его театр отправились в свои первые зарубежные гастроли. Успех этих выступлений был не менее громким, чем на родине, и в 1964 году на английском телевидении режиссер Джо Маграс снял фильм о Райкине и его коллективе. После премьеры фильма по английскому телевидению критик лондонской газеты «Таймс» писал: «Би-би-си впервые показало нам прославленного русского комика Аркадия Райкина. Это было настоящее зрелище, подлинное открытие, такое выступление, которого мы не видели давно. Одна из самых больших заслуг Райкина состоит в том, что он представляет собой полную противоположность отвратительным, «смешным до тошноты» комикам, которых мы в таком изобилии импортируем из Соединенных Штатов. У Райкина есть что-то от Чарли Чаплина: удивительная способность живо и наглядно выражать эмоции, способность создавать образы, которые не нуждаются в пояснении. Мне никогда не приходилось видеть такой игры!»
С Райкиным происходила масса забавных историй во время его зарубежных турне. Об одной из них, произошедшей в Болгарии, рассказывал В. Ляховицкий: «Вместе с Райкиным мы пошли днем на пляж. Там взяли водный велосипед и поехали кататься. За разговорами уехали очень далеко в море, Райкин и говорит: «Слушай, давай позагораем без плавок!» Бросили мы наши плавки сзади на сиденье и опять об искусстве беседуем. И вдруг прямо над ухом слышим пароходный гудок. Смотрим: а рядом с нами идет прогулочный катер, и женщины с интересом нас разглядывают. Райкин говорит: «Иди за плавками!» А как за ними пойдешь? Пришлось мне чуть ли не по-пластунски ползти и делать бросок - под дружный смех дам. «Таким образом, я еще никогда публику не смешил», - заметил потом Аркадий Исаакович».
«Его домом, конечно, был театр, – вспоминала Екатерина Райкина. - Бытовало мнение, что Райкин не приглашал в свой театр талантливых актеров. Какая чушь! Он прекрасно понимал, что в обрамлении талантов его талант заиграет еще ярче. Просто многие актеры, осознавая, что в лучах прожектора (а папа был «прожектором»!) лампочка горит тускло, сами не шли к нему. Но те, кто оставались, были одаренными актерами и любили театр и папу. Рома Карцев, Владимир Ляхов, Витя Ильченко, Ольга Малоземова, Виктория Горшенина… Папа называл актеров и работников театра «моей семьей». Знал, у кого сколько детей, какие проблемы, всегда входил в положение людей, помогал. Помню рассказ Ирочки Петрущенко: «Я только что родила ребенка и лежала в роддоме. Труппа через три дня собиралась на гастроли. Аркадий Исаакович поинтересовался у администратора: «Ну, как там дела у Иры?» — «Три дня уже девочке» — «Ну и отлично! Значит, она может ехать на гастроли». — «Помилуйте, Аркадий Исаакович, она ведь только родила!» — «Но три дня ведь прошло?» В просторной женской гримуборной театра Ира, большая рукодельница, в перерывах между репетициями и перед спектаклем что-то кроила, шила или писала письма. Однажды принесла с собой из дома болванку, на которой принялась мастерить шляпку. В этот момент вошел папа и «посоветовал»: «В следующий раз, Ира, принеси тазик и постирай»… Папа был очень жестким, если дело касалось дисциплины. За кулисами во время спектакля царила полная тишина: ходить, громко топая ногами, или разговаривать было категорически запрещено. Еще все знали, что непьющий Райкин не терпит пьянства среди актеров. Как-то на гастроли в Свердловск с театром поехал очень одаренный актер. Зная о его слабости, Райкин пристально за ним следил. После спектакля все артисты ужинали в ресторане гостиницы «Урал». И тут папа замечает, как артисту на подносе несут граненый стакан с какой-то прозрачной жидкостью. «А это что?» — тихо интересуется Райкин. «Да это вода», — не моргнув глазом, врет актер. «Как кстати! Меня так жажда мучит», — и, не сморщившись, выпивает залпом стакан водки. «Завтра спектакль. Не засиживайтесь», — как ни в чем не бывало говорит он оторопевшей публике и твердой походкой выходит из зала. Мама потом рассказывала, что в номере Райкин рухнул на кровать как подкошенный и, не раздеваясь, проспал до утра».
В 1960 году в Ленинграде Райкин познакомился с молодым драматургом из Одессы Михаилом Жванецким, учившемся в Одесском институте инженеров морского флота и активно принимавшем участие в студенческой самодеятельности. В 1961 году Райкин включил в свой спектакль первую интермедию Жванецкого под названием «Разговор по поводу», а через три года после этого молодой драматург был привлечен к работе над новой программой для театра Райкина. В 1967 году эта программа получила название «Светофор». Именно в этом спектакле впервые прозвучали в исполнении Райкина легендарные миниатюры «Авас», «Дефицит» и «Век техники». В том же году Жванецкий был принят в штат театра сначала в качестве артиста, а затем заведующего литературной частью. Однако их совместное творчество с Райкиным длилось недолго, и в начале 1970-х годов они расстались. Михаил Жванецкий вспоминал: «Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал: «Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться». Это был не просто удар, не катастрофа, это была гибель. Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры. Он спокойно прочитал и сказал, подписав: «Ты правильно сделал...». Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы расстались в отношениях враждебных... Позднее я что-то еще писал. Но мне было тяжело появляться даже возле театра. Со временем я понял закономерность смены авторов в театре Райкина. Это был естественный процесс развития художника. Каждый автор в этом театре имеет свой век - золотой, потом серебряный, бронзовый... Мы виделись редко, при встречах были фальшиво дружественны. В этом тоже его сила. Он очень сильный человек».
А вот что говорил о Райкине один из актеров его театра В.Лиховицкий: «На Райкина многие обижались. Я тоже. Он был непростой человек. Никогда не кричал, говорил тихо. Но мог так обидеть! Но все это не было капризом или самодурством: с точки зрения искусства Райкин был прав. А многие острые углы в труппе сглаживала жена Райкина, Рома. После ее болезни стало труднее переживать какие-то размолвки».
О характере своего отца рассказывал Константин Райкин: «Помню, я поступил на первый курс, начались разные студенческие вечерухи, дело понятное, выпивка - а он этого терпеть не мог. Я один раз пришел немного выпивши, другой, а на третий он заходит ко мне в комнату: «Костя, а почему ты пьяный?» - этим своим страшным тихим голосом. И все. Прошибло».
В 1968 году Аркадию Райкину было присвоено звание народного артиста СССР. Это случилось после 33 лет беспрерывной работы на сцене. А в 1970 году с артистом случилось несчастье. Об этом было написано в рассказе Л.Сидоровского: «Отлично помню все премьеры театра Аркадия Райкина, но, пожалуй, особенно запал в душу спектакль «Плюс-минус», который был впервые показан на невских берегах весной 1970-го. В ту весну, как известно, пышно отмечалось столетие со дня рождения Ленина, и Райкин, отталкиваясь от этой даты, решил сотворить действо особой остроты, особого накала. Казалось бы, Ленин и Райкин - ну какая между ними связь? Да еще в эпоху, так сказать, «глухого застоя»? Но связь обнаружилась. Артист стремительно выбегал на сцену и с ходу начинал монолог: «Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе...». В зале - звенящая тишина, зрители несколько ошарашены таким вступлением. А артист после секундной паузы добавляет: «Владимир Ильич Ленин. «Философские тетради»... Этот монолог по просьбе артиста-сатирика сочинил другой сатирик, писатель Леонид Лиходеев, причем он нашел у Ленина еще несколько таких же, никому в зале не известных цитат, которые тогда, в семидесятом, ревностным охранителям «системы» казались прямо-таки «контрреволюцией»... Спектакль зрители принимали восторженно - и в Питере, и потом в Москве. Но осенью как-то заявился в столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не понравилось, что говорит со сцены Райкин и как на это реагирует народ. Разгневавшись, вмиг накатал в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в театр распоряжение: «Первый ряд не продавать!» И каждый вечер стала располагаться на тех стульях комиссия... Аркадий Исаакович позже мне рассказывал: «Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые... Все пишут, пишут... Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?..» А через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по столу кулаками и советовал Райкину «поменять профессию»... Последовал очередной инфаркт, после которого Райкин стал белым как лунь... Выйдя из больницы, Аркадий Райкин узнал, что и Москва, и Ленинград для его коллектива закрыты. Местом их длительных гастролей определили Петрозаводск. Только к осени 1971 года позволили артисту возвратиться из ссылки в родной город - может, потому, что приближалось его 60-летие. Помню, пришел тогда, в октябре 71-го, в знакомую квартиру на Кировском проспекте и сразу почувствовал - беда! В глазах Аркадия Исааковича была какая-то беспредельная тоска, даже - слезы... И поведал он мне о том, что в последнее время вдруг стал получать из зрительного зала разные мерзкие записки - про какие-то бриллианты, которые он якобы переправляет в Израиль. И про всякое другое, подобное же. И показал мне некоторые из этих грязных посланий (ну, например, «Жид Райкин, убирайся из русского Питера!»), словно бы составленные одной рукой. Да, складывалось ощущение, что кто-то, невидимый и могущественный (не знаю уж, в Смольном или в местном отделении КГБ?), командует этими авторами, водит их перьями... В общем, 60-летие отметили скромно...»
А вот как вспоминал о своих неприятностях тех лет сам Аркадий Райкин: «Была запущена такая сплетня: будто я отправил в Израиль гроб с останками матери и вложил туда золотые вещи! Впервые я узнал это от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика - лектора из райкома партии - кто-то спросил: «А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери?». И лектор, многозначительно помолчав, ответил: «К сожалению, правда». Жена тут же позвонила в райком партии, узнала фамилию лектора и потребовала, чтобы тот публично извинился перед аудиторией за злостную дезинформацию, в противном случае она от моего имени будет жаловаться в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС - председателем его тогда был А.Я.Пельше. Ее требование обещали выполнить и через несколько дней сообщили по телефону, что лектор был снова на этом предприятии и извинился по радиотрансляции. Якобы этот лектор отстранен от работы. Хочется верить, что так оно и было на самом деле. Но на этом, к сожалению, не кончилось. Я в очередной раз слег в больницу. Театр уехал без меня на гастроли. И вот удивительно, всюду, куда бы наши артисты ни приезжали, к ним обращались с одним и тем же вопросом:
- Ну, что же шеф-то ваш так оплошал? Отправил в Израиль...
Словом, всюду - в Москве, Ворошиловограде - одна и та же версия. Считали, что я не участвую в гастролях отнюдь не из-за болезни. Что чуть ли не в тюрьме...
Выйдя из больницы, я пошел в ЦК, к В.Ф.Шауро.
- Давайте сыграем в открытую, - предложил я. - Вы будете говорить все, что знаете обо мне, а я о вас. Мы оба занимаемся пропагандой, но не знаю, у кого это лучше получается. Вы упорно не замечаете и не хотите замечать то, что видят все. Как растет бюрократический аппарат, как берут взятки, расцветает коррупция... Я взял на себя смелость говорить об этом. В ответ звучат выстрелы. Откуда пошла сплетня? Почему она получила такое распространение, что звучит даже на партийных собраниях?
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь, и перевел разговор на другую тему. Но самое смешное - это помогло. Как возникла легенда, так она и умерла...».
И еще один отрывок из интервью - на этот раз Константина Райкина: «Диссидентской семьей мы вовсе не были, это легенды. Папа многое понимал, он заболевал, когда сталкивался с очередной идеологической мерзостью, но он был сыном своего строя. Жить по принципу «на службе верю, дома нет» он не умел. В этом смысле семья у нас была довольно жестко закрученная: когда я пошел в первый класс, родители мне очень серьезно объяснили, что хорошо учиться - это сейчас самое большое, чем я могу помочь своей родине. И в этом не было никакого воспитательного обмана, никакого цинизма».
После конфликта 1971 года через пару лет отношение официальных властей к Райкину несколько изменилось, причем в лучшую сторону. В 1974 году на ЦТ начались съемки сразу двух фильмов с участием Аркадия Райкина: «Люди и манекены» и «Аркадий Райкин».
На рубеже 1980-х годов артиста отметили двумя высшими правительственными наградами: в 1980 году ему была присуждена Ленинская премия, а в 1981 году он стал Героем Социалистического Труда. Однако в родном Ленинграде ему было неуютно. Особенно раздражали артиста нападки со стороны обкома, во главе которого тогда находился Г.Романов. Об их напряженных отношениях говорит хотя бы такой факт. Получать Звезду Героя Соцтруда Райкин должен был именно из рук Романова. В назначенный час артист явился в обком, однако Романов тайком покинул здание через другой выход. Прождав в приемной более часа, Райкин так и ушел из обкома ни с чем. Награду ему затем вручали другие люди. Чтобы не испытывать больше судьбу, Райкин в конце жизни решил сменить место своего жительства. Екатерина Райкина вспоминала: «Безответственно говорить, что у Райкина была счастливая, безоблачная жизнь. Так считают те, кто не знает, каких нервов стоил ему выпуск каждой программы! Ему же открыто угрожали на очень высоком уровне. А сколько пускали всевозможных сплетен, чтобы снизить его невероятный авторитет у народа!... Большинство ленинградских начальников боялись его и мешали, как могли, заставляли выбрасывать целые монологи. Как-то журналист «Ленинградской правды» посмел написать, что «Райкин всегда актуален». Тут же приехал в редакцию Захаров, зам. первого секретаря Ленинградского обкома, и потребовал, чтобы в редакции забыли фамилию Райкина, поскольку он «нанес ущерб идеологической работе в Ленинграде и его надо гнать отсюда»… Очень показательна история переезда папы в Москву. Еще со времен войны у него сложились добрые отношения с Брежневым, но он всегда чувствовал дистанцию и не пытался напомнить о себе. В начале 60-х годов, когда Брежнев был еще председателем Президиума Верховного Совета, они встретились на приеме после концерта.
- Ну, как ты живешь? — поинтересовался Брежнев.
- Хорошо.
- Как же хорошо? Ты ведь до сих пор живешь в гостинице. Тебе нужна квартира в Москве?
- Было бы неплохо…
Прошло 5 лет, они снова встретились, вспоминали войну, а напоследок Брежнев сказал, что распоряжение о квартире уже дано. Но опять все замерло. И тут добрый человек из Моссовета намекнул отцу, что надо поговорить с ленинградским начальством. Папа позвонил тогдашнему первому секретарю обкома Толстикову, сказал, что необходимо его «добро», и добавил, что речь идет только о квартире, а театр остается в Ленинграде.
- Я понимаю, театр вам недорог, вы у нас не бывали, впрочем, как и в других театрах тоже.
- И почему меня так не любит интеллигенция?
- А вы издайте приказ, чтобы вас с 1 мая начали любить.
Прощаясь, отец обронил:
- Мне жаль, что у вас разное мнение с генсеком.
- А что, есть такое мнение? — удивился тот и тут же добавил: — А вы думаете, Толстиков дурак? Я вам и в Ленинграде оставлю квартиру.
Родители получили квартиру в Москве, перевезли туда все вещи. В Ленинграде не были больше года, потом позвонили, чтобы заказать номер в гостинице, а им сообщили, что их бывшее жилье действительно не тронуто. Первое время жили в пустой квартире, обедали на подоконнике. Но Толстиков так это дело не оставил. Приехал в Ленинград Косыгин, пошел на спектакль в БДТ, и Толстиков ему стал петь: «А Райкин-то наш каков! Мало того что в Москве, он и в Ленинграде имеет квартиру…»… Потом Толстикова назначили послом в Китае, а его место занял Григорий Романов. Тот вообще никогда не хотел видеть Райкина. Папа много раз пытался пробиться к нему — напрасно…».
Все эти неприятности тяжким бременем отражались на всех членах семьи. Екатерина Райкина рассказывала о своей маме: «С ее обостренным чувством справедливости, все принимала очень близко к сердцу: загоралась как спичка от любой подлости, часто кого-то выручала, все время звонила и добивалась правды. Давала за Райкина интервью, писала статьи, протаскивала пьесы. Конечно же, именем папы. Все его инфаркты, болезни, проблемы она переживала как свои. Выдержать такое напряжение очень трудно. В 75-м у Ромы в доме ее подруги Светланы Собиновой случился инсульт. Спас ее известный врач Владимир Львович Кассиль, сын писателя Кассиля. В Боткинской больнице он собрал консилиум известных медиков. Профессор вызвал отца в кабинет и спросил: «Аркадий Исаакович, когда у вас намечены гастроли в Польше? Девятого? Поезжайте, здесь вы не нужны, а там вас ждут зрители». С мамой остались Владимир Коваль, мой третий муж, Костя и сын Алеша. Папа взял меня с собой, чтобы я играла мамин репертуар под ее фамилией. Уже в поезде глотая слезы, я начала учить ее роли. На нервной почве у меня пропал голос, а у папы от переживаний за Рому вдруг началось воспаление легких. Но буквально за день до спектакля врачи поставили нас на ноги массированной терапией. Папа не отходил от телефона, справлялся о Ромином состоянии и плакал, как только клал трубку».
В 1981 году театру Райкина было разрешено переехать в Москву. По решению Моссовета театру было выделено помещение кинотеатра «Таджикистан» в Марьиной Роще. Вскоре свет увидели и первые спектакли, теперь уже московского театра Райкина: «Лица» и «Мир дому твоему». Несмотря на то, что Райкину в те годы было уже более 70 лет, он превосходно держался сцене, но его силы истощались, он часто и подолгу болел. Иногда на сцене сдавала память, утрачивалась легкость движений, но всегда сохранялась атмосфера полного единения с залом, на протяжении полувека сопутствовавшая каждому выходу на сцену этого великого артиста.
Незадолго до смерти Райкин поехал в турне по Америке. Говорил на сцене он уже тихо, но все равно это был тот самый, всеми любимый Райкин, которого все русскоязычные американцы прекрасно знали. И где бы Райкин ни выступал, везде, лишь только он появлялся на сцене, зрители в зале вставали и… начинали плакать. Они понимали, что больше живым этого великого артиста они уже не увидят. Екатерина Райкина рассказывала: «В конце ноября 1987 года папа, я и Костя приехали из Америки, где у папы прошло 24 концерта. Вернулись счастливые! Было невероятно трогательно — зрители приносили папе на подпись программки и билеты с его старых спектаклей. Представляете, люди уезжали из Союза навсегда и брали с собой на память программки Райкина! К сожалению, у папы тогда правая рука уже почти не работала, поэтому мы запирались с ним в гримерке, и я расписывалась за него. Пусть люди на меня за это не обижаются, я хотела как лучше. Вернувшись, он сыграл еще 14 спектаклей «Мир дому твоему» (последний был 300-м по счету), а после этого попал в больницу. Совершенно случайно. Раз в десять дней ему надо было принимать лекарство, выводящее воду из организма, а он забыл, что уже выпил его, и назавтра принял снова, тем самым очень ослабив сердце. Приехала «скорая» и тут же забрала его в больницу. Оттуда он уже не вышел… Где-то 15 декабря я была у него в больнице, и мы даже гуляли с ним по парку. Он шел молча, а я рассказывала ему о семейных новостях, о том, что темы, которые он раньше поднимал на своих спектаклях и которые тогда были опасными, сейчас открыто обсуждаются в газетах. Помню, вернувшись в палату, он сказал мне: «Для меня очень важно подумать о том, с чем я завтра выйду на сцену. Надо решить, о чем говорить зрителю, когда все позволено». Понимаете, он думал о будущем, он не понимал, что его дни были сочтены. Когда Котенька (Константин Райкин) пришел в больницу на следующий день, врач сказал, что папу только что увезли в реанимацию. Костя спросил: «Может, он что-то просил передать?» «Аркадий Исаакович просил передать, чтобы вы берегли свое здоровье…» — сказал потом доктор. Сколько я просила, умоляла врачей пустить меня к папе, чтобы посидеть с ним рядом, поухаживать, — тщетно, «не положено!». Да нигде в мире такого нет! Они же знали, что он умирает, почему нельзя было пустить дочь?!...Самое ужасное, что я не простилась с папой. Я не могла оставить маму одну. Она была после инсульта, уже 15 лет не говорила, очень тяжело болела, и мы решили не рассказывать ей о случившемся. Я, как клоун, отвлекала ее, шутила, что-то рассказывала, но, мне кажется, мама все равно чувствовала неладное, часто начинала плакать… Сказали мы обо всем ей только через несколько дней после похорон. Я попросила сделать это друзей родителей — Владимира Львовича Кассиля и его жену Верочку, они оба врачи. Владимир спас маму в 1975 году, когда у нее случился страшный инсульт, и подарил еще 15 лет жизни. После смерти папы она прожила два года…».
Аркадий Райкин скончался 20 декабря 1987 года на 77-м году жизни и был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Вспоминал Л.Сидоровский: «Проходит день, другой, третий - ни газеты, ни радио, ни телевидение об этом ни слова... Потому что ждут «высшего некролога», подписанного «партией и правительством», а лезть в пекло поперек батьки никому не положено. Между тем «партия и правительство», которые всегда боялись Райкина, продолжали бояться его даже и теперь, когда он был мертв: вероятно, все не могли решить, как бы похоронить его «потише, поскромнее»... И тогда я уговорил нового редактора питерской «Смены» плюнуть на эту дурацкую традицию, нарушить «табель о рангах» - так наша газета первой в стране сказала своему читателю, что великий артист скончался... Еще в том печальном эссе писал я о том, что необходимо присвоить имя Аркадия Райкина Ленинградскому театру эстрады, что было бы очень правильно поименовать в его честь у нас какую-нибудь уютную улочку. Но к моим предложениям, естественно, не прислушались»...
С 1987 года Государственный театр миниатюр в Москве стал театром «Сатирикон», а в 1991 году решением правительства Москвы театру было присвоено имя Аркадия Райкина. Вся советская эстрада разговорного жанра ориентировалась на Аркадия Райкина. Райкин - это почти полувековая история сатирического и юмористического разговорного жанра на советской эстраде. По мнению Геннадия Хазанова: «Аркадий Райкин - это не просто конкретный человек, это понятие, символ, это, если хотите, явление… Мне довелось видеть не так уж много артистов этого же жанра, что и Райкин. Таких артистов вообще очень мало в мире. Но, кроме того, я честно скажу, что не видел и не знаю ни одного артиста, который по мощи, по силе дарования и обаяния, по совершенно магнетическому воздействию на зал мог бы приблизиться к Райкину хоть на какое-нибудь расстояние. Пускай это не покажется громко сказано, честно говоря, нам всем так же далеко до него, как до ближайшей планеты Солнечной системы».
Об Аркадии Райкине был снят документальный фильм «Народный артист Аркадий Райкин».
Текст подготовила Татьяна Халина
Использованные материалы:
1. Аркадий Райкин в воспоминаниях современников / Сост. Е.Райкина; Международный фонд им. Аркадия Райкина [Текст] / Сост. Райкина Е., Ред. Михайлова Л. - М. АСТ, 1997. 2. Бейлин, А. М. Аркадий Райкин/ А. М. Бейлин.- М.Искусство, 1965. 3. Райкин, А. Без грима/ А. Райкин.-М. Вагриус, 2006. 4. Уварова, Е. Д. Аркадий Райкин/ Е. Д. Уварова.- М.Искусство, 1986. 5. Е. Райкина «Не сумела проститься с отцом» интервью «Аргументы и факты» авт. Татьяна Богданова 6. Аркадий Райкин: О себе. О нём. М. ПРОЗАиК, 2011. 7. Материалы сайта www.mishpoha.org
24 октября в 1911 году родился Аркадий Исаакович РАЙКИН.
С приближением немцев к Риге (шла Первая мировая война) семья Райкиных, когда Аркаше было 5 лет, переехала в Рыбинск. Много лет спустя артист вновь посетил в Риге дом на Дзирнаву, 16, в котором когда-то жил. (Когда уже в наши дни на здании решили установить мемориальную доску, оказалось, что в воспоминаниях память подвела артиста: он родился в доме на улице Авоту, 4). Хотя дом и стал чужим, но разочарованием та встреча не стала. «Облик той жизни в моем восприятии смутен, – вспоминал Райкин, – при том, что образ ее весьма отчетлив». Детская память не сохранила расположения комнат, их число, находившуюся здесь мебель, но оставила вид из окон на дровяной склад и двор, по которому бегали ученики из расположенной по соседству гимназии. Ослепительным чудом были поездки на трамвае, рождавшие чувство превосходства над пешеходами. Самым же ярким воспоминанием детства осталась Эспланада – парк возле оперного театра, куда его возили в прогулочной коляске. Там играл духовой оркестр.
Вся материнская родня была из коренных рижан. Дед артиста владел аптекой, которая примыкала к жилым помещениям, и запах лекарств также был запахом детства. Один из маминых братьев стал журналистом, другой страстным книжником, ее сестра – скульптором, а она сама была акушеркой. Все заботы по дому и воспитанию детей (их было четверо) ложились на ее плечи.
Отец Райкина был воспитан совсем иначе. Дед по отцовской линии был из какого-то белорусского местечка, изъяснялся на невообразимой смеси идиш, русского, белорусского и немецкого языков, строго держался религиозных обрядов. Деспот по натуре, он требовал соблюдения ветхозаветных истин от всех родных. Прожил до 94 лет, пока на чьей-то свадьбе, танцуя, неудачно спрыгнул со стола. Отец Аркадия унаследовал от него суровость, потому дни рождения детей не отмечались, у них не было игрушек, а фотография считалась дорогим удовольствием. В Рижском морском порту он занимал должность лесного бракера, то есть контролировал отгрузку леса, отбирал и закупал образцы лесоматериалов. Слово «пробс», означавшее особо прочные бревна для крепления сводов шахт, также осталось в памяти с детства.
От матери Аркадию достались умение терпеть и прощать, не унижаться, ее музыкальность и эстетическое чувство. А вот склонность к лицедейству досталась Райкину от отца. У того был несомненный импровизаторский дар, так необходимый для работы с клиентами. Даже когда Райкин стал профессиональным артистом, отец мог подсказать и показать сыну правильную постановку номера.
Раз, точно обмолвившись, он ласково назвал сына Котей. Эта неожиданная нежность так взволновала и запомнилась, что когда у Аркадия Райкина родился сын, его так и назвали – Котя, Костя. Сегодня Константин РАЙКИН руководит созданным его отцом театром «Сатирикон».
В Рыбинске Райкин в 6 лет впервые вышел на сцену, а в 10 лет вся семья Райкиных перебралась в Петроград, скоро названный Ленинградом. Город на Неве стал его домом, если не считать последних пяти лет жизни, проведенных в Москве. Еще студентом Райкин начал выступать на эстраде, а первый успех пришел к нему в декабре 1939 года, когда на I Всесоюзном конкурсе эстрады исполнил комические номера в образе Чарли Чаплина и завоевал 2-ю премию (1-й не досталось никому). И сразу же последовало приглашение выступить на концерте по случаю 60-летия товарища СТАЛИНА! Три года спустя уже Райкин пригласил вождя на свой спектакль, но тот с сожалением передал, что очень занят. Это было очень опасное внимание. Режиссер Николай АКИМОВ, ставивший в театре Райкина спектакли, спрашивал друга: «Неужели, Аркадий, мы с тобой такое дерьмо, что нас до сих пор не посадили?»
Почти дружба связывала артиста и с другим генеральным секретарем – Леонидом Ильичом БРЕЖНЕВЫМ. Начало было положено в первый день войны, когда 22 июня 1941 года первый секретарь Днепропетровского горкома партии первым же эшелоном отправил подальше от фронта находившуюся в городе труппу Райкина. Потом артисты и полковник Брежнев встречались в 1943 на Малой земле, а в последние месяцы своей жизни генсек помог театру Райкина обрести свое помещение, что и станет причиной переезда артиста в Москву.
При этом Райкин никогда не прислуживал власти, бичуя со сцены бюрократов, карьеристов, пустобрехов, хамство и невежество, всегда оставаясь лириком в душе. Он не делал громких заявлений, не обличал никого лично, но на его представлениях никогда не было пустых мест, а номенклатура всех уровней тихо ненавидела его и мелочно гадила. Сколько авторов и артистов прошли школу Райкина или были воспитаны на его примере, но все ли из них сумели удержаться на этом уровне? Райкин своей сатирой и добрым юмором защищал человека, тогда как сегодня на эстраде принято потешать зрителя уродливостью персонажей и глупостью произносимых ими фраз.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 8
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума