В преддверии 100-летия со дня рождения гениального артиста Аркадия Райкина решено открыть на форуме тему, посвященную его жизни и творчеству. Надеюсь, что форумчане помогут в ее наполнении интересными материалами.
Для начала - ВИКИПЕДИЯ, страничка, посвященная А.И.Райкину.
Банк России 1 сентября выпускает в обращение памятную серебряную монету номиналом 2 рубля серии "Выдающиеся личности России", посвященную 100-летию со дня рождения актера Аркадия Исааковича Райкина
Отправлено: 02.10.11 16:15. Заголовок: ОН ВДОХНОВЛЯЛСЯ ДРАМ..
Из материала журнала ЛЕХАИМАРКАДИЙ РАЙКИН: СМЕХ ЭПОХИ На четыре вопроса о А.И.Райкине отвечают: Михаил Мишин, Екатерина Райкина, Константин Райкин, Ефим Шифрин
ОН ВДОХНОВЛЯЛСЯ ДРАМАТИЧЕСКИМ ТЕАТРОМ
Константин Райкин Актер, режиссер, художественный руководитель Государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина
АМ О многочисленных гастролях Театра миниатюр и о самом Райкине писали в газетах Венгрии, Польши, Болгарии, Германии, в Англии даже был снят фильм о нем, но искусство разговорного жанра своим рождением обязано не одному актерскому дарованию. Язык тут, пожалуй, на первом месте. Смеховая эссенция настолько тонкая, неуловимая субстанция, что проследить малейшие нюансы зачастую способен разве что соотечественник актера. Выстраивал ли ваш отец каким-то особым образом программу под заграничное турне?
Константин Райкин Да, он специально готовил, заучивал спектакли на языке той страны, в которой ему предстояло гастролировать. В Польше — на польском, в Болгарии — на болгарском, в Венгрии — на венгерском. Причем по многу раз разные спектакли. По этой причине, к примеру, в Венгрии из всех зарубежных артистов он был самым любимым, кумиром. И это несмотря на то, что венгерский язык один из сложнейших в мире. Венгры были благодарны иностранцу, если он им просто «здравствуйте» говорил на венгерском, а тут целая трехчасовая программа! Один, потом, через короткое время, другой трехчасовой спектакль. И так несколько раз. В Англии — на английском, в Германии — на немецком. Необходимо было, чтобы тебя сразу понимали, а не через какие-то бегущие строки, субтитры… Это связано с демократичностью жанра.
АМ «Я всегда буду сыном Райкина, — сказали вы в одном из интервью. — И умру, что бы я ни сделал в профессиональной жизни, сыном Райкина. Для большинства населения страны я — сын. Радует это? Нет». И процитировали Мандельштама: «Живущий несравним». «Несравнимым живущим» свойственно проходить через собственные юбилеи, которые в той или иной степени подталкивают нас к сравнениям, в особенности если они фамильного свойства. Ваше шестидесятилетие было юбилеем состоявшегося в высшей степени самостоятельного художника. Вы по-прежнему чувствуете себя «сыном Райкина» в профессиональной жизни?
КР Нет, в профессиональной жизни «сыном Райкина» я себя не чувствую. И когда это говорил, я имел в виду исключительно общественное мнение, так сказать, житейское. Мнение большинства соотечественников, которые меня не знают, потому что я занимаюсь только театром. Драматическим. А драматический театр — камерный жанр. К тому же я не делаю ничего для популяризации собственного творчества, отказываюсь от телевизионных передач, не снимаюсь в кино. Я выбрал для себя Путь, и то, что сегодня сходит за славу и популярность, мне не интересно. На моем Пути есть вещи более важные. Поэтому для большинства людей страны я останусь «сыном Аркадия Райкина». Хотя у меня вообще-то другие учителя и иду я другой дорогой.
АМ Как так случилось, что Аркадий Исаакович вдруг покинул театральные подмостки будущего Ленсовета и ушел на эстраду в роли обычного конферансье?
КР Он никуда не уходил, он с самого начала избрал для себя этот путь. Работал в Театре Ленсовета и одновременно на эстраде. Его приглашал к себе Мейерхольд, а он, посоветовавшись с художественным руководителем своего курса в институте, Соловьевым, тем не менее выбрал иную стезю. Хотя очень важно, что по образованию он драматический артист. Отсюда и высочайший уровень вкуса, отбора. Да и все привязанности его были из области драматического театра. Он вдохновлялся им, а не творениями эстрады. А еще живописью вдохновлялся, балетом, симфонической музыкой… И все потому, что русская драматическая школа — одна из сильнейших театральных школ. А вот основательной школы эстрады у нас, по моему мнению, нет.
АМ Аркадий Исаакович ушел из дома после конфликта с родителями, связанного с выбором профессии. Родители были строгими прагматиками или их строгость носила национальный религиозный характер?
КР Думаю, там было и то и другое, всего понемногу. Все вместе.
Во вторник стукнет сто лет со дня рождения Аркадия Райкина.
Его нет с нами уже почти четверть века. Постепенно размывается память о великом артисте. Только канал «Культура» иногда еще дает его миниатюры – и тогда становится больно от ощущения пропасти, в которую ухнуло сатирическое искусство с тех времен, - от катастрофического перепада давлений.
Основанный Райкиным театр «Сатирикон» продолжил его сын – тоже талантливейший актер и режиссер Константин Райкин. Эта беседа с ним состоялась десять лет назад, перед 90-летием знаменитого сатирика. Она вошла в мою книжку “Там, где бродит Глория Мунди”. Новый материал о Райкине появится в день юбилея в “Российской газете”. А сегодня мне кажется уместным напомнить этот давний разговор.
Театр при Госплане
- Внешне судьба Аркадия Райкина кажется счастливой: всенародное признание и масса государственных наград. Теперь всех, кто успешно работал при Советах, принято считать людьми официальными. Как вам эта идея?
- Папа не был диссидентом, и ему позволяли работать. Но жизнь его совсем не была благополучной. Он был борец с собственным недугом, сильный, волевой человек, и разочаровывал тех, кто надеялись в жизни увидеть продолжение того, что видели на сцене.
- По закону "комик в жизни мрачен"?
- Это не закон никакой. Среди комиков масса людей веселых. Я к ним не очень хорошо отношусь - люблю людей с чувством юмора, но необходимость шутить на каждом квадратном сантиметре жизни мне непонятна. Папа не был таким и на сцене. Даже в самых смешных миниатюрах всегда был лиризм - для меня отец очень поэтичный артист. За смешными монстрами виделась фигура доброго и вдохновенного человека. И спектакли вызывали не только хохот, там были вторые и третьи планы. После них хотелось жить - такой там заложен колоссальный позитивный заряд. Это в нем самом было! Хотя человеку умному и глубокому оптимизм всегда дается нелегко.
- А он был оптимистом? По жизни?
- Да. Только оптимистом невеселым. Этот оптимизм был выстрадан.
- Но с чем этот оптимизм связан? Во что Райкин верил?
- Знаете, он все-таки был дитя своего времени. Да, он кое-что понимал про Сталина, кое-чего мне до времени не говорил, щадя мое детское сознание. Я рос очень советским ребенком, был завинчен на все идеологические гайки. Истово верил, что отличной учебой могу помочь своей стране, - и учился хорошо. И этим обязан родителям, это они внедрили в меня такую идею.
- И соответственно идею об искусстве, которое может менять жизнь к лучшему?
- Эта идея была так близка отцу, что он невероятно себя ограничивал. Мог бы играть совсем другое - но ограничил себя даже в своем жанре, фактически стал театром при Госплане. Говорил исключительно о конкретных делах государства, и только его огромное дарование позволяло все это поднять до уровня искусства. Я спрашивал, почему он отказался от своих замечательных лирических, музыкальных номеров. Он отвечал: потому что от меня люди ждут другого. И на сцене занимался вопросами экономики и городского хозяйства.
- Он ошибался?
- Ошибался. С моей точки зрения - да. Хотя он точно нашел свое место в сознании народа и занял очень важную нишу, которая далась ему с боем. Потому что тогда не все разрешали. Но сочли так: пусть Райкин будет клапаном для выпускания пара.
Добрый зритель в девятом ряду
- Я все же хочу понять, так ли он был неправ. Заменить Райкина как личность невозможно. Но ведь и функция, которую он выполнял, ушла вместе с ним. Ее больше нет - это правильно?
- Правильно. Да, он сделал блиц-сатиру искусством, там есть шедевры. Но посмотрите, чем он занимался, какие слова был вынужден произносить! С каких ничтожных площадок взметывал в космос! Артист не должен заниматься вопросами экономики, в которых мало понимает. Конечно, у него были хорошие консультанты, он общался с Буничем, с профессиональными и прогрессивно настроенными людьми, но это не дело искусства.
- Он сам был инициатором этого направления? Определял темы и заказывал тексты?
- Да. Он искренне думал, что может помочь стране решить то или иную проблему. В одной из его песенок есть такие слова: "...Может, Гамлета или Отелло я бы с большей охотой сыграл / Или, скажем, читал бы сонеты, тихо жил бы со всеми в ладу, / Только как же посмотрит на это добрый зритель в девятом ряду!". Я его спрашивал: "Папа, а ты что, считаешь, что играть Гамлета - значит жить со всеми в ладу?". Он отвечал: "Если зритель увидит меня в Шекспире или Мольере - он мне этого не простит". Тут он был прав: от него ждали социально и политически острых высказываний. А в гриме Тартюфа он бы сразу перестал отвечать внутренним ожиданиям публики - к нему приходили за другим.
- Если бы он пошел другим путем, играл Мольера и Шекспира, как вы думаете - он потерял бы свою уникальность?
- В какой-то степени да. Хотя Мольера он мог бы играть замечательно.
- Тогда - что мы потеряли оттого, что он выбрал такой путь?
- Мы потеряли великого артиста драмы. В принципе он правильно избрал себе путь - потому что стал уникальным явлением не только художественной, но и общественной жизни. Другое дело, что со временем одно стало вытеснять другое, и тексты, которые он должен был произносить в последние годы, не поддаются никакой критике. Они годились для партийного постановления, но не для сцены.
- Он это сознавал?
- Боюсь, нет. А любовь зрителей была столь велика, что от него могли слушать все что угодно. Он в эти слова так искренне верил и так все делал художественно, что текст оказывался смешнее, трогательнее, пронзительнее. Если говоришь о шпунтах и гайках - трудно стучаться в сердце. Но в то время дефицит гаек и колбасы волновал каждого. Вот вы говорите: эта функция ушла. Поэтому мы и переназвали свой театр: сознание людей изменилось. Когда-то назвать черное черным уже было актом мужества. Теперь сатира назывательная себя исчерпала.
- Мне кажется, публика должна была воспринимать Райкина как отдел писем, куда можно обращаться со своими нуждами.
- Так и было. Но я думал: на что ему приходится тратить свой талант! Мне жалко, что он не сыграл Мальволио, не играл великую драматургию! Конечно, это требовало бы иной режиссуры. Райкин так хорошо знал свой жанр, что режиссеру там нечего было делать.
- Это была сознательная жертва - или он просто не испытывал потребности играть что-то принципиально иное?
- Нет, не испытывал, это не для него драма, а для нас. Он был очень увлечен тем, что делает, и не ощущал это как потерю. Но что это за тема, которая через год перестает существовать? Ну, вышло глупое постановление - и он боролся за то, чтобы это постановление изжить. Потом постановление исчезало, и...
- Оно исчезало как реакция на миниатюру? "Газета выступила - что сделано?"
- Бывало и так. Но у искусства, ей богу, более высокие задачи. А он был человеком интуитивным, мудрым не в словах, а в поступках. Когда он начинал анализировать, облекать интуицию в слова, меня это иногда разочаровывало. Мама умела это гораздо лучше - формулировать то, что он чувствовал. У нее в этом смысле был куда больший дар, и она часто за него писала статьи.
В основе классики - классика
- Отказ от его традиционной маски в последние годы был связан с этим желанием воздействовать на жизнь своим авторитетом?
- Наверное. Хотя ведь маска ограничивает, в ней есть застылость, и это ему по-актерски надоело. Он захотел того же эффекта добиться мимикой, пластикой, выражением глаз. У него при его богатой мимике было несуетное лицо - и в старости у него не было морщин.
- Я видел один из последних спектаклей в Олимпийской деревне - вы были на сцене рядом с ним. Это была драма борьбы с самим собой - было видно, как ему трудно.
- Он не мог жить без сцены. Понятия "дисциплина" или "тяжелый труд" по отношению к нему теряли смысл - это как восхищаться рыбой, что она столько времени проводит в воде. Но она по-другому не может! Отец просто не сознавал своего труда, он им занимался все время. Отпуск был для того, чтобы выучить новые тексты или язык, на котором он будет играть за границей. Он жил профессией. Мог разговаривать с тобой и вдруг перейти на какой-то монолог, и ты не сразу понимал, что это он уже говорит текстом. Он был полон неуверенности в себе и в нем не было железобетонной самоупоенности, которую можно увидеть во многих замечательных артистах и что их губит.
- Премьерства?
- Скорее - благополучия. Что сразу лишает их искусство жизни и трепетности: на сцену сначала выходят все штампы актера, а потом уже он сам. Интервью такого артиста - абсолютная Бастилия самодостаточности, где даже недостатки перешли в ранг достоинств. С папой такого не было никогда, поколебать его в своей уверенности ничего не стоило. Он мог сказать: "Я сегодня играл ужасно!". Он был беспощаден к себе, и это давало ему возможность развиваться всю жизнь. Все настоящее, мне кажется, рождается только на стыке глубинной веры в себя - и страхом перед провалом. Огромного опыта - и готовностью от него отказаться, чувством некоего ученичества.
- Такая жизнь оставляла место другим увлечениям или в этом просто не было нужды?
- Он увлекался только тем, что работало на профессию. Очень хорошо разбирался в классической музыке. Увлекался живописью, театром. Все это было для него источником вдохновения.
- Среди актеров не очень принято ходить в театры...
- Есть люди, которые с детства это ненавидят!
- Он был активный зритель?
Да, очень. Он много ходил смотреть -- другого. Отлично разбирался в дирижерах, в исполнителях, рассказывал мне, почему именно так сидит оркестр. Хорошо знал симфоническую музыку и меня к ней приучал.
- Приучил?
- Приучил. Даже в репертуаре "Сатирикона" музыкальных названий больше, чем где бы то ни было: "Квартет", "Контрабас", "Трехгрошовая опера"... Для меня классическая музыка тоже очень серьезный источник идей - так он меня направил.
Кому не нужен Райкин
- Райкина любил, кажется, весь народ. Скажите, кто Райкина ненавидел?
- О, у нас хранится огромная пачка писем злобных, откровенно антисемитских. Кроме того, его ненавидели ленинградские власти. Они считали его антисоветчиком и злопыхателем.
- А что, московские власти относились лучше?
- Конечно. Хорошо относился Брежнев - они были знакомы, когда Брежнев еще правил в Днепропетровске. А потом, уже генсеком, приглашал переехать в Москву, обещал дать здание для театра.
- Чисто райкинский сюжет: театру отвалили здание кинотеатра, которое для этого пришлось перестроить. А потом рядом обратно построили кинотеатр!
- Тут постаралась Марьина Роща - Моссовет завалили злобными, часто антисемитскими письмами: не надо нам здесь райкинского театра. Этот кинотеатр очень мало посещался, но как только узнали, что тут будет театр - все! Начался шум, в Моссовете даже сдались было, предлагали: а что если половину недели там будет театр, а половину - кино? Потом решили построить новый кинотеатр, и вся эта операция обошлась в два с половиной раза дороже, чем если бы построить одно театральное здание. Сейчас мы его реконструируем, делаем пристройку - опять жалобы. При том, что сюда приезжали и Путин и Лужков - район как бы театром гордится.
- Насчет антисемитизма. Новерное, мне повезло, но все, кого я знаю, Райкина воспринимали как-то вне национальности.
- Конечно. Нужно быть извращенцем, чтобы думать о том, какой национальности человек вышел на сцену!
-- Но я давно понял, что для антисемитов еврей - тот, кто не с ними. Эти злобные выпады связаны с тем, что Райкин - сатирик?
- Не думаю. Антисемитизм, как и любой национализм, - такая дьявольщина... как вши, которые как бы дремлют и при благоприятном стечении обстоятельств - болезни, отсутствии гигиены - вдруг взыгрывают. Гадость национализма - это темные стороны личности, которые есть в каждом, но дремлют. Много национализма в нашей стране? Да не много и не мало - столько, сколько в любой другой. Вот в Америке после 11 сентября возникли мощные антиарабские настроения, и в житейском смысле это можно понять. Хотя сама идея любого национализма, повторяю, - дьявольщина.
Английские цензоры
- С кем дружил Аркадий Исаакович? Кто бывал в доме?
- Дружил с Михоэлсом, чтил Товстоногова и с большим интересом всегда с ним общался. Близким человеком был Лев Абрамович Кассиль. Дружил с Утесовым, у нас в гостях бывали Жан-Луи Барро, Марсель Марсо, Арагон, Пристли. Но это все единичные визиты. Родители тяжело работали, папа уставал, день был на день похож. Застолью, веселью просто не было места.
- Он не был открытым человеком?
- Нет, он был закрыт.
- Его жанр, я бы сказал, чисто внутреннего значения. Райкина знали за границей?
- Не слишком. Хотя были замечательные статьи, и двухсерийный фильм был снят на Би-би-си. У нас его не купили.
- А как языковой барьер? Вы сказали: он учил языки?
- Он не учил языки в буквальном смысле. Не зная языков, он выступал на десяти языках мира, выучивая текст наизусть.
- Но это же исключало всякую импровизацию!
- Вопрос в том, что называть импровизацией. Для него это не изменение текста или рисунка мизансцен. Это самочувствие, которое позволяет каждый раз все делать заново. Вот партнер чуть сменил интонацию - и он сразу реагирует. Он был очень живой партнер.
- За границей многие из его миниатюр были бы непонятны.
- Он выбирал такое, что могло оказаться там близким. В Англии у него две миниатюры даже запретили. Ему сказали: мы что, не понимаем, что это вы про нас?!
- Он там тоже боятся сатиры? Мы-то думали, запреты - чисто советское свойство.
- Это международное свойство.
Мистика театра
- Мне кажется, что такой актер, как Григорий Сиятвинда, и его игра в "Квартете" без Райкина просто не могли бы состояться.
- Это вещь мистическая. Ставя "Квартет" с Сиятвиндой, я не имел в виду делать ревенанс в сторону папы. Просто хотел Мольера сыграть минимальным числом артистов. У Мольера много однокрасочных персонажей: злой, хитрый, жадный... По одному артисту на каждого - получится неинтересно. И возникла идея поручить все это одному. Вот такая идея - наверное, потому что я сын своего папы. А почему "Шантеклер"? Ведь я не знал, что это был первый спектакль, им увиденный в жизни! И "Кьоджинские перепалки" - я не знал, ставя этот спектакль, что он когда-то в нем играл! И только когда мы стали "Квартет" репетировать, я осознал, что это, по папиной терминологии, трансформация - переодевания. И тогда понял, что здесь есть какая-то мистическая связь. Наверное, в этих стенах живет дух Аркадия Райкина, глубинная, не всегда нами осознаваемая традиция.
- Принято считать, что карьеры многих ныне известных людей впрямую связаны с Райкиным. Начиная с Жванецкого. Он их искал или они сами к нему стекались?
- Ему писали очень многие, несли свои тексты. Думаю, и с Жванецким так было. На гастролях в Одессе появился молодой человек, что-то показал с помощью Ромы и Вити (Карцева и Ильченко) - видимо, как-то так. Он был очень чуток к талантам.
- Он вмешивался в эти тексты?
- Ох, вмешивался! Часто обидно для авторов. Более того, иногда он авторов смешивал, забывая про авторское самолюбие. И я понимаю Мишу (Жванецкого), который обижался. С папой было непросто. Очень. Поработав с ним шесть лет, я это ощутил на своей шкуре. Любой другой на моем месте просто сломал бы жизнь свою. Я-то еще пользовался какими-то степенями свободы, мог сказать: папа, ты что, с ума сошел? Ты что, забыл? Потому что он мог увлечься - и тут же переувлечься, и забыть про человека, который уже всю жизнь перестроил, ведь папа пообещал ему золотые горы. Но через день с трудом его узнал, забыл все, что говорил. Не потому что он такой коварный, а - просто был уже другим увлечен. Так и со мной: я к папе пришел уже очень успешным артистом театра "Современник" - в какой-то момент понял, что должен заниматься другим делом, осуществить идею театра, которого пока нет в природе. Мне его хотелось создать своими руками. И я понял, что могу это сделать на территории отца. Если с ним договорюсь.
И я с ним договорился. Очень подробно. Что уйду из "Современника", приведу артистов и начну с ними делать дело. Все это он с большим вниманием выслушал, и мы заключили соглашение. Но через неделю, когда я заговорил с ним о новом спектакле, он спросил: "Каком спектакле? А зачем он нашему театру? Это я буду делать спектакль, а ты в нем играть!". Вы же понимаете: любой другой на моем месте схватил бы инфаркт. Я стал ему снова объяснять: мы же договорились, я только на этих условиях ушел из "Современника"! Я это говорил еще раз тридцать. Потому что он то и дело спрашивал: а это кто такие? - Артисты, отвечаю. - Зачем? -- Будем делать спектакль. - Какой спектакль?
- И это было не возрастное?
- Это к возрасту не имело никакого отношения. Это был характер. Он мог искренне увлечься артистом и уже через пару дней не знал, что с ним делать. Так было с Иваном Дыховичным. Он был в восторге от Вани и взял к себе. Через полгода Ваня с его роскошным обаянием и мощной индивидуальностью оказался не у дел. А почему ушли Карцев, Ильченко, Жванецкий? Я не посвящен в подробности, но понимаю: ушли они правильно. Человеку, который претендовал на собственный голос, рядом с ним было почти невозможно. Ведь и я у него не играл, а подыгрывал. Его театр был отцентрован на него, там не могло быть двух центров. И когда возникли спектакли уже без его участия - было ощущение беременного коллектива. Как беременная женщина не может произвести впечатление элегантности, так и мы были театром с пузом. Центровка нарушилась - и было ясно, что зреет что-то иное.
Его приговорили дважды
- Каким он был отцом?
- Очень хорошим. Вообще у нас была замечательная семья. И всегда существовала под знаком любви друг к другу. Хотя отцовством как таковым он занимался мало. Родители нас воспитывали своим примером, а не нотациями. Но папа умел быть страшным. Работники театра помнят его тихий голос, который приводил в дрожь. И когда я теперь ору, они мне это вспоминают: ор действует куда меньше. Он очень умел сгустить атмосферу. Со мной таким тихим голосом он говорил два раза в жизни - ничего страшнее я не могу вспомнить.
- Он трудно уходил со сцены.
- Он без нее не мог. Как-то из больницы написал, что видимо, ему не придется больше не выйти на сцену. Очень трагическое письмо. В мире создана легенда о жизни актера, и если уж артисты друг друга не всегда понимают, то зритель клоуна не понимает совсем. А актеры по глупости этой легенде о легкой, шампанской жизни еще и подыгрывают. Все эти телешоу "дома у артиста" выглядят пошло: роскошная жизнь, застолье, из застолья рождаются песни, и стихи, и романы, и если песня о любви - тут же будет предмет этой любви, Люся или Клава. И вот эта Клава уже на экране, и он ей поет... такая страшная пошлость! Мол, если артист играет весело - значит, и в жизни он весельчак. Но это и вообще бывает редко, а с папой - никогда. Ему правда тяжело жилось - не потому что тяжкий труд, а потому что жить легко не давало здоровье. Его дважды приговаривали к смерти - в 12 и 26 лет. Он лежал в больнице и слышал, как дежурная сестра говорила по телефону: ой, придите кто-нибудь, у меня тут больной кончается! И эта печать ожидания близкого конца всегда в нем ощущалась. От этого седая прядь. А не от желания быть красивым.
- Но это была красивая прядь.
- Красивая. Настоящая красота должна быть намолена, выстрадана, ее нужно заслужить.
Век Райкина Сегодня великому сатирику исполнилось бы сто лет Валерий Кичин (блог автора)
Всю вторую половину ХХ века страна не представляла свою жизнь без Аркадия Райкина. Как праздник - а будет ли по телевизору Райкин? Весь вечер смотрели лабуду в ожидании счастливых минут смеха. Даже столько не смеха - взаимопонимания. Что у нас болело - о том он говорил, и так говорил, что за словами чудилось недосказанное. Так говорил, что хотелось верить: вот Райкин высмеет все плохое, и жизнь пойдет совсем хорошая. Официальный миф и коллективное заблуждение. Но идеал - основа оптимизма. Райкина называли русским Чаплином. Живой человек, он обращался к живым людям, рассказывая о монстрах внутри нас. У него были грустные глаза, и он, смеясь над реальностью, как Чаплин, все шел и шел куда-то за горизонт, где еще оставалась надежда.
Аркадия Райкина уже четверть века нет с нами. Новые люди его почти не знают. Постепенно размывается память о великом артисте. Только канал "Культура" иногда еще дает его миниатюры. И, понятно, канал "Ностальгия". И больно делается от ощущения пропасти, в которую ухнуло сатирическое искусство с тех времен, от катастрофического перепада давлений.
Теперь хочется понять: что это было? Великий актер, властитель умов или человек, разменявший талант на стрельбу по целям преходящим, сиюминутным и бесследно канувшим в вечность? Явление культуры или именно культуры советской? Той, что была рождена идеологией и утонула вместе с нею?
Над чем смеетесь? "Нам Гоголи и Щедрины нужны" - ухмыляясь сквозь усы, бросил Сталин. Эту фразу, пародируя, повторил Ильинский в образе бюрократа Огурцова. Но, как ни странно, тезис работал. Плохо работал, но несколько лучше, чем во времена, когда "парламент не место для дискуссий". "По следам наших выступлений" бюрократов вызывали "на ковер". Одергивали проворовавшихся завмагов, зазнавшихся чинуш. Сатира не изничтожала корневые болезни - она работала на уровне массового сознания: внедряла понятия о хорошем и постыдном. Когда сатира перестала работать хотя бы на этом уровне, воровать стало едва ли не почетно: "если ты такой умный - почему ты такой бедный?". В этом смысле звезда всесоюзной эстрады Райкин выполнял санитарные функции - и выполнял превосходно: фразами из его реприз сражались на партсобраниях и нередко побеждали. Он был важным узлом совестливости в отлаженном механизме советской идеологии. Не столько клапаном для выпускания пара, как сейчас любят говорить, сколько, по слову Гоголя, кафедрой, "с которой читается разом целой толпе живой урок". Урок был веселым, действенным и оставлял долгую память. Высмеянное Райкиным как бы табуировалось в сознании: стыдно быть объектом осмеяния - люди станут пальцами показывать.
Великий трагикомический талант артиста всему, что он играл, придавал второй и главный смысл. Легко читалось, что пьянчужка в пивной был опустившимся интеллигентом - от жизни в запаянной стране и впрямь запьешь! "Конечно, надо выражаться так, чтобы ты сам себя понимал, а остальные - нет. Такая сила слов - что никаких слов и никакой силы!". Понять первый смысл здесь невозможно, а второй, согласитесь, легко. Эта лукавинка (кто умный - поймет) всегда присутствовала в его миниатюрах, ее и любили, ее и ждали. Он был как шут при королевском дворе - говорил правду, но так, что к ней не придерешься. Словечки типа "рекбус-кроксворд" или "вкус спицифисский" разлетались по стране и потом применялись по любому поводу - неповторимая интонация актера, его каждый раз точно найденная маска тут же вставали в памяти, и более убийственного аргумента в споре тогда не было. "Есть вещи, которые нужно делать лично, самому. Даже при наличии здорового коллектива".
Он абсолютно верил в то, что, внедряя разумное, доброе и вечное в каждого отдельного человека, вселяя в него брезгливость к мерзости, искусство может менять жизнь к лучшему. "Он мог бы играть совсем другое, но ограничил себя даже в своем жанре, фактически стал театром при Госплане, - рассказывал о своем отце Константин Райкин. - Говорил исключительно о конкретных делах государства, и только его огромное дарование позволяло все это поднять до уровня искусства". Но согласитесь: если борьба с пьянством, чиновничьей спесью, воровством и невежеством входила в реальный круг "конкретных дел государства", то это скорее совпадает с задачами искусства, чем им противоречит. Такое искусство сильно отличается от артхаусного самокукования, но оно существовало, существует и всегда будет пользоваться самой широкой популярностью. Потому что реально помогает человеку жить.
"Да, он сделал блиц-сатиру искусством, там есть шедевры. Но посмотрите, чем он занимался, какие слова был вынужден произносить! С каких ничтожных площадок взметывал в космос!" - с грустью говорил Константин Райкин. И тут же признавал: "От него ждали социально и политически острых высказываний. А в гриме Тартюфа он бы сразу перестал отвечать внутренним ожиданиям публики - к нему приходили за другим".
Приходили, потому что очень в нем нуждались. Именно в таком.
Интонация Юмористы-сатирики, писавшие миниатюры для его театра, оставались в тени: все знали, что это сказал Райкин. А для Райкина сочиняли Михаил Зощенко, Евгений Шварц, Борис Ласкин, Владимир Поляков, Леонид Лиходеев, Михаил Жванецкий… Жванецкий и теперь говорит об этом с оттенком обиды: он изобрел целый стиль в юмористической литературе, но, пока этот стиль принадлежал Райкину, об его реальном авторстве никто не догадывался. С другой стороны, вспомните, что за тексты преподносил нам со сцены самый популярный комедийный актер страны? Почитайте их просто глазами - все эти "В Греческом зале, в Греческом зале…" - вам смешно? Смешно становилось от того, КАК это произносил Райкин. И как он молчал: в зале было слышно, как в черепе его персонажа скрежетали заржавленные шестеренки. И какие труляля выписывали его ноги, какие иероглифы выделывала его фигура, если он изображал излюбленное состояние типичного нашего человека. Разнообразие его масок было невероятным, феерическим: только выйдет - и зал уже радостно фантазировал вместе с ним.
Его авторство было непременным условием - без этого не было бы никакого юмора. Точно так же, как теперь свои тексты вернул себе Жванецкий: он сам их читает с эстрады, и без его индивидуальности тоже было бы не смешно.
Ибо юмор - это интонация. Одна - у Райкина, другая - у Жванецкого, и третья - у Ильфа с Петровым, которые свою личностную интонацию умудрились вложить в стиль печатного текста. А без интонации юмор превращается в бездарно рассказанный анекдот.
Вот почему автор своих миниатюр - конечно, Аркадий Райкин.
Национальность В какой мере Райкина Райкиным сделали его еврейские корни?
По-моему, ни в какой. Шолом-Алейхем или Бабель - это национальная литература. Миниатюры Райкина - создание советской эстрады, интернациональной в своей основе. Я вкладываю в это понятие вполне высокий смысл. И уверен, что когда-нибудь феномен советской культуры снова будет предметом изучения.
Когда-то в СССР объявили, что рождается новая историческая общность - советский народ, и я не склонен, подобно многим, над этим потешаться. В едином советском народе теоретически не могло быть места национальной или религиозной неприязни. В моей юности я понятия не имел, что на нашем курсе учились башкир, чуваш, украинка и два еврея - это просто были однокурсники, замечательные своим культурным и физиономическим разнообразием. Может, мне повезло, но я ни разу не был свидетелем притеснений или оскорблений по национальному признаку. И только теперь понимаю, что среди моих учителей с диковинно красивыми фамилиями были люди иных национальностей. Примерно так же мало кого волновало, из какого народа вырос наш Райкин - он был советским артистом, и, поверьте, звучало это гордо.
Его искусство было рождено советской реальностью. Он высмеивал наши общие болячки: колбасный дефицит и горе-портных, карьерных начальников и нехватку гаек на производстве, "нужных людей" и жизнь "по блату". Но делал это так искренне и так верил в важность этих гаек для будущего страны, что текст обретал человеческое измерение, становился теплым, живым, интимным, лирическим, трогательным. А главное, неотразимо смешным в нелепости ситуаций, в которых увязал его герой. Его выступления были сродни газетному фельетону - жанру, который тоже вымер вместе с Советами.
Он часто легким касанием намечал национальный колорит своих персонажей - вот грузин, вот узбек, а вот прибалт. Но никому в голову не приходило связать высмеиваемый порок с конкретной национальностью - это было бы для него противоестественно. Так в присутствии интеллигентного человека люди инстинктивно перестают материться и переходят на нормальный человеческий язык. Не знаю, каким Райкин был в повседневной жизни, но на эстраде он был убежденный интернационалист.
Разумеется, были "невидимые миру слезы". Константин Райкин рассказывал, что в семье до сих пор хранится огромная пачка писем - злобных, подчас откровенно антисемитских. "Гадость национализма - это темные стороны личности, которые есть в каждом, но дремлют, - сказал мне по этому поводу Константин Райкин. - Много национализма в нашей стране? Да не много и не мало - столько, сколько в любой другой". Уроды есть повсюду, но факт есть факт: Райкина любил практически весь народ. На него надеялись: высмеет - наведут порядок. Его почти боготворили.
Сатирик и власть Ленинградские власти его ненавидели так, что сумели выдавить его театр, делавший славу городу и от него, как Эрмитаж, неотторжимый, в Москву. Они считали его антисоветчиком. Это была чиновничья трусливая глупость: он, как мало кто, боролся за Советы - но "с человеческим лицом". Он верил, что это возможно. Он этому служил. То, что романтическая мечта со временем позорно рухнула, было бы крахом и для него лично - доживи он до 91-го года. Утопический Город солнца грел его сердце, как многим в СССР, и он его убежденно возводил в каждой отдельной взятой душе. Он верил и в единомыслие - и обращался к зрителям как к союзникам в его борьбе с тем, что называли пережитками прошлого. Поэтому атмосфера его спектаклей, по-семейному доверительная, была пронизана добром и светом, какие дарит людям общность веры. Эта вера от религиозной отличалась принципиально: верили не в высшие силы, а в собственную способность избавляться от зла.
Другое дело, что конечный результат обеих вер оказался примерно одинаковым - нулевым. Но то, что свою санитарную роль хлесткие спектакли Райкина сыграли - для меня несомненно.
Генсек Брежнев был поумнее ленинградских партбоссов: принял театр в Москве и дал ему здание. Возможно, потому что ленинградские боссы его боялись и действовали в упреждающем порядке, на всякий случай, - а он был высшей инстанцией, ему не страшен был и Райкин. Он просто смеялся над ядовитыми репризами и довольно крякал.
Пороки советской власти одновременно были пороками, свойственными человечеству. Может быть, в советском прихотливом варианте, но всеобщими. Известно, что несколько райкинских миниатюр, которые он успешно читал в СССР, запретили к исполнению в Англии - "мы что, не понимаем, что это про нас?!".
Легкость Легкость его миниатюр, его перевоплощений и его актерского существования на сцене - все это было обманчивым. Попасть под горячую руку этого интеллигентнейшего, улыбчивого, дружелюбного артиста интуитивно не хотел бы никто из зрителей. В его миниатюрах просвечивало добро, но без добродушия. Было ясно, что этот человек принципами не поступится. Чувствовалась внутренняя жесткость конструкции.
Как любой человек идеи, он не щадил ни себя, ни других. Ходят легенды о человеческих драмах, всегда неизбежных в театре, если это театр одного актера. Много раз возникали соблазны играть более серьезную драматургию - он действительно мог бы быть незаменим в Мольере или Шекспире, он был великий артист. Но он понимал, что зритель ждет от него очищения от скверны совсем другого калибра: Шекспир был бы слишком тонок, слишком изощренного ассоциативного мышления требовал бы от зрителя. В какой-то степени спектакли Райкина были инсценированными карикатурами с уморительно смешными коллизиями, но простой, как в публицистике, моралью. Он не намекал на скверну - он ее "вылизывал шершавым языком плаката", соскребал яростно и без пощады. Он играл свои миниатюры про дураков и бездарей, как Шекспира, - до полной гибели всерьез.
Не забудем: артист был серьезно болен. Прежде чем окончательно уйти от нас в декабре 1987-го, он умирал трижды - в 12, 26 и 60 лет. "Он лежал в больнице и слышал, как дежурная сестра говорила по телефону: ой, придите кто-нибудь, у меня тут больной кончается! И эта печать ожидания близкого конца всегда в нем ощущалась. От этого седая прядь. А не от желания быть красивым" - это снова Константин Райкин о своем великом отце.
Была ли эта актерская судьба счастливой? Отвечу вопросом: а вы могли бы назвать хоть одну счастливую актерскую судьбу? Каждый что-то не доиграл, каждый в чем-то не осуществился. Аркадий Райкин мог бы быть большим актером в драме. Но тогда не было бы Аркадия Райкина. Мы бы лишились столь многого в нашем искусстве, что страшно вообразить. Все юмористы страны не могли бы заменить одного Райкина. Он как бы суммировал в себе мощное смеховое народное начало, без которого нация как единство перестает существовать.
Под нацией в данном случае я подразумеваю ту самую "новую историческую общность", которая рассыпалась, когда перестала над собой смеяться.
Константин Райкин об отце Для меня отец очень поэтичный артист. За смешными монстрами виделась фигура доброго и вдохновенного человека. И спектакли вызывали не только хохот, там были вторые и третьи планы. После них хотелось жить - такой там заложен колоссальный позитивный заряд. Это в нем самом было!
Он был борец с собственным недугом, сильный, волевой человек, и разочаровывал тех, кто надеялись в жизни увидеть продолжение того, что видели на сцене.
Он кое-что понимал про Сталина, кое-чего мне до времени не говорил, щадя мое детское сознание. Я рос очень советским ребенком, был завинчен на все идеологические гайки. Истово верил, что отличной учебой могу помочь своей стране, - и учился хорошо. И этим обязан родителям, это они внедрили в меня такую идею.
Он искренне думал, что может помочь стране решить то или иную проблему. В одной из его песенок есть слова: "...Может, Гамлета или Отелло я бы с большей охотой сыграл / Или, скажем, читал бы сонеты, тихо жил бы со всеми в ладу, / Только как же посмотрит на это добрый зритель в девятом ряду!". Я его спрашивал: "Папа, а ты что, считаешь, что играть Гамлета - значит жить со всеми в ладу?". Он отвечал: "Если зритель увидит меня в Шекспире или Мольере - он мне этого не простит".
Он не мог жить без сцены. Понятия "дисциплина" или "тяжелый труд" по отношению к нему теряли смысл - это как восхищаться рыбой, что она столько времени проводит в воде. Но она по-другому не может! Отец просто не сознавал своего труда, он им занимался все время. Отпуск был для того, чтобы выучить новые тексты или язык, на котором он будет играть за границей. Он жил профессией. Он увлекался только тем, что работало на профессию. Очень хорошо разбирался в классической музыке. Увлекался живописью, театром. Все это было для него источником вдохновения.
Он мог искренне увлечься артистом и уже через пару дней не знал, что с ним делать. Так было с Иваном Дыховичным. Он был в восторге от Вани и взял к себе. Через полгода Ваня с его роскошным обаянием и мощной индивидуальностью оказался не у дел. А почему ушли Карцев, Ильченко, Жванецкий? Я не посвящен в подробности, но понимаю: ушли они правильно. Человеку, который претендовал на собственный голос, рядом с ним было почти невозможно. Ведь и я у него не играл, а подыгрывал. Его театр был отцентрован на него, там не могло быть двух центров.
Миниатюризация миниатюр - Изобилие будет! Но хорошо ли это будет?
- Есть люди, которые чувствуют себя очень плохо, когда другому хорошо.
- Как вспомню, так вздрогну. Как вздрогну - так мороз по коже!
- Дом большой, народу много, а поговорить-то не с кем.
- Ядик примешь - и уже больше ничего не надо, очень советую.
- Книжечки, книжоночки, книжулечки. И как это тебя хватает - и чужие написать, и свои прочитать!
- Во люди! Никакой гордости! Нет чтобы человека из ведра облить - какой-никакой разговор бы начался у нас.
- Это не музей, это хуже забегаловки. Одна минеральная - не отдохнешь!
- Эпоха была жутчайшая, настроение было мерзопакостное, но тем не менее рыба в Каме была!
Очередная программа "Таланты и поклонники" посвящена Аркадию Райкину, столетие которого отмечается в эти дни.
Исполнитель искрометных юмористических монологов, фельетонов и скетчей, Райкин – это полувековая история сатирического и юмористического разговорного жанров на советской эстраде.
- В связи с предстоящим юбилеем я пересмотрел практически все материалы, которые остались от отца – множество записей, папиных миниатюр, монологов, каких-то сценок, ранних - и тех, которые он снял, уже будучи величайшим мастером, - рассказывает Константин Райкин. – Но поскольку он был артистом театральным, эти записи дают очень условное представление о размерах его дарования. Только побывав на его спектаклях, можно было составить истинное представление об этом урагане темперамента, мастерства, легкости и, вместе с тем, элегантности. И при этом он был очень мягкий, органичный артист. К своей славе, - а это была именно слава, любовь народа в самом буквальном смысле слова, - он относился очень застенчиво и как бы ее не замечал. Он вообще был человеком тихим, скромным и часто разочаровывал многих наблюдателей, которые от него в жизни ожидали некоего продолжения того, что они видели на сцене.
В программе принимают участие: Константин Райкин, Аркадий Инин, Лион Измайлов, Аркадий Арканов.
23 октября в 12.20 на Первом - фильм "Аркадий Райкин. Король и шут страны Советов", приуроченный к столетию со дня рождения артиста. Режиссер - Кирилл Набутов.
- Когда отец узнал, что сын собрался в артисты и это увлечение серьезно, он его наказывал очень жестко, он его просто бил, - вспоминает Константин Райкин о том, как много лет назад его дедушка отреагировал на решение сына стать артистом. Врач или юрист - вот для каких профессий готовили мальчика Аркадия. Но он осмелился ослушаться отца, и уже в конце 1930-х вся страна узнала имя Аркадия Райкина.
Каково было считаться главным шутом в стране, где любая неточная шутка могла означать конец? Слава Райкина началась тогда же, когда и культ Сталина. Они были в неплохих отношениях. Сталину нравились райкинские миниатюры. Екатерина Райкина, дочь артиста, рассказывает, как однажды отца разбудили среди ночи и отвезли выступать. К самому Сталину на день рождения.
Райкина даже в документальной хронике снимали по-особенному. Вот военные кадры. Постановочные. Снимают не только выступление артиста, но даже его приезд - в несколько дублей. Райкину - единственному - можно было говорить со сцены чуть больше, чем другим. Слава Райкина была так велика, что ему, казалось, можно все. Даже нарушать законы. Внук артиста Алексей Яковлев вспоминает, что собственными глазами видел в паспорте у деда две прописки. В Москве и в Ленинграде. Постовые милиционеры радостно разрешали автомобилю артиста номер один сворачивать в неположенных местах. А однажды Райкин лично явился выручать из военкомата молодого артиста Сергея Урсуляка.
При этом в быту он был скромен. Вместе с Екатериной Райкиной авторы фильма заедут в их старую питерскую квартиру - обычную коммуналку. Здесь много лет в двух небольших комнатах ютился Райкин с семьей. И до сих пор здесь живут те, кто помнил его как соседа.
Последние годы Аркадия Райкина - это тема, о которой раньше говорили мало. Райкин умер в годы перестройки. На редких кадрах, которые покажут в фильме, - совсем уже пожилой артист. И тем не менее он выходил на сцену и играл до самого конца. Об этом времени родные артиста и молодые актеры, пришедшие в его театр - Марина Голуб, Михаил Ширвиндт, Сергей Урсуляк - рассказывают с болью.
Константин Райкин: Слово «звезда» моему отцу не подходит
Исполнитель искрометных юмористических монологов, фельетонов, скетчей Аркадий Райкин — это полувековая история сатирического и юмористического разговорного жанров на советской эстраде. Через неделю, 24 октября, ему исполнится 100 лет. В гостях у «Вечерки» — сын великого сатирика, народный артист России Константин Райкин.
УРАГАН ЭНЕРГИИ, ТАЛАНТА И МАСТЕРСТВА Как Аркадий Исаакович относился к своей славе, он ощущал себя мегазвездой? «Звезда» — это журналистское словечко, которое гораздо больше подходит к какой-то бурной светской или киношной жизни. К отцу, мне кажется, оно вообще было неприменимо. Он к своей славе, а она была космического масштаба, относился очень застенчиво. Он ее как бы не замечал. У нас в семье и о деньгах, и о славе вообще не принято было говорить. Отец всегда был поглощен какими-то новыми идеями и ролями, работал, не имея времени на всякие фестивали, вечеринки и так далее. Уж не говоря о том, что у него всю жизнь были проблемы со здоровьем и он берег себя от всяческих необязательных нагрузок. Наверное, иметь такого знаменитого отца — это непросто? Он гордился вашими успехами в профессии? Давал какие-то советы? Да, у меня бывали с ним сложности. Он меня любил как артиста, относился ко мне не так строго, как, скажем, я отношусь к себе и как ко мне относились мои педагоги и режиссеры. Он был все-таки папа. Поэтому его мнение было для меня важным, но не столь драгоценным, как мнение кого-то другого. Я всегда считал, что у меня своя дорога, и очень болезненно оберегал свою самостоятельность. Вы ведь играли с отцом на одной сцене? Да, в течение шести лет. С ним было непросто работать, хотя партнер он был замечательный. Но мы были не только партнерами на сцене. Я в течение шести лет был нетипично инициативен для этого театра, можно сказать, взял на себя достаточно нескромную функцию некоего второго центра. Отец проявил большое терпение и мудрость, приняв меня с моей молодой ватагой, которую я привел в театр.
ОН НЕ БЫЛ БАЛОВНЕМ СУДЬБЫ Аркадий Райкин много лет работал в Питере, а потом переехал в Москву. Какой зритель — московский или питерский — был ему ближе? Ну, он в Москву ездил много десятилетий на гастроли, она для него была давно родным городом. А что касается зрителей, не было каких-то принципиальных отличий. Все решало не это, а отличие московского начальства от ленинградского. Какие из творческих принципов Аркадия Исааковича вам хотелось бы сохранить и развить? Самое важное — это его абсолютно позитивное, влюбленное отношение к зрителям. И глубокий, я бы сказал, горестный оптимизм. Несмотря на хорошее знание жизни и понимание сложных процессов, далеко не всегда приводящих к победе добра над злом. То есть он не имел иллюзий насчет того, что человеческую породу можно улучшить очень быстро? Таких иллюзий у него не было. При том, что он был человеком своего времени, и идеалы коммунизма, социализма до поры до времени перед ним сияли, и он в них верил…
НЕЮБИЛЕЙНЫЕ МЫСЛИ Какие-то мероприятия к столетию Аркадия Райкина «Сатирикон» запланировал? Мы готовим юбилейный вечер, который пройдет 24 октября — в день рождения отца. В связи с предстоящим событием я пересмотрел практически все материалы, которые остались от отца, — множество записей, монологов, сценок — и ранних, и тех, которые он снял, уже будучи величайшим мастером. Но все эти записи дают очень условное представление о размерах его дарования… Интересно, с какими чувствами вы смотрели эти записи? С одной стороны — восхищает его мастерство и талант. С другой — невольно возникают печаль и досада от того, что большинство явлений, о которых он говорил и которые мы тогда считали некими болезнями роста, сохранились и в наши дни.
СПРАВКА Аркадий Исаакович РАЙКИН. Родился 24 октября 1911 года в Риге. Народный артист РСФСР и СССР, эстрадный и театральный актер, режиссер, сценарист, юморист. С 1939 года — актер, с 1942 года — художественный руководитель Ленинградского театра миниатюр. Культовый сатирический актер. Мастер мгновенного перевоплощения. Конферансье, исполнитель монологов, фельетонов, скетчей. Умер 17 декабря 1987 года, похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
АНОНС Программу Вениамина Смехова «Таланты и поклонники», посвященную Аркадию Райкину, смотрите на канале ТВ Центр в субботу, 22 октября, в 12.35.
Телевизор Слава Райкина была так велика, что ему, казалось, можно все. Даже нарушать законы
На Первом премьера фильма «Аркадий Райкин. Король и шут страны Советов» Ангелина РУССКИХ
«Когда отец узнал, что сын собрался в артисты и это увлечение серьезно, он его наказывал очень жестко, он его просто бил», - вспоминает Константин Райкин о том, как много лет назад его дедушка отреагировал на решение сына стать артистом. Врач или юрист - вот для каких профессий готовили мальчика Аркадия. Но он осмелился ослушаться отца, и уже в конце 1930-х вся страна узнала имя Аркадия Райкина.
Каково было считаться главным шутом в стране, где любая неточная шутка могла означать конец, в том числе, и конец в буквальном смысле. Аркадий Райкин много десятилетий был в Советском Союзе артистом 1. Чего ему это стоило и каким был великий Райкин за пределами знаменитых сатирических миниатюр?
Культ Райкина начался тогда же, когда и культ Сталина. Они были - парадоксально - в неплохих отношениях. Сталину нравились райкинские миниатюры. Екатерина Райкина, дочь артиста, рассказывает, как однажды отца разбудили среди ночи и отвезли выступать. К самому Сталину на день рождения.
Райкина даже в документальной хронике снимали по-особенному. Вот военные кадры. Постановочные. Снимают не только выступление артиста, но даже его приезд - в несколько дублей. Райкину - единственному - можно было говорить со сцены чуть больше, чем другим. Но одна точная миниатюра, в которой легко угадывался Хрущев, чуть не стала последней в его карьере. При этом сам Райкин был совершенно аполитичен и от жизни обычных граждан очень далек. Но образы в миниатюрах всегда были точны до мелочей.
Слава Райкина была так велика, что ему, казалось, можно все. Даже нарушать законы. Внук артиста Алексей Яковлев вспоминает, что собственными глазами видел в паспорте у деда две прописки. В Москве и в Ленинграде. Постовые милиционеры радостно разрешали автомобилю артиста 1 сворачивать в неположенных местах. А однажды Райкин лично явился выручать из военкомата молодого артиста Сергея Урсуляка.
При этом в быту он был чрезвычайно скромен. Вместе с Екатериной Райкиной авторы фильма приехали в их старую питерскую квартиру - обычную коммуналку. Здесь много лет в двух небольших комнатах ютился артист 1. И до сих пор здесь живут те, кто помнил его как соседа. Налево в круглой прихожей была дверь к Татаринцевым. Глава семьи, человек неразговорчивый, не распространялся о своем роде занятий, но его дети рассказывали детям Райкина, что их папа служит морским прокурором. И однажды ночью в квартиру пробрались странные люди - они пришли Татаринцева убивать. На шум в прихожую вышел Райкин, которого убийцы немедленно узнали и тут же ретировались. Так слава артиста спасла жизнь его соседу.
Но хоть Райкин и был ленинградским артистом, большую часть времени он проводил в Москве. В Москве, в гостинице «Москва». В номере 1211 Райкины жили в среднем по полгода, хотя числились ленинградцами. Аркадий Исаакович чувствовал себя здесь совершенно как дома. В доказательство мы услышим рассказ о том, как однажды, проходя по коридору к номеру, Райкин начал раздеваться, в шутку. В номер входил уже абсолютно голым. Жена, бежавшая следом, только успевала собирать сброшенные вещи.
Слухи о романах Райкина ходили самые невероятные. Из-за этого в семье его возникали сложные ситуации. Так, например, Константин Райкин вообще мог не родиться, потому что его мама узнала об очередном романе Аркадия Исааковича и хотела уже сделать аборт. «Меня мучило это ощущение, что вот тебя не надо, а ты есть», - признается Константин Райкин.
Супруга артиста Руфь (все звали ее Рома) тоже была артисткой театра Райкина. Красивая девочка из хорошей семьи когда-то вопреки родительским требованиям ушла жить к нищему артисту в общежитие. Многие считают: это она и сделала Райкина тем, кем он был. Поэтому страшным ударом для артиста стала ее ранняя болезнь. В 60 лет у Ромы случился инсульт. Паралич, потеря речи. И он был вынужден о ней заботиться. Рома пережила своего великого мужа на два года.
Но самая невероятная история (Константин Райкин публично рассказывает ее впервые) - это история семьи Пастуховых. Аркадий Исаакович получил письмо, где маленький мальчик делился с ним своим горем - его мама серьезно болела. «она давно уже не улыбается и с нами не играет, она все время грустная и больная, помогите нам, пожалуйста». Подпись: Саша Пастухов.
Райкин с женой плакали, читая это письмо, и сразу решили помочь мальчику и его маме. Они пригласили Наталью Пастухову в Москву, поселили у себя в квартире, устроили к лучшим врачам столицы. Домой в маленький город Уральск Наталья вернулась здоровой счастливой женщиной. Авторы фильма разыскали семью Пастуховых. 30 лет спустя уже совсем в другом городе. Они бережно хранят фотографии, подаренные им Райкиными. На одной из них написано рукой Константина: «Дорогой Саша, надеюсь, мы все-таки встретимся!». И они встретятся. Только не в 1980- х, а в 2011 году.
Последние годы Аркадия Райкина - это тема, о которой раньше говорили мало. Райкин умер в годы перестройки. На редких кадрах - совсем уже пожилой Райкин. За сценой, перед спектаклем видим уставшего, больного человека. И тем не менее он выходил на сцену и играл до самого конца. Об этом времени родные артиста и молодые актеры, пришедшие в его театр - Марина Голуб, Михаил Ширвиндт, Сергей Урсуляк - рассказывают с болью.
«Аркадий Райкин. Король и шут страны Советов», 23 октября, 12.20, Первый.
Все об Аркадии Райкине Сегодняшний кроссворд "БШ" посвящен 100-летнему юбилею со дня рождения великого артиста Аркадия Райкина
Его знала и любила вся наша большая страна. Его выступления на сцене, по радио, на телевидении собирали огромную аудиторию зрителей и слушателей. Фильмы с его участием шли при переполненных залах. Когда он ушел из жизни, вместе с ним ушла эпоха- эпоха Аркадия Райкина.
Но великий артист остается с нами - в нашей памяти, в нашей истории. Отрывки из его реприз стали цитатами, образы, созданные им, стали нарицательными. "Пусть все будет, но пусть всегда чего-то не хватает" - об этом мечтал его герой в эпоху дефицита.
Как не хватает нам сегодня этого великого мастера сатирического обличения, его таланта показать пороки общества, перевоплощаясь в образы рвачей, взяточников, бюрократов, очковтирателей, алкоголиков...
24 октября исполняется 100 лет со дня рождения Аркадия Райкина. Он мог бы жить долго - в его роду было много долгожителей, но сердце артиста не выдержало той огромной нагрузки, которую приходилось ему нести - и физической, и психологической. В служении искусству он себя не жалел.
Призом победителю станет видеофильм "Люди и манекены", где артист сыграл несколько ролей. Ответы принимаются до 28 октября. Удачи!
По горизонтали: 7. Один из первых своих концертов Райкин назвал "Любовь и … апельсина". 9. В фильме "Кавказская пленница" герой В.Этуша товарищ Саахов произносит фразу: "Как говорит наш выдающийся … Аркадий Райкин, женщина - друг человека". 10. Первое место работы будущего артиста - химико-фармацевтический … в г.Охте. 11. В течение одного концерта Райкин многократно менял сценический …. 14. В 1954 году артист снялся в фильме "Мы с вами ...-то встречались". 15. … влюбленного пожарного в исполнении Райкина прозвучала в фильме "Вчера, сегодня, завтра". 18. Его роль артист сыграл в фильме "Королевский бутерброд". 20. Из анекдота времен СССР: в Ленинграде проживает два знаменитых еврея - Аркадий Райкин и … Крейсер. 21. Так звали по паспорту отца артиста. 23. Школьный … стал первой пробой артистического таланта юного Райкина. Там он сыграл роль убитого купца. 24. В этой республике артист появился на свет. 25. В концертной программе Райкина был фельетон "... "Москва". 26. Автором многих миниатюр, с которыми выступал артист, был писатель-сатирик Виктор …. 27. Один из персонажей Райкина носил шапку из меха этого грызуна. 28. Лучшая награда для артиста сатирического жанра. 30. В 50-е годы был подготовлен … на арест Райкина, но артист чудом его избежал. 36. Во время выступления в Зеленом театре Одессы артист решил повторить удачный трюк на второй день, но вместо аплодисментов услышал от зрителей: "У нас в Одессе вчерашняя … - уже не ..." 37. Город, где Райкин прожил последние годы жизни. 38. Рассказы этого писателя артист часто читал со сцены. 40. Этот образ Райкин часто воплощал на сцене. 41. "... - минус" - название концертной программы сатирика. 42. Эту роль Райкин сыграл в довоенном фильме "Огненные годы". 43. "Если я скажу, сколько ложек сахара кладу в чашку, то вы узнаете, где у нас ..." (из репризы). 45. Этот артист был для Райкина кумиром. 47. Музыку ко многим фильмам и спектаклям, где играл артист, написал композитор … Мокроусов. 49. Каждый … спектакля был для Райкина перевоплощением. 50. Столько лет прошло со дня рождения артиста. 52. В одном из фильмов Райкин в роли бывшего ученика защищает свою учительницу от произвола … по коммунальной квартире (им. п.). 54. В этом городе Райкин прожил более тридцати лет. 56. Фильм "... дому твоему" был последним в творческой биографии артиста. 58. После смерти Райкина этот театр возглавил его сын Константин. 59. Успешное … начинающего артиста на юбилее Сталина в 1939 году открыло ему дорогу на большую сцену. 60. В тот же … Райкин стал лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады. 61. После окончания Ленинградского техникума сценического искусства начинающий артист получил распределение в театр рабочей молодежи (аббр.).
По вертикали: 1. В фильме "Люди и ..." Райкин выступил в двух ипостасях - артиста и сценариста. 2. … пуговичной фабрики - одна из ролей артиста в фильме "Вчера, сегодня, завтра". 3. "Чаплин и ..." - мимический номер начинающего артиста. 4. "... -73" - одна из концертных программ Райкина. 5. Фамилия - Горидзе. А зовут вас как? …! (из репризы). 6. Райкин так умел перевоплощаться и менять …, что равных ему в этом таланте не было. 8. Он сам был … многих своих концертных программ (им.п.). 12. Какие консервы в томате принес персонаж Райкина в музей? 13. В этом неразговорном жанре артист часто выступал на зарубежных гастролях, так как не знал иностранных языков. 16. Сатирик Михаил Жванецкий - … многих реприз, исполненных Райкиным. 17. Первый фильм, в котором снялся артист - "... Калюжный". 19. А один из лучших кинофильмов с Райкиным в главных ролях - "Волшебная … искусства". 22. Этим видом искусства артист увлекался в детстве, мечтая стать клоуном. 29. "В греческом зале, в греческом зале … Ах, … ах, ..." (из репризы). 30. В этом городе в студенческом театре Райкин открыл молодые таланты - В.Ильченко, М.Жванецкого, Р.Карцева. 31. Умер артист в … 1987 года, похоронен на Новодевичьем кладбище. 32. "Представьте себе: ... как простой инженер" (из репризы). 33. … Карцев считает себя учеником Райкина. 34. В этой республике на одном из курортов происходит действие фильма "Мы с вами где-то встречались". 35. В 1961 году вышел этот фильм по Маяковскому с участием артиста. 39. Первая рабочая профессия Райкина. 40. По Всесоюзному … выходила программа "У нас в гостях - Аркадий Райкин". 42. В 1941 году семья Райкиных эвакуировалась в этот волжский город. 44. Первая зарубежная …, где побывал на гастролях артист - Англия. 45. В фильме «Валерий ...» Райкин сыграл американского репортера. 46. Сатирический студенческий театр в Одессе, который опекал Райкин, назывался "...-2". 48. В программе "Лица" артист меняется на глазах - то он юный муж, то мужчина в расцвете лет, то много повидавший и уставший от жизни …. 50. Поезд, на котором любил ездить Райкин из Ленинграда в Москву - "Красная ...". 51. Самые высокие награды артиста, кроме звания Героя Социалистического Труда - … Ленина и Трудового Красного Знамени. 52. Когда юный Аркадий устроил дома клоунаду, отец воспринял это без восторга, заявив: "Только клоуна у нас в … не хватало". 53. Эту профессию выбрали и брат артиста Максим, и его сын Константин. 55. По театральному мастерству Райкин в техникуме едва не получил … - за чрезмерное кривлянье. Оценку потом исправили на четверку. 57. Этот город - малая родина артиста.
24 октября – 100 лет со дня рождения Аркадия Райкина. К этой дате телеканал «Россия-Культура» приурочил премьерудокументального фильма «Смех сквозь сердце» (24 октября, 22:40), художественный фильм «Люди и манекены» (24 - 27 октября, 23:55) и программу «Смехоностальгия. Аркадий Райкин»(28 октября в 19:15).
Аркадий Исаакович Райкин олицетворяет целую эпоху нашей страны. За полвека работы в театре Райкин сыграл огромное количество разных ролей. Его маленькие шедевры – от 5 до 15 минут сценического времени – до сих пор помнят многие поколения зрителей. Наверно потому, что наши победы, наши недостатки, горести и радости не просто находили свое отражение в его спектаклях, он их пропускал через свою душу, сквозь свое сердце…
Документальный фильм «Смех сквозь сердце» (24 октября, 22:40) – это проникновенный монолог дочери Аркадия Исааковича - Екатерины Райкиной - об изнанке оглушительной славы великого артиста. Многим казалось, что юмор – вечный спутник Аркадия Райкина, но никто из зрителей не знал его настоящим – страдающим от невозможности сказать всё, о чем болит сердце. «Я помню его совсем другим – задумчивым, страдающим, сомневающимся, - рассказывает Екатерина Райкина. – Он говорил: «Юмор – это когда все смеются, сатира – когда все смеются, а один молчит». Зловещая тень человека, который не смеётся, всегда где-то маячила рядом. Искусство Аркадия Райкина требовала особенной смелости и мастерства. За свой талант и безумную любовь публики он заплатил собой, своим сердцем».
Аркадий Райкин был абсолютным романтиком, идеалистом, искренне верящим, что природу человека можно переделать. И искренне считал, что если он не скажет правду, её не скажет никто. На его спектакли потому и шли люди, что помимо незаурядного театрального таланта только у Райкина можно было услышать правду обо всем: о стране, о людях, ее населяющих, о том, о чем принято было молчать. «Папа был фигурой такого значения, такого масштаба, что партийные бонзы его не могли не замечать – его невероятное влияние на умы просто выводило их из себя, – продолжает Екатерина Райкина. – Чтобы появиться на телеэкране, папе приходилось идти на различные уловки. Труднее всего было сдавать новые спектакли – цеплялись к каждому слову, во всем видели клевету на советский строй». Актриса Людмила Гвоздикова вспоминает: «Главное был не текст, а подтекст, интонация или пауза. Когда принимали спектакль, Райкин просто менял актёрские задачи. А сам спектакль всегда оказывался на острие ножа. И когда эти же люди, эта же литкомиссия приходила на премьеру, то ничего не понимала – текст не меняется, мизансцена – та же самая. Но звучание - другое, острое!».
На спектаклях Аркадия Райкина всегда был аншлаг. За билетами на его представления люди отстаивали по три дня в очереди, а он просто не мог позволить себе разочаровать своего зрителя. «Что происходило на папиных спектаклях! Зал был влюблен в него, причем поголовно, это шквальное обожание, ураган любви и сдача в рабство, – рассказывает сын артиста Константин Райкин. – Причём сдача в рабство осознанная, поголовная, добровольная. Это была настоящая власть через искусство, я был свидетелем этого бесконечное количество раз. Но эта любовь невероятной силы была абсолютно взаимной и по-настоящему жертвенной. Иногда я видел его за кулисами совершенно больного и измученного отца, но когда из зрительного зала я вдруг видел на сцене молодого, здорового, пышущего энергией артиста – приходило осознание, что я не учел только одного – его гениальности…». Аркадий Райкин был настоящим профессионалом и требовал такой же самоотдачи от своих партнёров по сцене, часто повторяя своим артистам: «Мы работаем для зрителей, и наши поломанные руки, ноги их не волнуют. Они отстояли в очереди, купили билеты, может быть, это их единственный выходной, и они пришли, смотрят этот спектакль и получают удовольствие. Какое право мы имеем обрушить на них свои невзгоды!».
Жизнь Райкину укорачивали власти и продлевали зрители
100 лет назад, 24 октября 1911 года, родился великий юморист Аркадий Райкин. Для советских людей второй половины ХХ века он был символом эпохи. К юбилею своего создателя «Сатирикон» запустил премьеру «Маленьких трагедий» по Пушкину. Сын Аркадия Исааковича, глава театра Константин Райкин играет сразу несколько ролей, в том числе Моцарта. А в понедельник в «Сатириконе» он будет ведущим вечера-концерта, посвященного юбилею артиста. Участниками действа станут Сергей Юрский, Геннадий Хазанов, Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Алла Пугачева… И даже сам Аркадий Райкин, который оживет (правда, лишь на экране) в своих сатирических шедеврах.
«Где моя трость?!»
Его называли «советским Чаплином», «человеком с тысячью лиц». Он был словно собран из кусочков Страны Советов. Еврей, родившийся в Риге, многие годы проживший в Ленинграде и под занавес жизни перебравшийся в Москву.
Театром он заболел в приволжском Рыбинске – туда семья (у будущего артиста были две сестры и брат) переехала летом 1917-го, когда немцы подходили к Риге. Девятилетним Аркадий впервые вышел на любительскую сцену. Пять лет спустя Райкины перекочевали в северную столицу России.
Юноша осуществил мечту – поступил в Ленинградский институт сценических искусств, на режиссерско-актерский курс. Получив диплом, работал в Театре рабочей молодежи, Новом театре (будущий Ленсовет). А в декабре 1939 года решился выступить на 1-м Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Сценки «Чаплин» и «Мишка» поразили жюри. Молодому артисту дали вторую премию. Учитывая, что первую не присудили никому, он стал лучшим. А ведь всё могло сорваться: перед выступлением Аркадий обнаружил, что пропала тросточка – важнейший атрибут образа Чаплина. «Где моя трость?!» – в ужасе кричал Райкин, хватая за лацканы всех попавшихся за кулисами людей. В конце концов, схватив что-то более-менее подходящее, ринулся выступать.
Позже узнал, что его тросточку припрятал один из мэтров эстрады, извест-ный шутник Смирнов-Сокольский. «Артисту необходим опыт. Всяческий. В старое время зеленых юнцов еще и не так разыгрывали», – объяснил он свой поступок ошарашенному Аркадию.
Сталин аплодировал 14 раз
Успех на конкурсе принес ему не только должность одного из руководителей Ленинградского театра эстрады и миниатюр, но и благосклонность Сталина.
Отсыпавшегося в номере гостиницы Райкина, еще до конца не осознавшего, что теперь его жизнь кардинально изменится, поднял в пять утра телефонный звонок. «Быстро одевайтесь. Едем в Кремль», – приказали чиновники из Комитета по делам искусств. Вождь в кругу ближайших соратников праздновал в Георгиевском зале свое 60-летие. Вот и решили порадовать «отцов страны» номерами юного дарования.
- Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом, – вспоминал Аркадий Исаакович. – Затем встал, и все, кто был за столом, тоже поднялись. Сталин предложил тост за талантливых артистов. И кивнул на меня: «Вроде вас». Все выпили. Тут я возьми да скажи: «Товарищ Сталин, могу и других типов показать». Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером. После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз.
После выступления Райкина вождь усадил его напротив себя. Удивительно, что не посадил, в отличие от многих других артистов.
- Я, конечно, не беру на себя смелость оценивать одну из самых сложных и темных фигур нашей истории. Политика кнута и пряника, страха и личной преданности составляла основу его взаимоотношений с теми «винтиками», которыми мы все тогда были. Полное понимание этого пришло ко мне чуть позднее, в послевоенные годы, когда началась новая волна репрессий, – признавался Аркадий Исаакович. – Система, насажденная Сталиным, продолжала дей-ствовать и после его смерти. Равно как воспитанные ею люди – им удавалось «доставать» меня разными способами. На постоянную борьбу с ними уходили здоровье и силы.
Во время Великой Отечественной войны он с театром проехал «много тысяч километров по всем фронтам от Балтики до Кушки, от Новороссийска до Тихого океана». После войны Театр миниатюр набрал обороты. Появились новые спектакли, а авторитет Райкина, мастерски перевоплощавшегося в абсолютно разных персонажей за какие-то секунды, достиг небывалых высот. Он всегда говорил о наболевшем, причем бюрократы, алкоголики, хапуги выходили у него настолько настоящими, что в них узнавали соседей, начальников, а то и руководство страны. К нему в гримерную ломились разнообразные посетители, но покой Райкина оберегала костюмер Зинаида Зайцева. «Министров у нас много, а Райкин один», – так она как-то отшила одного из особо назойливых членов правительства.
Жванецкий устроил штурм
Именно Райкин открыл целую плеяду одесских сатириков. Случилось это после того, как мэтр во время гастролей в Жемчужине у моря побывал на спектакле студенческого театра «Парнас-2», идеологом которого был инженер Михаил Жванецкий. Райкин тогда забрал в свою труппу понравившихся ему Людмилу Гвоздикову, Романа Карцева и Виктора Ильченко. А Жванецкого – нет… И тогда тот устроил настоящий штурм.
- Жванецкий, проявляя завидную настойчивость, ездил за нами из города в город, разумеется, за свой счет. Бывало, попрощаешься с ним, к примеру, в Кишиневе, а он уже поджидает нас в Донецке со своими новыми сочинениями. Однажды, не обнаружив его в каком-то из пунктов нашего гастрольного маршрута, я поймал себя на мысли, что мне его не хватает. Но главное, он писал всё лучше и лучше, – признавался Райкин.
Он привлек Жванецкого к работе над новой театральной программой «Светофор» (там были сыграны знаменитые миниатюры авторства Михаила Михайловича «Авас», «Дефицит», «Век техники»), а потом взял в штат – сначала артистом, а там и заведующим литературной частью. Правда, в начале 70-х Райкин решил с ним расстаться. Тот пережил это очень тяжело. Но окреп. И сделал блестящую «сольную» карьеру.
Брежнев приютил в Москве
За Райкиным зорко следили чиновники. Если все доносы, которые на него накатали, погрузить на печально известный «Титаник», тот затонул бы и без айсберга. «Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые… Всё пишут, пишут… Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?» – возмущался Аркадий Исаакович после очередного прихода комиссии в театр.
Из кабинета заведующего отделом культуры ЦК КПСС Василия Шауро, который стучал по столу кулаком, требуя, чтобы артист «сменил профессию», любимца публики однажды увезли с инфарктом в больницу. После этого он стал совсем седым.
Постоянно допекал Райкина и первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. То заделается цензором и начинает править его тексты (сатирик послушно кивал, со всем соглашался и… всё оставлял, как было), то даст команду милиции – и та отберет у него гараж.
В конце концов Райкин пожаловался Леониду Брежневу, с которым был знаком еще со времен войны. И генсек дал ему добро на переезд театра в Москву, где к тому времени уже обжились дочь Аркадия Исааковича Елена и сын Константин. С подачи Леонида Ильича народному артисту дали четырехкомнатную квартиру.
Когда в 1987 году его позвали на гастроли в США, Аркадий Исаакович рвался туда всей душой. Больной (порок серд-ца, ставший следствием тяжелой простуды, перенесенной в детстве, давал о себе знать), уставший. Но уверенный: раз его там ждут, он не может подвести соотечественников, осевших на чужбине. Медицина встала на дыбы, уверяя, что Райкин не выдержит перелета через океан, смены климата семи городов. Он плакал, словно ребенок, услышав отказ. И чуть не прыгал до потолка, когда родные и близкие в лепешку расшиблись, но сделали всё, чтобы его мечта воплотилась в реальность.
Райкин вернулся, будто помолодевший. 24 октября, в свои семьдесят шесть, в последний раз вышел на сцену (спектакль «Мир дому твоему» был сыгран трехсотый раз!). А 28-го его увезли в Кунцевскую больницу, откуда он уже не вышел. До последнего правил книгу о себе, рвался на репетицию спектакля, который ставился в его театре силами молодежи, вникал в написанный Семеном Альтовым текст будущей постановки «Поезд жизни»… Поезд его жизни остановился 17 декабря.
В Донецке хвалил розы и спускался в шахту
- Я много раз был в Питере на концертах Райкина, когда учился там в институте культуры, – рассказал «Донбассу» директор Донецкого областного краеведческого музея Евгений Денисенко. – Студентами мы даже ходили к нему на практику. Аркадий Исаакович был добрейший человек, очень душевный. Во время репетиций никогда не повышал голос. Всегда давал четкие рекомендации для более точного создания образа: одно, два предложения – и всё становилось понятно.
Побывав в нашем городе, Райкин был в восторге от роз, которые росли в таком мощном индустриальном центре. А еще он спустился в шахту «Октябрьская», что в Куйбышевском районе.
- Далеко, правда, проходить не стал. Но у ствола постоял, – вспоминает бывший работник предприятия Ярослав Шмата. – Потом была встреча в нарядной. На небольшой сцене артист минут сорок показывал смешные номера.
Аркадий Райкин с горняками шахты «Октябрьская» в Донецке.
С женой была сумасшедшая любовь
- Для папы на первом месте всегда был театр, а уж потом мама, дети и всё остальное, – уверяет Екатерина Райкина. – И это при том, что маму он любил безумно. Они познакомились в театральном институте. Он учился на четвертом курсе, мама на первом. Сумасшедшая любовь была. Они сразу поженились. Мама сама была хорошей артисткой, но всю свою жизнь посвятила только папе… Он был обаятельным, и многие женщины вешались на него. А он, как истинный мужчина, не всегда мог отказать. Мама, мудрая женщина, об этом догадывалась, но всё ему прощала. Так как безумно любила. Она знала, что без нее ему никак.
Руфь Марковна пережила Аркадия Исааковича на два года…
Отправлено: 23.10.11 12:58. Заголовок: Только что посмотрел..
Только что посмотрела по Первому каналу фильм Кирилла Набутова "Аркадий Райкин. Король и шут страны Советов". Фильм хороший - содержательный и очень эмоциональный, даже трагический. Вспомнилось то время, когда Райкин был не просто даже великим актёром, он занимал и в искусстве и в жизни людей особое, только ему отведённое судьбой место. В фильме он предстаёт и как актёр, и как легенда, и как человек, обычные житейские подробности не принижают образ, а вкупе со всем остальным заставляют зрителя задуматься и о собственной жизни и о судьбе. Очень сильные моменты - документальные кадры, на которых рядом с больным и практически обречённым (это все уже понимают) Райкиным - молодой, сильный, сосредоточенный Константин, сын... Особенно - когда Аркадий Райкин смотрит, как сын репетирует с актёрами. Нам теперь понятно, что это уже другой театр начинается - зарождается нынешний Сатирикон, и Райкин при этом присутствует (его лицо не выдаёт чувств). Последние выходы на сцену. Больной, дряхлый, этого уже не скрыть - но НАДО. И не только внутренняя потребность актёра играть до конца - это и зрителям надо. По словам Марины Голуб, главное их чувство - побудь ещё с нами, не уходи! Практически святочная, но бывшая на самом деле история - спасение тяжёлой сердечной больной, мамы мальчика, который в отчаяньи написал самомуРайкину письмо с просьбой помочь. И тот помог. И теперь двое взрослых мужчин - сын этой женщины и Константин Аркадьевич - встречаются, вспоминают, разговаривают, волнуясь... Аркадий Райкин поёт про "доброго зрителя в девятом ряду", ему плохо, он забывает слова - но это видят лишь очень внимательные любящие глаза и мы - поскольку нам объяснили. Обычный зритель не поймёт, что что-то не то, потому что полная органика: ну запнулся немного, потом вспомнил... Он не теряется, не выходит из образа - прекрасное качество настоящего актёра.
Конечно, многое осталось за кадром, но фильм очень цельный и важный - и для тех, кто видел и помнит выступления Райкина-актёра, и для тех, кто знал его лично. И для тех, кто знает лишь легенду о Райкине и то, что он - отец Константина Аркадьевича.
Мой Райкин Для великого юмориста 100 лет — не возраст
С детства обожал Аркадия Исааковича Райкина. Собирал пластиночки с его миниатюрами. Ходил на все его новые программы. В двадцать лет мы с моим другом Володькой разучили его миниатюру «Телефонный разговор» и с успехом исполняли ее в компаниях. Миниатюра была жутко смешная, вся была основана на плохой телефонной слышимости. Кстати, совершенно спокойно можно ее исполнять и сегодня — и тоже будет смешно.
В XIX веке Достоевский сказал: «Все мы вышли из гоголевской шинели». В ХХ веке все мы, юмористы, вышли из концертного костюма Райкина.
Одевался он, кстати, безупречно. Всегда в специально для него пошитом костюме. С шикарным галстуком. Кто сегодня на эстраде так одевается, по классике? Только Кобзон.
Обычно юмористы страшненькие. Райкин был идеально красив, женщины его обожали. Мне кажется, что и он их тоже. Но об этом я могу только догадываться.
Первое мое приближение к Райкину случилось, когда я поступал в Литинститут. Я показал свои рассказики мастеру — Льву Кассилю. Он прочитал их и сказал: «Зачем вам учиться в Литературном институте? Тут юмору не учат. Хотите я покажу ваши рассказы Аркадию Исааковичу?» — а они с Кассилем дружили.
— Нет, — сказал я. Поскольку знал точно, что мои несовершенные монологи Райкину не подойдут.
Потом, в 1966 году, Райкин был председателем жюри на фестивале студенческих театров. Начальство категорически не хотело давать первое место самому острому спектаклю моего родного МАИ «Снежный ком, или Выеденное яйцо». Райкин грудью встал на защиту этого спектакля. Нашли компромиссное решение. Дали премии сразу пяти коллективам.
Каждая премьера Райкина была событием. Причем с непредсказуемым исходом. После одного из спектаклей, в результате «партийного» разговора с завотделом ЦК, Райкин слег с инфарктом.
Он все время экспериментировал. То у него в театре выступал бард Александр Дольский, то целый коллектив пантомимы под управлением Гри Гура. А однажды всю программу ему написал один-единственный автор (тогда это случилось впервые), Александр Хазин. Программа называлась «Волшебники живут рядом».
«Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются». Чем не сегодняшняя фраза?
От Райкина много осталось слов и словечек. До сих пор все говорят слово «авоська». А ведь оно из райкинской миниатюры.
Он был, конечно, гениальным актером. Иногда, когда в конце номера не было крепкой репризы, Райкин создавал ее актерскими средствами: начинал пыхтеть, издавать какие-то смешные звуки — в общем, накачивать смех.
В семидесятые я уже писал для Хазанова и Петросяна, уже был «Кулинарный техникум», и меня иногда спрашивали: «Почему ты не пишешь Райкину?»
А я его боялся. Он для меня был недосягаемой вершиной, какой-то Эверест эстрады.
Екатерина II когда-то писала, что Петр Первый был гениальный правитель: «Я вот подумаю такой-то указ издать, посмотрю, а он у Петра уже был». Так же и у нас в юморе — какую тему ни тронь, а у Райкина она уже сыграна.
А еще я его боялся, наслушавшись рассказов старших товарищей.
Помню, в Ереване на гастролях Жванецкий рассказывал мне:
— Ты не представляешь, что такое Аркадий. Его влияние на людей просто подавляющее. Вот если он мне скажет: «Видишь, директор, иди и ударь его по голове» — я пойду... фигурально, конечно.
Розовский рассказывал:
— Когда я пытался у Райкина режиссировать, он просто игрался со мной. Мы идем, он что-то рассказывает, я, счастливый, расплываюсь в улыбке, смеюсь. А он вдруг серьезно смотрит на меня, и я чувствую себя идиотом.
— Ничего себе, — думал я. — Такие зубры, а он с ними как с детьми. Я-то тогда просто попаду под его влияние и потеряюсь.
...И вот однажды у меня дома раздался звонок. Звонил Аркадий Исаакович. Он сказал, что прочитал мой рассказ про флаг и хочет его исполнять.
А рассказ этот был написан в 1972 году. Его много лет нигде не печатали. Он был совсем непроходной. Там обычный человек от хорошего настроения вывесил на балконе красный флаг. А оказывается, у нас не положено вот так вот просто вывешивать красный флаг. Я сказал Аркадию Исааковичу, что вряд ли ему позволят его исполнить.
— Если очень верить в то, что делаешь, то обязательно пробьешь, — сказал он и пригласил меня в гости. А мы как раз поехали с гастролями в Ленинград. И я пришел к Райкину домой.
Надо ли говорить, что перед его дверью сердце у меня колотилось так, будто я шел на первое свидание к любимой девушке. Однако он со мной очень мило беседовал, я ему что-то из своих монологов показывал. А когда показал какие-то пародии, он сказал:
— Я пародий никогда не делал.
— Делали, — возразил я и напомнил ему его номер еще из сороковых годов, где он пародировал Чаплина и ковбойские фильмы.
— Ну, это так давно было, — сказал он, — но ему, видно, было приятно, что я так знаю его творчество, помню даже то, что он сам забыл.
Он меня спрашивал, а я рассказывал ему о современных авторах. Сказал, что ему больше всего подошел бы Аркадий Хайт.
Мы договорились встретиться в Москве и продолжить разговор.
И вот я вхожу в московскую квартиру Райкиных на «Маяковской». Я вхожу, а из квартиры выбегают Костя Райкин и Марина Неелова. Они в этот день были на просмотре в театре «Современник».
Мы с Аркадием Исааковичем опять разговариваем о наших эстрадных делах. Затем Райкин читает мне миниатюру авторов Настроевых про собрание зверей на поляне и предлагает ее переписать или дописать, поскольку в таком виде она его не устраивает. Я говорю, что мне неудобно чью-то миниатюру доделывать.
— Там от Настроевых почти ничего не осталось. Ее уже переписывали, — говорит Райкин. Но я все равно отказываюсь и снова рекомендую ему Хайта. Сам-то я просто боюсь ему писать, а готового ничего нет, все уже отдал Хазанову...
Аркадий Исаакович внял моим советам и позвонил Хайту. У Хайта были гости. Хайт снял трубку:
— Это с вами Аркадий Исаакович Райкин говорит, — сказал он своим необыкновенным голосом.
А у нас в компании Гена Хазанов часто разыгрывал нас голосом Райкина.
Хайт сказал:
— Ген, извини, у меня гости, я тебе перезвоню позже, — и положил трубку.
Снова звонок.
— Это действительно Райкин говорит.
Хайт готов был провалиться сквозь землю, долго извинялся. Они встретились. И Хайт стал писать Райкину вступительный монолог, состоящий из трех частей. Хайт на тот момент был лучшим эстрадным автором и написал просто здорово.
Как-то они разговаривали по телефону, и Аркадий Исаакович сказал:
— Ладно, давайте вернемся к нашим баранам.
Хайт сказал:
— Вы имеете в виду будущих зрителей нашей программы?
Аркадий Исаакович оценил шутку по достоинству.
Райкин исполнил на премьере все три монолога Хайта. Хайт за три монолога получил сто рублей, обиделся и больше никогда Райкину не писал. Дело в том, что в то время каждый монолог стоил сто рублей.
Через некоторое время мы с Аркадием Исааковичем встретились случайно в Министерстве культуры на каком-то совещании. Когда мы остались одни и стали спускаться по лестнице, Аркадий Исаакович сказал:
— Куда же делся ваш Хайт? Пропал куда-то, не звонит.
Я сказал:
— У вас в театре ему заплатили сто рублей за три монолога.
— Это все директор, мы его уже уволили...
Но Хайт так ему и не позвонил.
Конечно, лучшим автором для Аркадия Исааковича был Жванецкий. «Золотые» номера «Авас», «Дурочки», «Мост», «Федя-пропагандист», «Юзек», «В греческом зале» и еще множество — классика юмора. «Если меня в темном месте прислонить к теплой стенке, со мной о многом еще можно поговорить...» «В греческом зале, в греческом зале... Мышь белая... Бычки на мне...» Все это и многое другое пошло в народ и стало пословицами.
Больше всего мне о Райкине рассказывал артист театра Райкина Владимир Ляховицкий. От него я узнал, что когда Райкин готовился ехать в Англию для записи на Би-би-си, он пригласил переводчика для работы над программой. Переводчик все перевел, помогал репетировать и так хорошо подыгрывал Райкину, что Аркадий Исаакович взял его с собой на гастроли и вместе с ним играл миниатюры на английском.
Сегодня это трудно себе представить, но Райкин поехал в Западную Европу и там играл по отделению в одном концерте с Марселем Марсо. Можно ли себе представить, чтобы сегодня какой-нибудь из наших юмористов поехал играть с мистером Бином или с Эдди Мерфи?
Вот такой был артист.
Конечно, юмор стареет. Как сказал Горин, «юмор — это скоропортящийся продукт». Но вот игра артиста, по-моему, не стареет. Это мастерство, этот талант, он через десятилетия все равно виден и доходит до наших сердец.
В восьмидесятые годы Райкин, у которого уже давно было плохо с сердцем, сильно сдал. Мне рассказывала одна артистка «Современника», как он на каком-то юбилее этого театра скромно сидел за кулисами совершенно расслабленный. Казалось, еле душа держится в теле. Такой бессильный пожилой человек.
И вдруг — объявили его выход. Он собрался, энергично выбежал на сцену, очень хорошо выступил, вернулся, сел на стул и сидел снова без сил.
Существует поверье, что душа человека живет до тех пор, пока его помнят на земле. Мое поколение Райкина помнит и любит. Но я знаю, что и молодые, кто видел его в детстве, тоже запомнили на всю жизнь. Например, Максим Галкин знает многие его миниатюры наизусть. И он не один такой. Значит, душа Аркадия Исааковича будет жить еще долго.
Интересно, понравился бы ему, Аркадию Райкину, сегодняшний юмор?
Думаю, «Прожекторперисхилтон» ему бы понравился, а ненормативная лексика «Comedy club» — вряд ли.
Думаю, что от количества юмора на каналах он обалдел бы так же, как и мы все, но вряд ли так же, как и мы, ушел бы в мелкотемье. Вряд ли бы он стал выступать среди жующих поддатых людей на корпоративах. И наверняка по-прежнему говорил бы во всеуслышание то, от чего и сегодня можно получить инфаркт.
Потому что он никогда не был рабом, он и в свое трудное время был свободным Человеком.
День учителя Геннадий Хазанов: “Для меня Райкин был даже больше чем отец”
Аркадию Райкину — 100 лет. Невообразимо! Потому что он всегда присутствовал в той нашей советской жизни, без него она была просто немыслима. А в сакраментальной фразе «За тебя что, Пушкин будет убираться?» спокойно можно было вместо фамилии поэта сказать «Райкин» — и никто бы не удивился. Потому что он, Аркадий Исаакович, вошел в нашу плоть и кровь, стал частью нас. Важнейшей частью.
А теперь ему 100 лет, и он как бы уже памятник. Невозможно представить... Сегодня о своем учителе, о времени вспоминает Геннадий Хазанов.
фото: ИТАР-ТАСС
— Геннадий Викторович, как вы думаете, в чем секрет Райкина?
— Феномен Райкина — соединение разных речушек, которые все влились в один огромный океан под названием Райкин. Если говорить о главной составляющей, то это, конечно, уникальное дарование. Но разве Райкин на эстраде в то время был единственным человеком с таким талантом? Если бы он был только театральным артистом, то сейчас мог бы быть занесен в число великих, но через запятую. Да и вообще, не знаю, как бы сложилась судьба Райкина, если бы он остался в театральной системе координат. Хотя он никогда себя не считал эстрадным актером.
— До конца жизни?
— Он себя считал театральным артистом малых форм, что, собственно говоря, правда. Для огромного количества людей, живущих в стране, он оказался кислородной подушкой.
— Но сатириком-то он был, пусть и официально дозволенным.
— Райкин был очень славным, обаятельным, милым актером, который затрагивал какие-то разрешенные коридоры, попадающие под критику. Я ведь не случайно сказал, что еще и время сделало Райкина. А потом был ХХ съезд, который сыграл в его судьбе очень серьезную роль. Он сразу поднялся наверх. Ему 45 лет, он был в самом расцвете сил, и уже стало можно. Но в 64-м году Хрущева сменяет Брежнев. В тот самый день, когда Хрущева снимали, Райкин был вызван в Министерство культуры, для того чтобы получить, может быть, удар сокрушающей силы. Театр миниатюр играл спектакль «Волшебники живут рядом». И последней его сценой был разговор директора колхоза с коровой, которую звали Джульетта. В этой беседе директор добивался от коровы, что она должна ответить на решения последнего пленума. То есть там усматривался явный намек на Хрущева. Скандал был очень большой. Аркадия Исааковича вызвали в Министерство культуры, он просидел в приемной до вечера.
— А Хрущева в этот день и сняли?
— Да, именно, Райкину просто повезло. Ему сказали, что он свободен и может идти... Пришел Брежнев, который очень любил Райкина. Они познакомились еще во время Великой Отечественной войны, когда молодой Райкин приезжал выступать в расположение 18-й армии на Малую землю, где Брежнев был начальником политотдела. Так что тень их взаимоотношений в чем-то помогала Аркадию Исааковичу. Хотя спасала не всегда. Иначе не было бы у Райкина постоянных сердечных страданий, переживаний и всяких запретов, которые происходили еще при действующем Брежневе. Хотя он был награжден высшими государственными регалиями, включая звание Героя Социалистического Труда, народного артиста Советского Союза, лауреата Ленинской премии. То есть был обласкан властями по полной программе. Ну а покинул эту землю Райкин тогда, когда практически была уже поставлена точка в жизни той страны, в которой он вырос и сформировался.
— Выходит, Райкин мог состояться только в советском контексте?
— Убежден в этом. Довольно часто я задаю себе вопрос: что бы он делал сегодня? Сейчас отношение к подобной критике гораздо более спокойное, и это хорошо и правильно. Ведь не может быть фраза, сказанная Райкиным или Жванецким, вынесена на знамя жизни.
— Вы говорите, что Райкина любил народ. Но он-то под народ не подстраивался. А сегодня юмористы сознательно опускают себя до зрителя, чтобы его собрать на свои концерты. Иначе не придут.
— 24 года назад, за полгода до смерти Аркадия Исааковича, на генеральной репетиции в Театре эстрады я показывал «Масенькие трагедии», поставленные Виктюком. После спектакля ко мне зашел Райкин и сказал: «Ты осмелился сказать то, на что я не решался всю жизнь». Потом он ушел и вдруг минут через 15 еще раз вернулся. Райкин, исполняя свои монологи, не мог не ставить перед собой вопрос: будет это понятно народу или не будет? Раньше всех объединяло отсутствие колбасы в магазине, то есть были вещи, которые касались проблем каждого человека. А о чем сегодня можно говорить, если в зале сидит пенсионер, который не знает, как дожить до следующей пенсии (допустим, его бесплатно посадили в зал), и человек, имеющий парк уникальных автомобилей?
— Райкин умер в 87-м году. Но я помню, что он начал на глазах терять аудиторию с самого начала объявленной гласности. Ведь тогда все то, о чем он говорил, уже стало печататься, показываться по телевизору.
— Конечно, потому что этот его жанр в советское время был как гнойный аппендицит. Это ненормально, когда эстрадная сатира выполняет функции прокуратуры, совести, морали, закона... Кстати, как и сегодня, между прочим.
— Вы впервые встретились с Райкиным еще мальчишкой?
— Это было 1 декабря 1960 года. Мне только исполнилось 15 лет. Я пошел на Большую Бронную в Дом художественной самодеятельности и там впервые встретился с Райкиным. Подошел к его машине, дождался, когда он выйдет, и сказал, что хочу попасть на его спектакль. Так началось наше знакомство. И оно продолжалось до момента, когда его тело опустили в землю. Я был последний, кто произносил слова на кладбище. Говорил, говорю и буду говорить всегда, что это была для меня исходная точка системы координат. Даже когда я видел его наступающую немощь, когда начал замечать какие-то вещи по профессии, когда мне многое становилось технологически понятно, все равно это не отменяло моего абсолютно сыновнего отношения к Аркадию Исааковичу. Я считаю в этом смысле Райкина, может быть, даже больше, чем биологическим своим отцом. Я же вырос вообще без отца, и эту нишу, конечно, занял он.
— У Жванецкого свои воспоминания о Райкине, и они непростые. Там есть все — от благодарности до обиды. В отличие от него вы всегда держались с Райкиным на дистанции. Может, это и огородило вас от сложностей во взаимоотношениях с ним? Или они все-таки были?
— На равных я с ним не был никогда. Всегда это был пиетет с моей стороны, безграничное уважение и любовь к нему. Даже тогда, когда мне казалось, что Аркадий Исаакович расстроен тем, что возраст его вносит коррективы в направление восторженных масс. Помню, в 80-е годы меня попросили приехать в Винницу на фестиваль только лишь для того, чтобы при участвующем там Райкине подтянуть продажу билетов. Для меня тогда это был шок.
— И все-таки у вас были хотя бы редко сложности во взаимоотношениях с Райкиным?
— Никогда. Единственный раз в 1982 году на концерте в Юрмале, посвященном Дню города, меня спросили: когда я хочу выступать — до Райкина или после? Я ответил, что мне все равно. И когда Аркадию Исааковичу об этом сказали, я видел, что его это резануло. Помню, как я пришел к нему с цветами после выступления, а он: «Мне чужих цветов не надо». Это было один раз в жизни. Я понял, что, сколько бы ему ни было лет, он все равно оставался человеком с актерской психологией. Не знаю, что бы было, если бы мы с ним были связаны более тесно. Да, я слышал о всякого рода странностях великого артиста, но меня все это не интересует. Мне кажется, что, когда ты говоришь о такой личности, все остальное уходит, отваливается. Просто Райкин — это крупнейшее явление в советской жизни. Я думаю, что равным по значимости ему был только Высоцкий.
— Вы замечательно пародировали Райкина. Вам легко это давалось?
— Очень. Потому что я с этим жил с самой своей юности. Помню, как мы с женой поехали в 73-м году на семинар эстрадных драматургов в Рузу, я там выступил один раз, показывал Райкина. И вот после этой пародии мы шли по дорожке со знаменитым писателем-сатириком Александром Хазиным, он произнес какие-то загадочные для меня слова. Он сказал, что сегодня я на его глазах разгерметизировал Райкина. Я понял, что это была большая похвала.
— Хочу задать очень болезненный вопрос. Райкин всегда хотел поехать в Америку, и вот уже при Горбачеве он действительно улетел за океан в этот долгий гастрольный тур. А после совсем скоро ушел из жизни. Есть такая версия, что эта тяжелая поездка все-таки подорвала его здоровье. Тогда в чем-то это символ: может, свобода была противопоказана его творчеству?
— Я слышал, что Константин Райкин где-то высказал мнение, что эта поездка ускорила финал. Но все мы ходим под Богом, и, как бы продлилась жизнь, если бы он не поехал в Соединенные Штаты, неизвестно. Знаю, что Райкин начиная где-то с середины 80-х годов понимал, что каждый спектакль для него может оказаться последним. Сердце у него с малых лет было слабенькое, нагрузки он переносил огромные, работал всегда исключительно честно, он вообще не понимал, что значит «в полноги». Я думаю, что от этой поездки в США он получил столько же плюсов, сколько и минусов. Тот прием, который ему там устроили, словами не передать. Ведь туда приехал человек, с которым все пришедшие на концерт провели свою жизнь... Вы знаете, я поехал в Америку сразу за ним. Помню, как я вернулся 15 декабря и привез какое-то лекарство для него. Позвонил Кате, а она сказала, что папа в реанимации и что, может быть, лекарство это уже не понадобится. А 17 декабря вечером Аркадий Исаакович сказал всем: «Желаю оставаться».
— Геннадий Викторович, вы видели Райкина разного. Вспомните, пожалуйста, какой-то момент в его жизни, где он, смешно или трагически, проявился как-то по-особенному.
— Было такое. Как-то я оказался у него в квартире. Домработница накрыла нам стол на двух человек. Я увидел, какую жуткую диету предлагают Райкину. Ну а он спросил у меня о моих грустных делах, о том, что у меня случилось на телевидении, как я оказался безработным... Я подробно ему рассказал. Он очень внимательно слушал. После этого вдруг сам захотел что-то рассказать из своей жизни. «А знаешь, — говорит, — была со мной такая история...» После этих слов домработница, которая нас слушала, посмотрела на него и сказала: «Помолчите, дайте артиста послушать».
— То есть для нее Райкин был только хозяин и все?
— Да, ну и еще старый больной человек. Я посмотрел на Райкина, а он улыбнулся так очень миролюбиво, и в его глазах я прочитал примерно то, что вы сейчас сказали. Вот так.
Страна Аркадия Со дня рождения Аркадия Райкина исполняется 100-лет
Столетие артиста, сатирика, руководителя Ленинградского театра Миниатюр отмечается как век хорошего юмора, сатиры, которая была влиятельной, острого слова, что значило невероятно много для каждого в стране - от вождя до простолюдина. Райкин был талантлив во всем - даже в своих учениках. И сегодня, когда Аркадия Исааковича почти не показывают по ТВ, да и в Интернете он - не самый популярный персонаж - им слово.
Михаил Жванецкий, писатель-сатирик: - Как не было у нас такого актера, так и нет. Были единицы, которые так же виртуозно могли перевоплощаться, но они все-таки это делали по-другому. Как великие Евстигнеев или Смоктуновский - разные образы в разных спектаклях. Но 10-20 образов в одном спектакле - причем, абсолютно достоверных... Ведь главное, что отличало Аркадия Райкина - это ПРАВДА. То, что это все было в жизни. В отличие от того, что происходит с юмором сейчас - все выдумано. Какие-то галлюцинации. Все - неправда. Все взято не из жизни. Когда садится шутить группа авторов, то мне уже одно это начинает казаться подозрительным. Причем юмористы - это те, кто на экране. А за экраном - не знаю кто они. Группа авторов, видимо, не юмористы. И когда возникает эта группа - правда исчезает. Появляется КВН.
РГ: Все сравнивают Райкина с Чаплиным...
Жванецкий: Правильно сравнивают. Потому что он был тоже очень смешным. Помимо этого, в нем еще было наше советское сатирическое начало. Чаплин был глубок в человеческих чувствах - общепонятных в любой стране. Чаплин был очень красивым в жизни и очень смешным на сцене. То же самое и Райкин. Красив в жизни, на улице, дома и смешон на сцене. Удивительно, как такое может быть? Мы все считали, мол, юмор - должно быть что-то кривое, косое... Чтобы смешить следует хромать, прикидываться горбатым… кем угодно. Красивую женщину всегда трудно рассмешить - она отвлекает своей внешностью. А вот Аркадий Исаакович был очень красив, высок, строен. Никогда не видел его в домашней одежде! Он мог быть в артистической в халате. А дома всегда в костюме, при галстуке, с платочком. Портной Райкина жил в Риге. У Аркадия Исааковича вес и размеры никогда не менялись. Он просто посылал своему портному отрез ткани - то, что ему нравилось где-то в магазине. Не было тогда этого института, что кто-то побежал, купил, принес, показал… Как сейчас у олигархов. И поэтому в загранпоездках ( а заграница тогда - это были Болгария, Венгрия, Чехословакия…), когда Райкин видел новую ткань, покупал отрез, посылал в Ригу. Оттуда прибывал готовый костюм.
РГ: А что же он ел, что размеры не менялись?
Жванецкий: Гадость всякую. Что-то протертое. капустное… Помню нечто жаренное на сковороде, очень тоскливое типа свеклы. Я никогда не видел, чтобы он ел бифштексы, мясо, рыбу, шашлыки. Ни разу я не видел его выпимши. Может, кто-то и видел, я - нет. Он мог выпить немного вина, может быть где-то рюмку коньяка. И последний случай - как он мне рассказывал - когда он был пьян, это было у Сталина, когда тот ему налил фужер коньяку. Случилось это после выступления в Кремле. Тогда Сталин и Ворошилов первые пару минут выступления Райкина спиной сидели к артисту. Видимо за столом. Потом - повернулись. А потом уже не отрывались. А потом пригласили сесть за стол. Ворошилов спросил у него: "Ну, как дела?" А Сталин налил ему полный - любил, видимо, наливать полный - фужер коньяку и сказал: "Выпьем за талантливых артистов города Ленинграда". Потом - за город Ленинград. Или наоборот. Хорошо, что Райкин уже отыграл программу, потому что он бы не смог после этого выступать. Ни о каком другом номере речи быть не могло. И когда на следующее утро он проснулся в гостинице, первый звонок был от Сергея Михалкова, который его поздравил… Райкин тогда уже был лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, и по-моему, вот тогда же пришло постановление об организации Ленинградского театра миниатюр под его руководством.
РГ: А что Райкин читал Сталину?
Жванецкий: Маски. Из чемоданчика их вынимал. Перевоплощение - то самое. Он надевал маску и говорил от лица поэта, алкоголика, женщины и других...
РГ: Когда говорят Жванецкий и Райкин... На самом деле мало кто из авторов вышел из тени человека, для которого он писал. Не мне одной казалось, что у вас была обида на Аркадия Райкина. Вам удалось от нее избавиться?
Жванецкий: Да (тянет). Помог мне Юра Стоянов, которого я безмерно ценю и уважаю за огромный талант и за прекрасный ум. Он где-то, в каком-то интервью, говоря о Райкине, сказал важную вещь. Уже тогда, когда мы расстались с Райкиным, особенно, когда я вышел на "свободную дорогу", то понимал, что Райкин имеет право и на то, чтобы иметь своего автора. Но Стоянов еще сказал примерно так: "А как вы хотите, чтобы были тексты Жванецкого в исполнении Райкина? Или все-таки это - выступление Райкина, где используются тексты Жванецкого? Конечно, это - выступление Райкина!" Чей концерт? Того, кто собирает публику! Сейчас говорят бренд. Ну конечно! Тогда величины несоизмеримые. Мне, конечно, хотелось, чтобы он как-нибудь обо мне сказал. Но он по-своему делал для меня какие-то хорошие вещи. Например, был юбилей Леонида Утесова. Я ему написал монолог. Он немного прочел сам. А потом предложил мне выйти на сцену, и вот тогда я тоже читал поздравление Утесову.
Я уже теперь понимаю - какая может быть обида? Ее нет. Да и тогда, когда я писал ему вот эти поздравления, уже ее не было. Я немного подтрунивал над собой. Это все равно, что лягушка-путешественница. Конечно, очень хочется, летя, когда тебя гуси тащат на палочке, раскрыть пасть и сказать: "Это же я все придумала!" Но кому ты все это будешь рассказывать! Представьте, что кто-то из тех, кто не в кадре "Прожекторапэрисхилтон" закричит: "Это все я придумал!" Или где-нибудь в КВНе! Ну кто на это обратит внимание? Но мне-то хотелось! Потому что столько было крылатых фраз... Меня распирало. Но все это провинциальное такое тщеславие. Хотя я себя понимаю! И его понимаю, и - себя!
Роман Карцев, народный артист России: - Чаще всего я вспоминаю, как приехал в Питер. Самое начало. Потому что это был главный момент. 1962 год. Я с чемоданчиком, в костюме, в 20 градусов мороза шагал по Невскому до Желябова. В театр, на служебный вход. Все помню, как сейчас. Прошло 50 лет...
А первая наша встреча была в Одессе. Райкин жил в санатории Чкалова. Он пригласил меня на разговор, где предложил поступить в театр. И вот потом я приехал, а его не было - он был в Западном Берлине на гастролях. Но поручил, чтобы со мной репетировали. И я начал работать.
Он взял пацана, в 22 года, из самодеятельности в королевский театр. Заграница, репетиции, спектакли... В театре - высокая культура. И Питер! Райкин дал мне жизнь! Как Крестный отец.
Он никого ничему не учил - это был профессиональный театр, надо было работать и играть на уровне всех артистов. Этому научить нельзя. Можно было учиться у Райкина, только стоя за кулисами и глядя на то, как он играет. Каждый день! Наблюдая при этом, как меняется та или иная вещь, а то и весь спектакль. Он играл один из спектаклей года два, а я стоял за кулисами и смотрел - вот это была учеба! А дальше уже ты сам должен был сделать все то, что он требовал.
Он был нормальным руководителем театра - мог уволить, дать квартиру, роль.... Вообще это был частный театр Райкина, хотя и назывался государственным. Райкин решал все вопросы сам. Если от тебя пахло спиртным, он тут же выгонял. Назвать это жестокостью я не могу - нормальные профессиональные отношения.
Как узнать творчество Райкина сегодня? Огромное количество сыгранных им вещей по телевизору не показывали - ни тогда, ни, тем более, сейчас. Ведь тогда еще почти не было камер. Почти все его миниатюры - мои самые любимые. Каждая - по-своему. Были среди них такие, когда публика плакала в зале, а на других все за животы хватались. Вот это я называю учеба, когда ты смотришь и впитываешь. И на самом деле я, по-моему, был единственный кому Райкин разрешал смотреть, как он репетирует монологи. Это очень интимная вещь, когда артист остается наедине с режиссером. И я смотрел. Почему он разрешал именно мне - не знаю, до сих пор не могу понять. Я также любил монологи - у меня их тоже было много. А как он репетировал... Это как в постели с женщиной - что я могу вам рассказать (смеется). Это когда артист ищет ход, образ, характер, ритм, темп.
24-го октября в театре "Сатирикон", где будет отмечаться 100-летие со дня рождения Райкина, я прочту рассказ, который сам написал "Приснился мне Чаплин". Он о Чаплине, но посвящен Райкину. Это - два великих человека. Каждый по своему: один - в кино, а другой - на сцене.
Семен Альтов, писатель-сатирик: Мы вместе работали в последние годы жизни Аркадия Исааковича - к сожалению, поздно встретились. Это уже был не совсем тот Райкин, который остался у нас в памяти, но все равно я благодарен судьбе за возможность увидеть вблизи великого актера и человека. Я помню, как был у него в Москве на Тверской улице, он сидел в кресле, приняв его форму - его позвоночник был уже слаб. Правой рукой придерживал левую - был тремор - и рассказывал мне какой-то анекдот. Уже даже не помню какой. Речь шла о том, как человек заходит в помещение, потом - выходит. Я видел только два огромных глаза, и вдруг поймал себя на том, что отчетливо представляю, как какой-то человек снимает шляпу, а она полетела и повисла на крючке, как он снял туфли, а потом пошевелил пальцами ног ... При этом передо мной сидел немолодой артист, и что-то тихо говорил... И, как в сказке про Кота в сапогах, который мог превратиться во Льва или Мышку, Аркадий Исаакович мог перевоплотиться в кого угодно. Это была магия. Текст в работе Райкина тоже был важен, но вторично. А мастерство, которое ему дал Бог, позволяло "лепить" очень узнаваемые точные типажи и характеры. И это - то, что резко отличало Аркадия Исааковича от многих. Я не говорю про сегодняшних артистов, которые, в основном, "работают" на тексте, на смешных репризах. А у Райкина была магия актерского мастерства, что и сделало его великим артистом. И таким он остался в памяти тех, кто его видел. Я не знаю, как сегодня судит по каким-то отрывочкам молодежь. Но те, кто видел на сцене Райкина - не забудут никогда.
Помню Театр Эстрады - меня маленького родители повели, и в зале стоял такой хохот, буквально до слез, что люди все время толкали друг друга и спрашивали: "Что он сказал?" Они даже не слышали что именно, но публика была погружена в атмосферу смеха - такое волшебство творилось на сцене.
Я флегматичный - как живу, так и пишу, так и читаю. И в этом есть какая-то краска. Но она - одна, а у Райкина была целая палитра. Авторское монотонное чтение с его исполнением даже нельзя сравнивать. Аркадий Исаакович был в своем жанре единственным, кому удавался пафос. Он же обличал недостатки. Острыми были фразы, что у нас есть взяточники и халтурщики - сатира была на уровне перечислений, иногда слов. Но Райкин искренне верил, что он скажет, укажет, где что не так - и все будет иначе. Это была его гражданская позиция. Он был гражданином! У него звенел голос, он вытягивался как тенор! И в зале было ощущение: теперь мы знаем все, что у нас не так, и завтра будет иначе.
После Райкина я вообще больше ни для кого не писал. Он был единственным, для кого я что-то делал специально, и реагировал на просьбы и замечания. Все остальное, что исполнялось звездами того времени, они брали у меня из уже написанного.
3 ноября в зале "Октябрьский", в Санкт-Петербурге, Константин Райкин устраивает юбилейный вечер. Я еще не знаю точно все, что буду читать. Наверное, смогу произнести пару слов связанных с Аркадием Исааковичем. И до сих пор у меня в репертуаре есть одна коротенькая всем известная басня-притча про коров, которые шли клином - она была во вступительном монологе спектакля "Мир дому твоему", когда звучала из уст этого великого артиста. Возможно, я ее прочту, как напоминание о нем.
Король и Шут Помимо театральной сцены, юбилей Аркадия Райкина отмечают и на телевидении. 23 октября в 12.20 - на Первом канале - премьера документального фильма. "Аркадий Райкин. Король и шут страны Советов". Автор Кирилл Набутов, которому обозреватель "РГ" задала несколько вопросов об его работе.
РГ: Вы - человек, имя которого ассоциируется со спортом и шоу типа "Жестокие игры", вдруг сняли фильм о Райкине.
Набутов: Наша телекомпания "Адамово яблоко", где я работаю вот уже 20 лет, снимает много всего, в том числе и документальные фильмы. Почему Райкин? Он - фигура знаковая. Сто лет - особая дата. Аркадий Исаакович - человек, который всю жизнь находился между Ленинградом и Москвой (что сегодня актуально). А наша компания, кстати, базируется в Питере. Мы знакомы со многими людьми, кто работал вместе с Райкиным, давно знаем и Константина Аркадьевича.
РГ: Сложно было сегодня снимать фильм о Райкине, когда молодые люди уже не знают кто это такой - ни по ТВ часто не показывают - ни в Интернете не смотрят?
Набутов: Сложнее было найти какой-то ход, решение. С учетом того, что уже четверть века как человек от нас ушел, и даже поколение сегодняшних 35-40 летних не очень хорошо его помнит. Когда он умер, в 1987 году, этим людям было 12-17 лет. Они не составляли райкинскую аудиторию. И уж тем более - аудиторию позднего Райкина. А он тогда был другой, чем Райкин 60-х годов. Это уже был человек, который подводил итоги своей жизни, он много болел - и об этом в фильме будет рассказано. Шла перестройка, менялась тональность всей жизни в стране - ему приходилось искать какие-то новые темы и подходы. Все это зачастую было мучительно и сложно. Тяжело было и для нас, поскольку нужно было найти какие-то человеческие истории, которые были бы понятны сегодняшним зрителям. С учетом того, что пафос многих райкинских текстов от них сегодня уже может быть довольно далек. Сегодня - другой юмор, в ходу другие темы - все иное. Так что нам было непросто, вплоть до того, что нелегко было отобрать отрывки тех номеров, юмор которых был бы хоть как-то актуален сегодня.
РГ: При этом фильм будет не желтый? Сейчас любят делать такое документальное кино.
Набутов: Учитывая то, что это юбилей, и испытывая глубочайшее почтение к памяти этого человека, мы старались всячески избежать того, что вы называете желтизной, и того, что сегодня в изрядном ходу. Мы старались рассказать историю о человеке, которому судьба выдала шанс быть главным народным артистом советской империи. Будет ли рассказано про его романы, которые имели место быть в жизни любого человека? Будет, но совсем немного. Мне кажется, тема увлечений в фильме подана так, что никого не оскорбляет, и при этом - с мягким юмором и не пошло.
Вся история у нас все равно строится через сына - начинается Константином Аркадьевичем и заканчивается им же. Все привыкли, что в рассказах о Райкине присутствует стандартный набор фамилий - Михаил Жванецкий, Александр Калягин, Роман Карцев, Геннадий Хазанов... Некоторые из этих людей есть и в нашем фильме, но мы расширили привычный ряд. У нас в разговоре об Аркадии Исааковиче участвуют Марина Голуб, Сергей Урсуляк, Михаил Ширвиндт, впервые - внук Райкина Алексей Яковлев. И у нас есть истории, которые прежде не рассказывались. И то, что моим коллегам удалось их найти, большая удача. Мы просто "вслепую" разыскали человека, которого Райкин в буквальном смысле слова спас от смерти.
А с Сергеем Урсуляком произошел анекдотичный случай. В поддержку темы, что значила райкинская слава, приводится история, когда Урсуляка призвали в армию. Сергею невозможно было никак от этого устраниться, поскольку пришла повестка. И он сказал Райкину, что его забирают. Райкин сел в свою "Волгу" и поехал в военкомат на окраине Москвы. И дальше Сергей, будучи хорошим артистом, показывает в лицах, что случилось с военкомом, когда к нему неожиданно вошел Райкин...
Сын - за отца "В связи с предстоящим юбилеем я пересмотрел практически все материалы, которые остались от отца - множество записей, папиных миниатюр, монологов, каких-то сценок - ранних, и тех, которые он снял, уже будучи величайшим мастером, - рассказывает Константин Райкин. - Но поскольку он был артистом театральным, все равно эти записи дают очень условное представление о размерах его дарования. Только побывав на его спектаклях, можно было составить истинное представление об этом урагане темперамента, мастерства, легкости и вместе с тем элегантности. И при этом он был очень мягкий, органичный артист. К своей славе, а это была именно слава, любовь народа в самом буквальном смысле слова, он относился очень застенчиво и как бы ее не замечал. Он вообще был человеком тихим, скромным и часто разочаровывал многих наблюдателей, которые от него в жизни ожидали некоего продолжения того, что они видели на сцене".
(Константин Райкин - в программе "Таланты и поклонники", которую покажут в субботу, 22 октября в 12:35 на канале "ТВ Центр". Ведущий - Вениамин Смехов. Принимают участие: Аркадий Инин, Лион Измайлов, Аркадий Арканов и другие).
РИА-Новости "Сатирикон" посвятит вечер столетию со дня рождения Аркадия Райкина
МОСКВА, 24 окт - РИА Новости, Наталия Курова. Концерт в честь столетия со дня рождения артиста Аркадия Райкина пройдет в понедельник в театре "Сатирикон", носящем имя знаменитого актера и который возглавляет его сын, сообщили РИА Новости в пресс-службе театра.
На сцене представят широкую панораму фотографий выдающегося мастера. Художественный руководитель театра Константин Райкин лично отобрал наиболее интересные и яркие фрагменты из кинофильмов, спектаклей, телевизионных передач с участием Аркадия Исааковича, которые будут показаны в этот вечер. Ожившие с помощью высоких технологий кадры напомнят целую эпоху сценического искусства поистине народного артиста.
В юбилейном вечере примут участие те, кто работал с Аркадием Райкиным и те, кого бы ему было приятно услышать. Среди гостей: Роман Карцев и Михаил Жванецкий, Геннадий Хазанов и Сергей Юрский, которые поделятся своими воспоминаниями.
В концерте также примут участие Алла Пугачева, Тамара Гвердцители, Дмитрий Бертман. В финале на сцену "Сатирикона" выйдет вся труппа театра.
В самом начале ноября со 2 по 10 - театр "Сатирикон" отправится с Санкт-Петербург, город родной для Аркадия Райкина, с гастролями, которые также посвятят столетию артиста. Петербуржцам театр покажет три своих спектакля: "Король Лир" и "Ричард III" Шекспира и "Тополя и ветер" Жеральда Сиблейраса.
Со дня рождения Аркадия Райкина исполняется 100 лет
Первая премьера нового сезона в "Сатириконе" - "Маленькие трагедии Пушкина", в ролях - Полина Райкина, Константин Райкин, спектакль посвящается Аркадию Райкину.
Главный сатирик огромной страны, непревзойденный импровизатор, всенародный любимец. Его цитировали на улицах и в чиновничьих кабинетах, на его концерты невозможно было попасть. Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Аркадия Райкина. О нем и сейчас - в день векового юбилея - вспоминают исключительно с нежностью. С подробностями - Ольга Стрельцова.
Москва. Октябрь. Утро. Люди уже спешат к любимому театру, созданному Райкиным. На афишах - самые популярные в столице постановки. Но сегодня в «Сатириконе» будут вспоминать одного человека - создателя Аркадия Райкина. Молодая, как никогда сильная, труппа в полном составе. Худрук признается: да, зрители вечером будут смотреть видеозаписи выступлений его отца. Старые. Но не устаревшие.
Константин Райкин, народный артист России, художественный руководитель театра "Сатирикон" имени Аркадия Райкина: - Я смотрел это все, когда мы отбирали. Все осталось на своих местах. Все современно, о чем он говорил. Ничего не устарело!
- Над чем работает руководимая вами лаборатория. - Руководимая мною лаборатория последние 5 лет занимается проблемой полупроводников. - 5 лет! А ведь за такой срок можно было бы заняться и проводниками в целом.
Полвека на эстраде. И несколько поколений людей, чья жизнь, благодаря Аркадию Райкину, стала ярче и свободнее. То, что он делал смешным, переставало быть опасным. Люди были ему благодарны - любовь к Райкину не знала границ - ни языковых, ни государственных.
Лидия Каретникова, художник-гример театра "Сатирикон": - Мы были на гастролях в Одессе. И оттуда мы плыли в Варну. И когда мы приплыли, там оркестр встречал. Вообще, с транспарантами, с цветами. Какой-то праздник был - нас на трибуну. В Польше как-то у него был день рождения. Я помню, весь зал встал и пел "Многие лета". Все рыдали.
У Райкина никогда не было охраны. Он удостоился огромного числа наград. Но лишь близкие знали, чего ему стоила постоянная борьба с цензурой. Он до самых последних дней давал по 20 концертов в месяц. Несмотря на возраст, на болезнь. Он не мог жить без сцены. И так и остался в душе - искренним, как ребенок.
Леонид Тимцуник, заслуженный артист РФ: - Ему удавалось в возрасте 70-ти с лишним лет быть мальчишкой. Это абсолютно точно! Когда он выбегал, подпрыгивая на одной ноге на сцену. А перед этим стоял в кулисе человек, которому, мы видели, - тяжело уже. Навалившиеся годы.
Лика Нифонтова, народная артистка РФ: - Что-то тихо скажет, тут нужно слушать, прислушиваться, чтобы не пропустить, что сказал. И - мгновение, третий звонок. Открывается занавес. И появляется абсолютно другой человек, который заполняет собой всю сцену.
- Кран не с той стороны текет. А при таком кране ты уже не жилец. Потому что какой же ты жилец, если у тебя кран не с той стороны текет?
Столетие со дня рождения Аркадия Райкина отмечают широко и масштабно - и в России, и за рубежом. Спектакли, концерты, монографии, даже научные конференции. Все стараются понять: что за явление был этот удивительный человек? По признанию Константина Райкина, сделать это уже невозможно: легенда угасает. На спектакль великого и непревзойденного Аркадия Исааковича уже никто и никогда не попадет.
Константин Райкин, народный артист России, художественный руководитель театра "Сатирикон" имени Аркадия Райкина: - Для меня в этом есть очень большой привкус печали. Что его нет. И что делать? А искусство актерское, оно такое... Оно сиюминутное.
Москва. Октябрь. Вечер. Первая премьера нового сезона в «Сатириконе» - "Маленькие трагедии Пушкина". В ролях - Полина Райкина, Константин Райкин. Спектакль посвящается Аркадию Райкину. Он наверняка сейчас незримо где-то рядом. И уж точно все, что здесь происходит, ему нравится. Это - его детище. Его сцена.
В "Сатириконе" состоится вечер памяти Аркадия Райкина
Вечер памяти Аркадия Райкина состоится в Московском театре "Сатирикон". Сегодня - 100 лет со дня рождения актера, сатирика и режиссера, который олицетворял целую эпоху в истории советской эстрады, передает радио "Вести ФМ".
Райкин был основателем театра, который теперь носит его имя. А руководит труппой сын актера - народный артист России Константин Райкин. Он и выступит ведущим юбилейного концерта.
Зима 1956-57 г.г. Мне вот-вот будет 5 лет. Закрытый гарнизонный Полярный на берегу Кольского залива. Баракообразный КЭЧевский дом. Трехкомнатная коммуналка с керосинками на кухне. Мой отец, капитан-лейтенант, старший по званию среди соседей-сундуков (мичманы-сверхсрочники). Мы Ленинградцы. И у нас единственных настоящая, привезенная из Ленинграде радиола "Даугава", рассчитанная на новые еще в обороте долгоиграющие пластинки на 33 оборота в минуту. Стандартных "гигантов" еще не выпускают. Пластинки по диаметру равны патефонным. Одна из них - запись выступлений Райкина с его миниатюрами. Как сейчас понимаю, саундтрек его фильма. Телевидение в Мурманске появится только через год. Делать нечего. Часами кручу радиолу. Эфир и пластинки. Райкинские миниатюры заучиваю наизусть вплоть до интонаций.
Когда в доме собираются гости, отцовы друзья, меня используют в качестве культурной программы. И я выдаю им, почти в натуральном виде, всего Райкина с этой пластинки.....
Отправлено: 25.10.11 10:50. Заголовок: Как много, оказыв..
Как много, оказывается, Аркадий Исаакович значил и значит для людей! Как много ЕГО осталось в поговорках (мой папа всегда говорил мне, когда я была маленькая - садись на свой лисапед, будем учиться кататься, а вчера услышала это в одном из монологов А.И.), как было приятно смотреть, что зал, на 50% состьящий из молодежи, так искренне смеялся. С одной стороны - хорошо, что мозг не совсем отрофирован у людей, а с другой - обидно, те проблемы, которые высмеивались в монологах великого Райкина, так и остались..
А вообще - хорошо было вчера, душевно очень, радостно за такой прекрасный театр!
«Вас много, а Райкин - один!» За блестящим фасадом его славы текла жизнь обычного человека
Марина Мурзина об Аркадии Райкине. Есть подборка фотографий, ссылка на видео с избранными миниатюрами.
Крылытые фразы:
«В Греческом зале, в Греческом зале! Мышь белая!» «Пить, курить, говорить я начал одновременно» «Нормально, Григорий!» - «Отлично, Константин!» «У нас с собой было» «Это ж не музей - хуже забегаловки!» «Если меня в тихом месте прислонить к тёплой стенке...» «Меня, Сидорова сына, Сидоров-отец порол как сидорову козу!» «Удача, как богатое наследство, всегда у кого-то другого!» «Я тебя уважаю, ты - меня, мы с тобой - уважаемые люди!» «Не выдержу! После первого акта уйду!» - «Неудобно, после первого акта в гардеробе народу много одевается!»
Василий Кичеджи: 100-летие Аркадия Райкина Петербург отметит достойно
26 октября 2011 года. Сегодня в Сольном вице-губернатор Василий Кичеджи рассказал о праздновании юбилея Аркадия Райкина в Санкт-Петербурге, сообщает пресс-служба аппарата вице-губернатора.
- 100-летие Аркадия Райкина Петербург отметит достойно – открытием после реставрации Театра Эстрады имени Аркадия Райкина на Большой Конюшенной улице, - отметил вице-губернатор Василий Кичеджи.
Торжественное открытие театра запланировано на 1 ноября. Театр Эстрады основан в 1939 году; на открытии театра на сцену впервые вышел молодой Аркадий Райкин. Более 40 лет вплоть до своего переезда в Москву великий артист работал на этой сцене, здесь основал свой легендарный Театр миниатюр. В процессе реставрации в театре сохранили гримерку Райкина. Юбилею Аркадия Райкина посвящен Райкинский фестиваль, в рамках которого пройдет творческий вечер Константина Райкина, гастроли московского театра "Сатирикон", гала-концерт, посвященный 100-летию Райкина с участием звезд эстрады. - Для нас дорого то, что Аркадий Райкин всю жизнь оставался ленинградским артистом, и так его воспринимала публика. Перед его талантом и внутренней силой преклонялись. Его обожали и простые люди, и партийные начальники, - отметил Василий Кичеджи.
Отправлено: 28.10.11 17:37. Заголовок: ЗДЕСЬ Из интервью Р..
ЗДЕСЬ Из интервью Романа Виктюка, который сегодня отмечает свой юбилей:
— Аркадий Исаакович как-то пришел на спектакль «Масенькие трагедии», который я поставил с Геной Хазановым. После действа он признался за кулисами: «Рома, о таком спектакле я мечтал всю жизнь». А в спектакле был гоголевский религиозный текст. И это мы позволили себе во времена Брежнева, представляешь?! Райкин сказал, когда отремонтируется театр, который будет называться «Сатирикон», я непременно должен что-то в нем поставить. И я дал слово. Через полгода Райкина не стало. А я пришел к его сыну Косте и поставил «Служанок». Как любит говорить Костя, дорогу к его театру вытоптал именно этот спектакль. Вот уже много лет мы его возим по миру. По-моему, он бессмертен.
24 октября гениальному артисту исполнилось 100 лет. На этом, собственно, можно было бы поставить точку и разойтись. Потому что все, что ни скажешь дальше, выглядит банальным. Поэтому мы решили предоставить слово тому, кто имеет на него полное право, кто знал Аркадия Исааковича близко и со стороны, широкому читателю неведомый - с его внуком Алексеем Яковлевым. Мы говорим с Алексеем Яковлевым в Доме актера. Сначала случайно садимся на диван, над которым висит фотография Константина Райкина. Уже не случайно понимаем, что из окна дома виден Театр Вахтангова, где всю жизнь проработали родители Алексея, Екатерина Райкина и Юрий Яковлев. Потом почти весь наш диалог идет под смех. «Фигуру сияющую», как однажды назвал отца Костя Райкин, так и надо вспоминать – с радостью.
– Так случилось, что я стал подарком для деда на его 50-летие. Я родился, а через три недели он справлял юбилей. Вот как время бежит: сегодня мне 50, а ему 100.
– Стоп-стоп, у вас день рождения 17 октября, а у Аркадия Исааковича – 24-го. Какие ж три недели? – 24 октября 1911 года – это все-таки по старому стилю. А дед праздновал и по-старому, и по-новому. Чаще даже – 6 ноября.
– Чаще с домашними или широко?
– Обычно дома. Ресторанных посиделок не припоминаю. Разве что совсем круглые даты. Дед же вне сцены был непубличным человеком... И Новый год обычно справляли дома. Или традиционно у Кассилей – Владимира Львовича (сын знаменитого писателя Льва Кассиля) и его супруги. Хотя и со Львом Абрамовичем они тоже были очень дружны.
– Первое свое впечатление от деда помните?
– Немножко замедленный, очень спокойный, молчаливый человек. Вихрь, фейерверк – это все на спектакле, он там куролесил, пока хватало сил. Думаю, помимо характера, темперамента такая смена ритма была связана со здоровьем. Сердце у деда с детских лет было не в очень большом порядке.
– Когда вы поняли, что дедушка принадлежит не только вам? – Рано. Меня стали водить на спектакли Аркадия Райкина еще до школы.
– За кулисы или в зал? – За кулисы – само собой, но и как зрителя. На «Золушку» к маме я попал года в 3–4, а на деда – не намного позже. Дома почему-то считалось, что «Алешку невозможно рассмешить». Все вокруг помирали от хохота, а я серьезно наблюдал. Cуть того, что говорил со сцены дед, была мне, видимо, недоступна, а трюки, манипуляции, переодевания, превращения, темп, в котором все это проделывалось, – завораживали. Я разглядывал деда очень внимательно.
Дед же обладал гипнотическими способностями. В спектакле «Времена года» у него была миниатюра о человеке с момента рождения и до старости. От кулисы к кулисе он шел и постепенно на наших глазах старился. Вот человек родился, вот проскакал мальчик верхом на палочке, вырос, женился, детки пошли... У него вдруг брюшко вырастало, он оседал, оплывал, колени становились тяжелыми, он доставал очки. «Что-то я хотел сделать», – говорил, уже подходя к другой кулисе, и не мог вспомнить. А жизнь прошла. Сцена составляла смысл его жизни. Сколько он способен был физически выходить на сцену, сколько жил, столько и играл. Невозможно было себе представить, чтобы дед сказал: «Ну все, ухожу на пенсию и теперь отдохну». С уходом на пенсию кончается жизнь: «я ухожу на пенсию», значит, «я умираю». Много раз бывало, что дед приезжал к началу спектакля никакой. Не было сил сидеть, стоять, говорить. Его вели под руки. «О, – думали мы, – похоже, спектакля не будет». – «Папочка, – спрашивал Костя, – может, отменим?» – «Ну что ты!» Он гримируется, надевает концертный костюм, и мы с ним ползем на сцену, держась за стеночку, стоим в кулисе. И вдруг он отталкивает меня и на пружинящих ногах, легко (просто козликом!) выбегает на сцену. И я слышу, как кричит, его приветствуя, зал. Он пережидал этот шквал, давал понять, что начинает, и тут же все смолкало. Наступала такая гробовая тишина, что я выглядывал из-за кулис: а где люди? куда все подевались? в зале кто-то есть или нет? Все сидели, как мышки. Так дедушка обманывал даже очень близких людей и партнеров многократно. Стоило ему выйти на сцену, и кончались все болезни, ватные ноги становились пружинящими, отпускало сердце, появлялся голос, звук, кураж, магнетизм.
– Екатерина Аркадьевна как-то призналась, что в детстве ей не хватало родителей. А для вас Аркадий Исаакович тоже был дедушка-праздник? – Пожалуй. Все детство Екатерины Аркадьевны прошло вдали от папы с мамой, потому что дней 300 в году у Театра миниатюр бывали гастроли. Во все стороны – и по просторам необъятной родины, и (редко, конечно) за границу. Кстати, везде Райкин играл программу на языке той страны, в которой выступал. На болгарском, венгерском, на языках народов Югославии, на английском, само собой, на немецком, польском...
– Про зарубежные гастроли вам рассказывал? – Про зарубежные поездки дед иногда рассказывал. Страшная история, трагическая, я считаю, произошла в Западном Берлине. В нашем Министерстве культуры ему сообщили, что посылают его делать доклад о пантомиме. Он подготовился добросовестнейшим образом. А за несколько дней до отъезда чиновник в министерстве, между прочим, ему говорит: «Ну вы все-таки возьмите с собой свои причиндалы, – потом под дедовским взглядом поправился, – ну, парики, маски». – «Вы же сказали, что это конференция?! Что я буду читать доклад». – «Ну на всякий случай возьмите, – и закончил загадочной фразой: – Помните, за вами – красный флаг».
Когда дед приехал в Западный Берлин, выяснилось, что от него ждут, конечно, выступления. У него подкосились ноги: он один, без помощников, монолог на немецкий не переведен и не выучен, времени в обрез, до концерта всего 60 часов. Он попросил переводчика, заказал кофе (это с его-то сердцем), и, не сомкнув глаз, они трудились. Как все прошло, он не помнил. Потом ему сказали, что занавес поднимался 24 раза. Но все это было, как в тумане. А после приезда дед свалился с инфарктом. Все его дальнейшие проблемы со здоровьем, по-моему, начались с этой истории. А когда, кипя от бешенства, он пришел к министру культуры, Фурцева только очаровательно улыбнулась: «Ну зачем так волноваться? Все же хорошо закончилось? Вы же вышли из положения?»
– Вы часто с ним беседовали по душам? – Иногда даже проводили вместе выходные. Гуляли. Рядом с Москвой был Дом отдыха какого-то авиационного завода. Дедушка там часто проводил время, когда надо было побыть одному: поработать, погулять, поучить текст. Дома все время что-то мешает уединиться. Я тогда был школьником и часто к нему приезжал. Он что-то рассказывал, я слушал.
Дед чрезвычайно высоко ценил профессиональные умения. Однажды (наверное, в середине 1970-х) Райкин поздравлял МХАТ с какой-то славной датой. Наши самые любимые и известные артисты еще были в полной силе. Дед принес им в подарок часы. Сказал приветственную речь, а потом добавил: когда все так прекрасно, как у вас, время надо остановить. Бросил часы на пол и разбил их вдребезги. Ну старики, конечно, зарыдали и встали в знак уважения, приветствуя как равного. Никто не считал Аркадия Райкина эстрадником. Все прекрасно понимали, что он великий артист. Он очень высоко ценил профессиональное мастерство в других. Много рассказывал мне про питерских актеров 1920-х годов, про тот театральный Питер, который теперь только театроведы знают. Очень любил БДТ, Товстоногова. Юрского любил, Олега Борисова. Высоко ценил Смоктуновского. Любил вахтанговцев. Николая Плотникова всегда смотрел, Гриценко, Юрия Васильевича ценил, безусловно... С Утесовым они просто дружили. Между ними разница была 16 лет, поэтому дед всегда обращался к нему «Леонид Осипович», «вы», а тот – «Аркаша», «ты». Но тем не менее они были близки. Как-то провели весь день, гуляя по Ленинграду. Утесов взял с него вслепую обещание, что он ради него отложит все дела. Это было в 1940-м, после Первого конкурса артистов эстрады в Москве, где первую премию не дали никому, вторую кто-то с кем-то поделил, а третье место досталось Райкину. Есть такая легенда: Утесов с кем-то из членов жюри оценивает конкурсантов. Его спрашивают: «Этот на сколько пришел?» – «На год». «А этот?» – «Ну лет на пять». – «Ну а этот (про Райкина)?» – «А этот – навсегда».
– В его воспоминаниях написано о вас коротко, но с гордостью. – А я помню. «Мой внук, Алеша Яковлев, – тоже артист. Точнее, ему предстоит это доказать... Счастливое начало – еще не гарантия содержательного творческого пути…» Понимаете, я был один-единственный внук за всю его жизнь. Поленька родилась уже после. Дед ушел в декабре, а Поленька родилась в марте, он ее никогда не видел... Поэтому он меня так, что называется, разглядывал.
– Но приятно же было быть внуком Аркадия Райкина? – А как же! Дедом можно было гордиться. Вот он такой замечательный для всех, сам Аркадий Райкин, – и он мой дедушка. Так было в детстве. А когда вырос, понял и оценил другое. При всей негероической внешности дед был способен на поступки. Помните, в 1967 году сгорел в полете космонавт Комаров? А в стране даже не объявили траур. Театры играли, концерты не отменяли. Дед в тот день, уже идя на сцену, вдруг понял, что не может играть. Ну не может. Он честно предупредил директора. Тот, естественно, заметался: «Надо же позвонить, согласовать!» – «Что хотите, делайте, – сказал дед, – но я играть не буду. Не могу». Вышел к зрителям (полный зал народу) и сказал: «Сегодня у нас такое горе... Мне будет трудно играть, а вам невозможно смеяться. Поэтому приходите в выходной день нашего театра, и мы сыграем для вас спектакль». И зрители молча вышли.
Или такой случай. 1946 год, позорное постановление правительства о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором шельмовали Ахматову и Зощенко. Многие люди после этого, завидев Зощенко на улице, перебегали на другую сторону, крича: «Миша, прости!» Поздороваться боялись. А дед позвонил ему и сказал: «Михал Михалыч, что-то мы с вами давно не работали». И пригласил его в театр.
И Зощенко, кстати, поступал, как мужчина. Когда началась война, именно он помог вывезти Катю из Питера с детским садом. А когда дедушка попробовал его поблагодарить, сказал: «Ну что вы, не стоит. Я же знал, что вас нет в городе». Театр миниатюр гастролировал. Вполне возможно, что этим самым Зощенко спас жизнь всей нашей семье. Вскоре маленькая Катя заболела, ее родителям сообщили в Ленинград, что она не ест, не пьет, приезжайте, мол, чуть ли не попрощаться. Бабушка с дедушкой мгновенно сорвались из Питера, а вернуться туда смогли только после войны. Бабушка (Руфь Марковна Иоффе – актриса, писательница) в своих рассказах все это хорошо описала.
– Мне кажется, по случаю 100-летия Аркадия Райкина справедливо было бы вспомнить и вашу бабушку, Руфь Марковну Иоффе. Наверняка быть женой гения было для нее непросто. – Для деда существовал только театр, а за бабушкой была вся остальная жизнь: дом, дети, быт (домработница, правда, всегда имелась), на ней была переписка, телефонные звонки, друзья, гости... Кстати, рассказчица за столом всегда была она. Душа компании – она. Стол вести – она. Дедушка больше помалкивал. А бабушка за словом в карман никогда не лезла. Однажды ей позвонили по поводу концерта из воинской части и наивно так приглашают: «Может, вы к нам приедете? Чего-нибудь поиграете?» – «Ну да, – сказала бабушка, – а вы нам постреляете». Она, конечно, была деду всем: близким человеком, женой, любимой женщиной, матерью его детей, хозяйкой дома, другом, даже медицинским работником... До тех пор пока 5 января 1975 года инсульт почти на год не уложил ее в постель и навсегда лишил речи. Интеллект, правда, остался в неприкосновенности. Бабушка научилась ходить, все делать левой рукой.
– Вы приходили показываться в Театр миниатюр? – Нет, дедушка пришел в Щукинское училище, откуда родом Костя, Екатерина Аркадьевна, Юрий Васильевич Яковлев и я.
– Что сказал дед? – Что-то не слишком всеобъемлющее. Но ласковое. Таких сложностей, как у Кости, что они сначала творчески расходились, потом сходились, у нас не было. Все было мирно. К тому времени, когда я пошел в училище, у Кости уже все устоялось в жизни. Плохо у деда было только со здоровьем последние 30–40 лет. Ну и достаточно было людей, обладавших властью, которые его ненавидели и гадили ему, как могли, делая все, чтобы приблизить его смерть. А в остальном он был счастливый человек. Счастливый отец, безусловно. Дед гордился своими детьми. «Котя и Катя» – это любимые дети. И талантливые.
– Екатерина Аркадьевна где-то писала, что отец хотел, чтобы она работала у него. Но Руфь Марковна сказала: «Только через мой труп. Это театр одного актера…» – И это правильно. Каждый человек должен пройти свою дорогу... Мама всю жизнь проработала в Театре Вахтангова, а Костя пришел к отцу в театр не студентом, а уже состоявшимся актером и человеком.
– И тем не менее ему долго не могли простить, что после ухода Райкина-старшего он начал делать другой театр. – Театр Аркадия Райкина ушел вместе с Аркадием Райкиным. Но это не значит, что в «Сатириконе» им. А. Райкина не чтут его имя... Я бы так сказал: и Котя, и Катя строят свою жизнь, всегда проверяя ее папой. Он для них мерило. И себя я часто ловлю на этом. Встречаюсь, например, с каким-то человеком... И у меня автоматически рождается вопрос: а могу ли я его себе представить у деда за столом? Вот этот – был бы. А вот этот? А этот – никогда!.. Мне иногда очень любопытно: а что бы сказал Аркадий Райкин по поводу того или иного события, которое произошло много лет спустя, после его ухода.
– «Какой-то халтур-трест делал».– Очень может быть.
Источник: Газета "Трибуна" № 42 от 27 октября 2011года Автор: Наталья КАЗЬМИНА
К 100-летию со дня рождения Аркадия Исааковича Райкина (1911-1987) издаются его воспоминания о своей жизни, а также воспоминания современников о нем (среди авторов - Е.Райкина, К.Райкин, М.Рома, С.Юрский, З.Паперный, Б.Покровский, О.Басилашвили, Л.Лиходеев, Ф.Кривин, М.Жванецкий, М.Мишин, З.Богуславская и др.). В воспоминаниях не только раскрыт подлинный масштаб личности великого артиста, поистине Дон-Кихота советской эстрады и театра, не боявшегося даже в самые неблагоприятные времена говорить людям правду и с блеском высмеивать ханжество, лицемерие и убожество окружавшей действительности, но и явлен во всем блеске, обаянии и непосредственности яркий человеческий характер. Издание богато иллюстрировано.
Аркадий Райкин - великий советский артист. Театр для него был не просто работой, но и главным жизненным призванием. Тонкий ум, талант и потрясающее актерское мастерство сделали Райкина любимцем целых поколений зрителей. Данная книга познакомит читателя с биографией знаменитого артиста.
Уже когда Аркадий Райкин был тяжело болен, он всем говорил: «Я отдаю театр в хорошие руки». Конечно, он имел в виду Константина Райкина и «Сатирикон». Он очень любил своего сына. Сейчас театр строит новое здание, где будет музей Аркадия Райкина.
Ни в Петербурге, ни в Москве нет ему памятника, нет улицы, названной его именем. А ведь его любили больше всех артистов нашей огромной страны! «В греческом зале, в греческом зале…» Его словечки, его интонации разлетались по свету. «Но если меня в тихом месте прислонить к теплой стенке, со мной еще очень даже можно…», «Бу сде…» Он один все наши темные годы смел показывать со сцены, как портят человека власть и вседозволенность. Мы узнавали его под десятками масок. Аркадий Исаакович Райкин принадлежит к тем немногим Артистам, которые никогда от нас не уйдут. Райкин в нашей культуре — навсегда.
100-летию великого артиста на «Радио России. Культура» прозвучали страницы книги воспоминаний Аркадия Райкина «Без грима» – искренний и взволнованный рассказ великого артиста о себе, своей жизни, семье и творчестве. В программе принимают участие Екатерина и Константин Райкины – от них из первых уст вы узнаете о том, каким был их отец и великий артист в жизни.
Аркадий Райкин… Вряд ли в истории отечественного искусства можно найти актера, чье имя вызывало бы сразу такую бурю самых положительных и веселый эмоций… Великий сатирик и великий актер на все времена… Каждая миниатюра, любое выступление Аркадия Исааковича не проходили бесследно – их запоминали, цитировали и цитируют до сих пор. Залы захлебывались от восторга, сталкиваясь с непревзойденным гением комедийного жанра и мастером острой сатиры… Его называли гением мгновенного перевоплощения, человеком с тысячью лиц… Пятьдесят лет своей жизни Аркадий Райкин отдал сцене и театру, посвящая профессии всю силу своего таланта.
Название: Без грима. Страницы книги Автор: Аркадий Райкин Издательство: Радио “Культура” Год выпуска: 2011 Жанр: биография, аудиоспектакль Аудио кодек: MP3 Битрейт аудио: 160 kbps Исполнители: Константин Райкин, Екатерина Райкина Продолжительность: 01:51:36 Язык: русский Размер: 131 Мб
Эту скромную заметку я решилась опубликовать с одной простой целью – чтобы обратить внимание читателей на очень важную, опорную составляющую творчества Аркадия Исааковича Райкина; составляющую, о которой иногда упоминают, но практически никогда не исследуют. Во всяком случае – с той долей серьезности, которой она заслуживает. “Имя” этой составляющей – пантомима. Сам Аркадий Исаакович не то чтобы скрывал, но уж точно не афишировал эту линию своей профессиональной родословной. Но, конечно, вовсе не потому, что стеснялся ее… В ХХ веке развитие пантомимы в нашей стране проходило в русле становления “режиссерского театра”, но проходило весьма и весьма болезненно, если не сказать трагично. Вместе с уничтожением, а потом долгие годы замалчиванием открытий (и даже имен!) величайших реформаторов театрального языка (Мейерхольда, Таирова, Марджанова, Михаила Чехова, Михоэлса, Евреинова и др.), которые, пусть и каждый по-своему, но видели в пантомиме одну из фундаментальных основ сценического искусства, последовал жесточайший запрет и на саму пантомиму. Она была объявлена “формотворчеством”. В ней усматривали “тлетворное влияние Запада”, а те, кто ею занимался, объявлялись “идеологическими врагами”. Сегодня это кажется неправдоподобным бредом, но между тем – так было. А причина этой нелепицы заключалась в том, что пантомима практически не поддается цензуре. Ее легче совсем запретить, чем “отследить”. Недаром же на могиле великого мима-романтика Гаспара Дебюро начертано: “Он сказал все, не произнеся ни слова”. Многие миниатюры Аркадия Райкина построены именно по такому принципу. Ведь когда читаешь их тексты, они порой производят впечатление слабой литературы, а иногда и просто абракадабры, и только сдобренные мимической актерской игрой, насыщаются глубоким содержанием. “Пантомимическую прививку” Аркадий Райкин получил еще в студенческие годы из рук своего педагога – Владимира Соловьева, который, как известно, прежде чем сам занялся театральной педагогикой, работал с Мейерхольдом, изучал театральное наследие Европы, комедию дель арте и прочие запрещенные тогда вещи. О том бесценном опыте, который юный и пока безвестный Райкин получил на уроках Соловьева, Аркадий Райкин предпочитал не высказываться публично, не желая навредить ни учителю, ни себе. А ведь Владимир Николаевич занимался со своими студентами недозволенной импровизацией, приучал их, создавая роль, находить яркую и точную форму, развивал авторское начало у будущих актеров, настаивая на приоритете сценического текста над литературным, иначе говоря – давал основы пантомимической игры. Сегодня подобное понимание первоосновы актерского искусства встречается все чаще. Достаточно сослаться на известный труд В.Хализева “Драма как явление искусства”, где говорится, что “…специфическим компонентом сценических представлений является пантомима, т.е. искусство движений человеческого тела…”. И далее: “…исторически первичен в театральном искусстве язык движений и жестов. Многозначительно, что важнейший термин древнегреческой эстетики, мимезис (подражание), первоначально обозначал “воспроизводить с помощью движений”. Установлено, что драматический театр возник из пантомимы”. Но в начале 30-х, когда Райкин учился у Соловьева, эту профессиональную тайну Учитель передавал своим студентам тайно, а они ее в тайне хранили. И все же Аркадий Исаакович не смог не подружиться с Марселем Марсо; а поддерживала их многолетнюю дружбу не только взаимная человеческая симпатия, но и огромный профессиональный интерес к творчеству друг друга. Правда, и дружбу с Марсо Райкин тоже не то чтобы скрывал, но не особо афишировал. Однако только до определенного момента! Помнится, во время гастролей Марсо, проходивших в Ленинграде в 1973 году (а это был год юбилейный для знаменитого мима – ему исполнилось 50), ленинградские телевизионщики решили сделать передачу, посвященную этому событию. И им не стоило никакого труда “уговорить” бесконечно занятого Райкина принять в ней участие. Он согласился мгновенно. И все пять часов съемок, проходивших в Карельской гостиной СТД, совершенно бесплатно и блистательно исполнял роль ведущего. Материал получился уникальнейший. Оба говорили о пантомиме много, убедительно, интересно. Но – дальше получилось “как всегда”: передачу в эфир не выпустили, а пленку стерли... А вскоре и гастроли Марселя Марсо завершились, контакты с ним были прерваны нашими властями на десять долгих лет, а Райкин опять перестал высказываться публично по поводу пантомимы и тех возможностей, которые она открывает для актера. Но факты, которые, как известно, упрямая вещь, время от времени выдавали эту его тайну. Шел 1967 год. Театр Райкина выступал в огромном зале ДК Промкооперации (теперешнем ДК Ленсовета на Петроградской). Во время одного из спектаклей Аркадий Исаакович вышел на сцену один. Публика приготовилась к знаменитым райкинским монологам. А он сказал: “Когда-то я был молодым, начинающим артистом. И если бы меня тогда не поддержали два-три человека, возможно, мы с вами сегодня не встретились бы в этом зале. Сегодня пришло время отдавать долги. Встречайте моих молодых друзей – ансамбль пантомимы под руководством Григура!” И дальше к удивлению публики, онемевшей от неожиданности, ансамбль Григура (Григория Гуревича) целых 20 минут играл пантомиму за пантомимой: “Весеннее настроение”, “Добро и зло”, “Джунгли”, “Олени и охотник”. В итоге зал приветствовал дебютантов бурными овациями. Возможно, правда, еще и потому, что на финальный поклон Аркадий Исаакович выходил вместе со своими протеже. Таких спектаклей-сюрпризов, показанных многотысячной зрительской аудитории на одной из ведущих площадок города Ленинграда, было всего несколько. Без комментариев понятно, что структуру собственно райкинских выступлений они нарушали, зато – послужили поводом к тому, чтобы включить мимов в состав труппы Театра миниатюр. А это в свою очередь было началом нового неординарного проекта. Аркадий Исаакович собирался ставить спектакль, в котором были бы “живые декорации”, то есть мимы, способные мгновенно преобразовывать сценическое пространство. Не правда ли, идея, достойная Гордона Крэга?! Справедливости ради заметим, что идея эта не была достаточно успешно реализована, а потому – не имела продолжения. Спустя примерно год ансамбль Григура вернулся в Ленинград, и почти каждый из его участников организовал собственную самодеятельную студию пантомимы. Но причины этого разрыва далеко не всегда носили творческий характер. В то время коллектив, возг-лавляемый Аркадием Райкиным, как известно, не имел своего постоянного помещения, а жил между Ленинградом, Москвой и бесконечными гастролями. Проводить в таких условиях долгосрочные творческие эксперименты оказалось делом неподъемным. Тем более что изначально ленинградские мимы работали в стилистике, плохо сочетавшейся с той, которая отличала райкинские спектакли. А значит, требовалась длительная “притирка”, обеспечить которую у театра не было возможности. И все же этот “пантомимический проект” никак нельзя назвать случайным. Он возник благодаря совету Марселя Марсо. Марсо, также как и Райкин, выступал во время гастролей в ДК Промкооперации. Оба знали о существовании в этом Дворце культуры любительской студии пантомимы, куда одно время (еще будучи школьником) ходил заниматься и Костя Райкин, а Марсо (когда приезжал) – давал студийцам мастер-классы и проводил творческие встречи, раскрывая неисчерпаемые возможности, которые открываются перед актером, овладевшим основами пантомимической игры. Марсо встретил Коллектив Григура во время гастролей по Средней Азии. Ленинградский ансамбль пантомимы тоже находился там на гастролях, работая от Петрозаводской филармонии. Просмотрев репертуар ленинградских мимов, Марсо тут же посоветовал им обратиться к Райкину. Ребята прервали свой договор, рискуя, понятное дело, очень многим, а Марсо, как и обещал, курировал их отчаянный поступок. Вот так и было положено начало тому дерзкому проекту с “живыми декорациями”, мгновенно преобразующими сценическое пространство. В 1970-е и 1980-е годы в наших театральных ВУЗах и училищах (впрочем, как и сейчас) пантомиму по-прежнему не преподавали. И все мимы, так или иначе попадавшие на профессиональную сцену (чаще всего, конечно, эстраду), формировались в условиях любительских студий. Разумеется, этот процесс “легализации” отечественных мимов был сопряжен с преодолением огромного количества трудностей и всевозможных препон. И Аркадий Исаакович по мере возможности многих из них поддерживал, и словом, и делом. Так, именно Райкин способствовал тому, что никому тогда не известные Вячеслав Полунин и Александр Скворцов получили звание Лауреатов на конкурсе артистов эстрады и стали профессиональными мимами со званием, что впоследствии помогло им создать (и официально зарегистрировать) клоун-мим театр “Лицедеи”. А когда те самые “Лицедеи”, обосновавшиеся в ленинградском Дворце молодежи, организовали слет отечественных мимов “Мим-парад-82”, куда съехалось более 200 коллективов со всей страны, Аркадий Исаакович мощно поддержал этих энтузиастов: нашел время приехать на открытие и произнес приветственную речь. Спустя пару месяцев об этом событии даже появилась публикация в журнале “Театральная жизнь”: “Фестиваль открыл Аркадий Райкин. - Я рад, что, наконец, понято: пантомима, это древнейшее искусство, достойна внимания. Я рад, что именно в Ленинграде, где рождалось много замечательных художественных идей, проходит неделя показа театров пантомимы. Думаю, что этот вид искусства достоин самого пристального и благожелательного внимания и поддержки. Ведь после наскальных рисунков это первый жанр, который получил признание. Кстати, задолго до рождения театра. Я очень жалею, что в Ленинграде театров пантомимы нет. Хотелось бы, чтобы, как и в Грузии, наши театры пантомимы назывались государственными. Ведь это замечательное искусство, без слов понятно всем людям планеты. На мой взгляд, совершенно необходимо придать этому достойному жанру самое высокое значение и всерьез заняться этим, кажущимся некоторым “несерьезным” делом…”. А вскоре после того, как театр Райкина, в конце концов, получил стационарное помещение, но уже в Москве, Аркадий Исаакович пригласил в труппу троих выпускников экспериментального курса пантомимы, который с 1976 по 1980 годы существовал в ЛГИТМиКе (ныне СПбГАТИ). Со временем один из них – Леонид Тимцуник – стал одним из ведущих режиссеров по пластике в Москве. Среди его особенно заметных работ – “Превращение” по Ф. Кафке (режиссер Валерий Фокин, в главной роли – Константин Райкин) и “№ 13”, где Тимцуник не только ставил движение, но и виртуозно сыграл роль “мертвого тела”. Сам Аркадий Исаакович никогда, подобно Марселю Марсо, не демонстрировал публике ни “перетягивание каната”, ни “шаг на месте” и тому подобные приемы пантомимы, но он, пожалуй, лучше, чем кто-либо, понимал значение пантомимы для искусства актера. Остается надеяться, что когда-нибудь найдется исследователь творчества Райкина, который окажется способен расшифровать и конкретизировать эту пока еще непознанную профессиональную тайну одного из величайших актеров ХХ века.
"Волшебная сила искусства" Фильм состоит из трех новелл "Мстители из 2- го "В", "Здравствуй, Пушкин", "Волшебная сила искусства". В третьей новелле главную роль играет АРКАДИЙ РАЙКИН.
1. Начало Десятилетним ребенком он убегал в Александрийский театр. Он проскальзывал в толпе под руками контролеров. Его вылавливали, тащили к выходу, но в глазах мальчишки горела такая мольба, он так широко открывал рот, готовясь к воплю, что контролеры оставляли его в покое. А потом привыкли и стали пускать на галерку. Его черная голова с начала до конца спектакля торчала над бархатным барьером последнего яруса. Он навсегда запомнил манеру игры, интонации, облик прекрасных актеров Александрийского театра: Певцова, Горин-Горяинова, Юрьева, ВольфИзраэль, Вивьена и Корчагиной-Александровской. Однажды Юрий Михайлович Юрьев, уже в преклонном возрасте, был на спектакле у Райкина и зашел за кулисы поздравить его с успехом. Аркадий, тогда уже известный актер, стал вспоминать Юрьева в какой-то пьесе. Тот, изумленно подняв брови, сказал своим бархатным голосом: — Помилуйте, друг мой, вы не могли этого видеть, вы тогда были ребенком! — Да, мне было десять лет,— ответил Райкин,— но я видел почти все спектакли вашего театра, начиная с 1921 года. Когда мальчик, потрясенный, ошарашенный, поздним вечером возвращался из театра один, со страхом пробираясь по переулкам, вдоль остывших стен домов, к себе, на Троицкую улицу, там его ждали неприятности. Отец драл за уши, не раз хватался за ремень, пытаясь отучить ребенка от такой ранней и непонятной страсти. Когда это не помогло, не велел отпирать. Мальчик торчал на лестнице, пока дверь, наконец, не открывалась и тяжелый отцовский подзатыльник не вталкивал его внутрь темного, душного коридора. В комнате на кроватях сидели младшие сестры и молча глядели на него круглыми черными глазами, полными сна и страха. Мать, всегда сдержанная и молчаливая, бесшумно двигаясь по комнате, робко обнимала его, гладила жесткие волосы, поила молоком, укладывала спать. Он долго не мог заснуть: все вспоминал и вспоминал стремительную походку, властный баритон, длинные, узкие глаза Певцова и свой страх за него, и радость, и восхищение его искусством. Он тогда не мог разобраться в своих впечатлениях, все делил на простейшее: этот плохой, этот хороший. И только позже он понял, что в раннем возрасте прошел настоящую школу вкуса и мастерства. Все, что делал впоследствии, он интуитивно примеривал к далекой вершине, открывшейся ему в детстве. А однажды в Театр миниатюр пришла знаменитая Екатерина Павловна Корчагина-Александровская. Ее привели под руки, она уже плохо ходила, усадили в ложу, и Аркадий объявил публике: — Сегодня у нас на спектакле присутствует Екатерина Павловна Корчагина-Александровская. Весь зал встал и устроил ей овацию. Старая актриса медленно поднялась, низко поклонилась людям и произнесла тихим, но звучным голосом: — Спасибо, родные, а я думала, что вы меня уже забыли. Спасибо, Аркаша, спасибо, дружок. Она не знала, сколько раз заставляла плакать и смеяться маленького мальчика, следившего с галерки Александрийского театра за каждым ее словом и каждым жестом. Вообще увлечение театром началось еще в Рыбинске, куда семья Райкиных переехала в 1916 году из Риги. Аркадию исполнилось пять лет, его сестрам Белле и Софье — два и три, а брата Максима тогда вообще не было. Они были беженцы. В то время не знали трудного иностранного слова «эвакуированные», знали горькое, точное слово «беженцы». Они бежали во время первой мировой войны из Риги, где отец работал бракером по лесному делу в рижском порту на огромных лесных складах. В Рыбинске первое время спали на полу вповалку и жили трудно, пока отец не устроился на работу под Рыбинском на лесопильный завод. Все дети быстро перезнакомились, их было много вокруг. Развлечений было мало, и кому-то из старших ребят пришла в голову мысль играть в театр. Оборудовали сцену в дворовом сарае. Занавес из старых мешков обшили елочными игрушками, сохранившимися у кого-то от мирного времени. Блестящие шишки, сердца, бусы, звериные фигурки, шары и гирлянды сверкали, звенели, шелестели и побрякивали, когда раздвигался занавес. Было ошеломляюще красиво. Шестилетний Аркаша приходил раньше всех, он вертелся среди участников, всюду совал свой нос, на все таращил блестящие, любопытные глаза, без конца задавал вопросы и даже советовал. Он тоже хотел участвовать и все время просил принять его в игру. Наконец, не выдержав натиска, ребята дали ему роль убитого купца в какой-то горбуновской пьесе. Никто эту роль не хотел играть, и Аркаша, счастливый, лежал на полу с кинжалом под мышкой. Вокруг кипели страсти, а убитый купец внимательно следил за действием широко раскрытыми глазами. Спектакль заканчивался шумовым эффектом: на ниточке был привязан боевой винтовочный патрон, под ним ставилась свечка. К концу спектакля ее зажигали, раздавался громкий выстрел. Все — и актеры и зрители — сначала разбегались, а потом возвращались и искали дырку от пули, но так ни разу ее и не нашли. В Рыбинске впервые Аркадий пошел в театр. Это было большое здание с многоярусным залом. Первый спектакль, который он увидел в жизни, был «Шантеклер» Ростана. Но больше поразило его то, что на сцене среди артистов, изображающих петухов и кур, сидел его друг Витя Голохвастов и, ни на кого не глядя, спокойно строгал палочку. Тогда впервые у Аркадия зародилась мысль, что он тоже так может. Он завидовал Вите изо всех сил. Ему очень хотелось сидеть у всех на виду и строгать палочку. Воображение Аркаши разыгралось. Ему хотелось играть петухов и кур, которые между собой раз говаривали стихами, захотелось побыть там, где все необычно, странно интересно. У Вити во дворе жили две актрисы этого театра. Они и предложили ему строгать палочку. Во время первой мировой войны театр в Рыбинске сгорел, несмотря на то, что стоял на берегу реки, впадающей в Волгу, и напротив городской каланчи. Рыбинск был театральным городом, и после пожара появилось много любительских трупп. Они играли в разных залах, и однажды Аркаша, подхватив сестер, отправился на детский спектакль. Две его крошечные сестры тоже были большими театралками. Дети ушли к пяти часам. Спектакль начинался в семь, а в девять вернулся с работы отец и, не застав дома детей, в ужасном волнении отправился на поиски. Во время какой-то веселой песенки зрители услышали выстрелы и грохот. Время было тревожное, все повскакали с мест, кто-то завизжал, кто-то заплакал. Дверь распахнулась, и в зал влетел отец Аркадия. Это он грохотал в дверь своими мощными кулаками, создавая впечатление выстрелов. — Где мои дети? — кричал он.— Мыслимое ли дело играть в пьесы с пяти часов до девяти? Это же можно и взрослым людям задурить голову! Кто это выдумал балаболить четыре часа не сходя с места! А ну, марш домой! Он схватил своих ревущих детей за руки, младшую взял под мышку и, возмущенный, удалился. В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград. И когда Аркадию исполнилось тринадцать лет, с ним случилось несчастье. Он любил кататься на коньках, и мать всегда тщательно проверяла, достаточно ли он тепло одет. Покорно надевая все, что она велела, он на катке разогревался, постепенно снимал пальто, шарф, свитер и, наконец, оставался в легкой рубашке. Однажды он сильно простудился. Началась тяжелая ангина. Потом все прошло. Но через несколько дней острые боли в опухших суставах снова уложили мальчика в постель. Он бредил. Ему казалось, что кто-то черный, чужой все время стоит у его постели. Потом сдало сердце. Оно болело и замирало, как у глубокого старика. Мальчик спал, сидя в кресле: лежа он задыхался. Мать подолгу смотрела на его желтое, исхудавшее лицо. Врачи считали его обреченным. Но родители, шушукаясь и плача по ночам, приглашали все новых и новых врачей, лучших профессоров города. Вокруг исчезали вещи; в одной из двух комнат остался только шкаф среди голых стен. Больного надо было усиленно кормить, профессорам, которых приглашали на шестой этаж, надо было платить, а работал один отец. Работал с утра до вечера в двух местах, чтобы прокормить семью и спасти сына. Он был родом из города Полоцка, вырос в многодетной семье, где братья и сестры поднимались, как дубы, один здоровей другого. Дед Аркадия дожил до девяноста лет и умер, танцуя на свадьбе. А отец Аркадия был широкоплечий, приземистый, с крупными, жесткими руками. Одним ударом открытой ладони он вдребезги колол грецкие орехи. — Нечего болеть,— бывало, говорил он.— Надо встать и работать, тогда не будешь болеть. Он считал больных ленивыми и виноватыми в своей болезни. Он был уверен, что здоровье полностью зависит от самого человека. И вдруг болезнь ворвалась в дом, как хозяйка. Всегда веселый и подвижный, мальчик лежал, боясь пошевелиться, чтобы не растревожить боль, притихшую в суставах. Он много думал по ночам, сидя в темноте с открытыми глазами. И днем он думал, наблюдая за пауком, и не разрешал снимать в углу паутину. А паучок деловито строил вокруг себя маленькое серое солнце, коварно притаившись на самом виду, в центре своей страшной прозрачной ловушки. И Аркадий представил себе, что его суставы опутал паутиной боли маленький злой паучок, что он подбирается к сердцу, трогая его своими мохнатыми лапами. Всю зиму приходили товарищи по школе. Они приносили книги, рассказывали об уроках и учителях. Они жалели своего друга, удивляясь перемене в его характере. Ни смеха, ни шуток, ни споров. Серьезно, без улыбки слушал он своих товарищей, как бы отгороженный от них какой-то стеной, только изредка задавал вопросы. ...Через много лет, сидя у постели искалеченного академика Ландау, Райкин пытался развеселить его. Но острое чувство горькой, непоправимой потери мешало ему. Ландау, недавно еще полный могучей энергии, ума и жизнелюбия, сейчас лежал на своей последней постели, не улыбаясь, изредка поводя глазами, бесконечно грустный, погруженный в себя, замкнувшийся. Аркадий останавливался, у него перехватывало дыхание, он не мог взять себя в руки. И вдруг Ландау, не поворачивая головы, глядя перед собой, спросил: — Вы помните эти стихи? — и начал читать стихотворение Симонова «Жди меня». Жди меня, и я вернусь, только очень жди... Жди, когда наводят грусть желтые дожди. Жди, когда снега метут… жди, когда жара... Жди, когда других не ждут, позабыв вчера... Он прочел стихотворение до конца. Потом с трудом встал и вышел из комнаты неровной, прихрамывающей походкой. Все молчали. И жена Ландау, измученная Кора, и доктор Симонян, и Райкин, и я, рассказывающая это. Через несколько минут Ландау вернулся и снова лег. Молчание длилось, и никто не в силах был его прервать. И тут он снова заговорил. — Я помню английские стихи,— сказал он и начал читать Байрона и Бернса, очень твердо, не запинаясь. Потом глубоко вздохнул и умолк. Он устал. Когда мы возвращались, Аркадий сказал мне: — Какая беда! И какое тяжкое ощущение болезни! Ты знаешь, я вспомнил, как в детстве болезнь держала меня в постели. Я не мог пошевельнуться от ужасной боли в суставах, сердце останавливалось. Я чувствовал, как оно останавливалось, понимаешь? И в это время ко мне приходили ребята из школы и хотели меня рассмешить. Но они не могли этого сделать, потому что не могли скрыть от меня свой страх и сочувствие. Он никогда не забывал того далекого времени. Болезнь отложила отпечаток на всю его жизнь. Он сильно изменился. Много читал. Научился сосредоточенно думать. Неподвижно работать, когда трудоспособен только мозг, изобретающий целые спектакли, диалоги, монологи, когда мысль заменяет движение. Память воспроизводит самое яркое из того, что увидел и услышал, когда был здоров. Часто вспоминался Рыбинск. Лесопильный завод, куда отец однажды возил его, чтобы показать свою работу. Надо было ехать полтора часа на маленьком поезде, состоящем из паровоза и одного вагона. Аркадий запомнил громадные стройные бревна, рабочих в высоких сапогах с раструбами, вооруженных баграми с крючьями на концах. Они, как древние рыцари, двигались между бревен, подхватывали их крючьями и валили на конвейер, ползущий к блестящим на солнце круглым пилам, Пилы пели и фыркали, плескались белесыми опилками. Из круглых бревен получались плоские, гибкие доски. Все это гремело, жужжало, повизгивало и шипело. Звуки были ритмичны, сливаясь в неслыханную шумную музыку. Пахло лесом, смолой, грибами, дождем... Вспомнил Аркадий, как ему захотелось показать все это сестрам. Он всегда любил делиться радостью. В один прекрасный день он повел обеих девочек на дощатую платформу заводской ветки, усадил в вагончик, и через полтора часа дети вышли из него к неширокому мосту. По нему надо было пройти над рекой, чтобы попасть на завод. Сестры устали, а маленькая все время присаживалась и пыталась заснуть. Она не привыкла к таким далеким прогулкам. Старшая была гораздо бодрее, но и она начала спрашивать через каждые десять шагов: «Скоро мы придем?», «А это далеко?». И наконец началось неизбежное: «Хочу домой». Но вот заскрипела заводская калитка, и сторож спросил: — Вы куда? — Мы дети Райкина. Мы к папе, мы хотим посмотреть. — Папы вашего здесь нет: он уже месяц, как работает в Рыбинске. А посмотреть, пожалуйста,— сказал сторож,— но только без прыготни, стойте на месте, а то разрежет вас пила на доски, будете знать. Девочки громко заплакали: слово «разрежет» показалось им очень страшным. Аркаша вспоминал, как успокаивал их, а самому было страшно из-за того, что отца не оказалось, а денег нет: ведь он рассчитывал обратно ехать с отцом. Подавляя тревогу, он сказал сестрам: — Да что вы, дядя шутит! Перестаньте реветь! Вы что, маленькие, что ли? Он потащил их, всхлипывающих, дальше, туда, где ходили рыцари с баграми, где гремели бревна и звонко визжала пила. Девочки остолбенели, захлопнули рты, слезы их высохли... Обратно шли, когда уже смеркалось. Маленькую пришлось тащить на руках. И тяжесть ее тела, и цепкость рук, обвивших шею, и теплое, сонное дыхание у самого уха — все это явственно помнилось, как будто было сейчас. Старшая все время отставала, ноги ее цеплялись одна за другую, глаза туманились, ее приходилось окликать. Тогда она, хныча, догоняла брата. Так они наконец дошли до платформы, и оказалось, что заводская ветка уже кончила работу, теперь первый рейс только утром. Аркадий явственно помнил ужас, охвативший его, когда он понял, что сегодня не сможет вернуться домой, а главное, привезти сестер. Что придется где-то в неизвестной черноте провести ночь и спать, может быть, здесь, на траве, у паровоза, похожего на самовар с трубой, что девочек нечем накормить! А они уже отчаянно голодные и все время просят хлеба. Он понимал, что отец накажет его так, как никогда не наказывал. И это будет справедливо. Машинист оказался на паровозике. Мальчик стал умолять его отвезти их обратно в Рыбинск. Слизывая слезы с губ, он уговаривал и уговаривал, поддерживаемый испуганным плачем сестер, пока машинист не сказал: — Ну что с вами делать, садитесь.— И отвез их в Рыбинск. Так, лежа, он вспоминал и вспоминал. В неподвижности воображал себя скачущим на лошади или бегущим наперегонки с товарищами. Но стоило войти в комнату кому-нибудь из близких, он вскрикивал от боли, просил уйти — его нервы, поврежденные болезнью, делали его раздражительным, резким, нетерпимым. Он привык к одиночеству. Но постепенно, медленно он начал поправляться. К весне, когда боль ушла, он, шатаясь, встал и оказался на голову выше матери. Ходить он не мог: за девять месяцев болезни ослабел. Отец сажал его как маленького на спину и сносил вниз с шестого этажа во двор. Дети сбегались к нему, выросшему, а он пытался ходить на своих неловких, непривычно длинных, каких-то новых ногах. Когда уходило солнце, отец опять взваливал его на спину и нес обратно на шестой этаж, тяжело отдуваясь и останавливаясь на площадках. Летом Аркадий почувствовал, как каждый день прибавляет ему здоровья. Он окреп и поправился. Осенью пошел в школу. Уже взрослым человеком он встретил на Невском знаменитого профессора Ланга, который лечил его когда-то и считал безнадежным. — Неужели это вы? — с удивлением спросил старый профессор и, не удержавшись, добавил: — Неужели живы? Аркадий был не только жив, он кончал в то время театральный институт, женился, чувствовал себя здоровым, был полон надежд, уже сыграл в театре при Эрмитаже роль глухонемого слуги в опере «Служанка-госпожа» Перголези, уже его учитель Владимир Николаевич Соловьев ждал от него многого и прочил ему большое будущее. Жизнь продолжалась.
Отправлено: 06.12.11 00:36. Заголовок: 2. Как Райкин был оф..
2. Как Райкин был официантом Однажды, когда готовилась программа «Любовь и три апельсина», Райкин пришел в гостиницу «Астория» к писателям Массу и Червинскому, и они сразу же заспорили о будущем спектакле. В этом споре они затронули тему актерского перевоплощения: Райкин должен был играть, как всегда, несколько ролей. Пока они спорили, дверь осторожно приоткрылась, и вошел официант Николай Иванович — пора было обедать. Тогда Владимир Захарович Масс, сощурив хитроватые, веселые глаза, шутливо сказал: — Аркадий, а вы могли бы сыграть официанта? — Конечно,— ответил Аркадий. — Нет, не на сцене, а в жизни. — Конечно, смог бы,— так же шутя повторил Райкин. Неожиданно для всех официант снял свой белый форменный пиджак и сказал: — Пожалуйста, попробуйте... Райкин охотно надел пиджак, нащупал в кармане штопор и открывалку, перекинул через локоть салфетку, расчесал волосы на прямой пробор, выпустил на лоб черный чубик, чуть-чуть задрал брюки и, подойдя к зеркалу, стал себя разглядывать. По мере того, как он всматривался в свое странное отражение, ощущение легкой шутки прошло и его охватила тревожная неуверенность. «Что же это я делаю? — думал он.— Ведь в театре, приподнятый над зрителем на полтора метра, я живу условной жизнью. Зритель верит мне лишь в условности театра. Но, играя не на сцене, а на одном уровне со зрителем, то есть в жизни, я должен быть достоверным безусловно. Я должен быть безусловно профессиональным официантом, точным до мельчайших деталей. А если меня видели по телевизору или на сцене? И вдруг узнают? Я буду выглядеть просто идиотом». Он стал лихорадочно вспоминать официантов, которые его обслуживали, их характерную походку, ловкие движения, обычные вопросы. Он оглянулся. Все молча смотрели на него. Отступать было поздно, и он взялся за ручку двери. В коридоре Николай Иванович, посмеиваясь, дал Райкину меню и назвал номер, который надо было обслужить. Аркадий бодро проследовал по коридору, остановился у нужной двери и, хотя очень хотел повернуть обратно, все-таки заставил себя постучаться. Послышалось: «Войдите». Он сжал кулаки, чтобы успокоиться, потом решительно вошел, поздоровался, стал кончиком салфетки сбивать со скатерти крошки, поставил на стол прибор с солью, перцем и горчицей. Больше делать было нечего, и он остановился у стола в почтительной позе. На диване сидели две пожилые дамы, живописно освещенные заоконным солнцем. Райкин протянул им меню, что-то посоветовал, чего-то не посоветовал. Они были увлечены беседой, обед заказывали небрежно. Правда, одна из них, сначала скользнув по его лицу безразличными глазами, сразу снова посмотрела на него, на этот раз с интересом. Его бросило в жар... Но через секунду глаза старой дамы потухли, и она о чем-то тихо заговорила со своей подругой. Да, они его не узнали... А возможно, им и в голову не пришло, что это Райкин — могучая формула «этого не может быть» взяла верх. Он принял заказ, не торопясь, с достоинством вышел и только в коридоре перевел дух. Там его уже ждали с веселым любопытством оба автора и официант, который сразу убежал на кухню заказывать обед. Масс и Червинский с Аркадием вернулись в номер. — Ну как? Кто там был? Узнали вас? — Было очень страшно,— ответил Райкин.— Я весь дрожал. Пока он рассказывал, официант сбегал на кухню и снова вернулся. — Аркадий Исаакович,— сказал он, входя,— разначали, давайте уж и несите обед, а то мне придется объяснять, что вы с лестницы свалились. Он дал Райкину тяжелый поднос с обедом, и тот снова очутился в номере у двух пожилых дам. Аккуратно разложив приборы и салфеточки, он разлил по тарелкам первое, прикрыл крышками второе, откупорил минеральную воду, забрал с окна пустую бутылку из-под кефира, поставил на стол хлеб, спросил, не надо ли чего еще, получил отрицательный ответ: «Спасибо, голубчик, не надо»,— и вышел. На этот раз он чувствовал себя более уверенным. «Кажется, все в порядке»,— подумал он. В коридоре у двери стояли уже трое официантов. Странный поступок Райкина был для них развлечением. Они весело улыбались и переглядывались. — Не хотите ли еще один номер обслужить? — спросил Николай Иванович и оглядел присутствующих, как бы присоединяя их к своей просьбе. На Райкине еще был надет пиджак официанта, в котором звенели штопор и открывалка. Все сошло благополучно, и он расхрабрился. — Давайте, попробую. Ведь кое-чему я уже научился. Во втором номере все было иначе. По комнате ходил высокий полный человек восточного типа. Когда вошел официант, человек остановился, удивленно и внимательно посмотрел на вошедшего черными гипнотическими глазами. Толстые брови его приподнялись, усы под круто загнутым носом зашевелились. «Э-э-э,— подумал Райкин, с трудом сохраняя невозмутимый вид,— здесь будет труднее...» — и сразу оробел, но взял себя в руки. — Вы меня вызывали? — спросил он, как Мефистофель у Фауста, и подошел к столу самой не зависимой походкой, на которую был способен в эту минуту. — Вас? — переспросил клиент и сел за стол, не сводя изумленных глаз с бледного райкинского лица. Между тем Райкин, все время чувствуя на себе пристальный взгляд, проделал те же пассы, что и в предыдущем номере: смахнул салфеткой со скатерти, хотя на столе и так было чисто, установил по средине поставец с солью, перцем и горчицей, взял с пола у батареи пустые бутылки из-под боржоми и одну из-под сухого вина. Усатый неподвижно сидел за столом и провожал каждое движение официанта своими яркими медленными глазами. — Что будете заказывать? — обмирая, спросил Аркадий, и ему показалось, что слова его застряли в глотке. Человек молчал. Райкин откашлялся и повторил свой вопрос, протягивая меню. — Простите, дорогой, но вам никто не говорил, что вы поразительно похожи на... — Да, говорили, говорили, как же. Меня здесь все так и называют. Человек смотрел серьезно, недоверчиво и не давал бедному «официанту» ни секунды передышки. — Но голос, голос! Это удивительно! Скажите, дорогой, а вы сами его видели? — спросил незнакомец, продолжая как бы ощупывать лицо Райкина цепким взглядом слегка прищуренных глаз. — Нет, на сцене не видал никогда,— ответил Райкин и сказал сущую правду.— Нет никакой возможности,— добавил он и тоже не солгал. — Обязательно посмотрите, обязательно! — Постараюсь,— ответил Райкин и пошел к двери, чтобы скрыть неуместную улыбку: он все время чувствовал на себе сверлящий спину острый взгляд усатого клиента. Потом он принес заказанный обед, и усатый снова завел свою волынку про сходство: — Вы себе представить не можете, как вы на него похожи! И черные волосы, и седая прядь, и глаза, и выражение лица, и голос у него такой своеобразный, и у вас, понимаете, тоже... Райкин заметил, что переминается с ноги на ногу, как в школе у доски, когда плохо выучен урок, такое далекое воспоминание вдруг промелькнуло у него в голове. Наконец клиент опустил глаза в тарелку и с выражением голодного нетерпения стал резать бифштекс. Райкин понял, что победил, быстро повернулся, чтобы уйти, но голос за спиной остановил его: — Дорогой, давайте рассчитаемся, а то я спешу.— Он рассчитался, щедро дал на чай и добавил: — Вот вам еще деньги на два билета, обязательно пойдите, посмотрите, я вас уверяю, дорогой, просто со стула упадете, когда увидите. — Спасибо,— ответил Райкин,— денег мне не надо. Я обещаю вам, что обязательно буду на первом же представлении. И опять он был честен и сказал правду. В коридоре Райкина ждали все официанты и оба писателя. Молча отдал он пиджак с открывалкой, штопором и деньгами. Только в номере у Масса и Червинского он смог произнести: — Это была просто пытка. На другой день вечером на спектакле, привычно распахнув занавес, Райкин быстро вышел на авансцену, начал говорить, но, как бы поперхнувшись, на секунду остановился, основа взял дыхание и продолжал свой монолог. В первом ряду он сразу увидел знакомые усы и пристальные черные глаза. Его вчерашний клиент сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на него, не мигая. Весь спектакль Аркадий старался, чтобы взгляды их не встретились. Предупрежденные актеры прильнули к дырочкам и щелкам, следя за этой дуэлью. На последнем поклоне Райкин не выдержал и, так же пристально глядя в глаза усатому, заговорщицки крепко ему подмигнул, отчего тот откинулся на спинку стула, открыл рот, вскочил, стал что-то быстро рассказывать своим соседям, и те, в свою очередь, уставились на Райкина. А зрители так и не поняли, почему артист вдруг подмигнул и засмеялся. Вот какой был странный случай.
Монолог. Константин Райкин об Аркадии Райкине Документальный фильм (Россия, 2001)
Многое сказано, написано и снято о неповторимости таланта этого гениального артиста. Но ни один критик и театровед не может рассказать о его жизни вне сцены, о его вкусах, привычках, реакции на окружающую жизнь, людей и явления. В фильме звучит монолог Константина Райкина, который воссоздает портрет артиста неповторимого дарования и обаяния - Аркадия Райкина.
Специалист по умному смеху 100 лет исполнилось со дня рождения Аркадия Райкина
Великий, знаменитый, любимый зрителями…
Аркадий Райкин остался в памяти именно таким – Артистом с большой буквы. Время любит раздавать высокие слова, но достижения Райкина – актера, сатирика, законодателя эстрадного жанра – трудно приуменьшить.
Он умел работать с маской, сменяя десятки лиц за вечер, как мало кто в 20 веке…
Если бы можно было измерить качество смеха в зрительном зале, когда на сцене был Райкин, то вы бы заметили, что это умный смех. При этом билеты на его спектакли нельзя было достать. Вкус публики – был его рук делом.
Сейчас те, кто видел его спектакли живьем, вспоминают об особой магии райкинской паузы, захватывавшей зрительный зал, сродни прыжку с высоты. Вспоминают и то, что у него были очень спокойные руки на сцене, хотя он порой в одиночку держал внимание огромного зала.
У него был узнаваемый голос, услышав который из другой комнаты, дети и взрослые бежали к телевизору. Его слушали на пластинках. Сейчас некоторые миниатюры можно найти в виртуальном пространстве, что мы и сделали, – простодушно решив собрать некоторые из них здесь, на одной странице. <Посмотреть видео можно, перейдя ПО ССЫЛКЕ.>
Если у вас уже есть книжная полка об Аркадии Райкине, поставьте на нее новейшее исследование:
Книга Д.В. Трубочкина «Театр Аркадия Райкина. Опыт понимания» (Москва, 2011) – это взгляд на театр Райкина в контексте мирового комического театра.
Отправлено: 18.01.12 14:24. Заголовок: Может быть, кого-ниб..
Может быть, кого-нибудь заинтересует книга об Аркадии Райкине, вышедная в серии "Жизнь замечательных людей" (ЖЗЛ). Информацию об издании можно найти Здесь.
Аркадий Райкин был легендой своего времени и своей страны. Миллионы людей смеялись и плакали, радовались и огорчались вместе с героями Райкина, узнавали его персонажей в реальной жизни. Слушайте весёлые странички из творчества великого артиста.
Содержание:
1. Жил на свете рыцарь бедный 2. Тост за строителей 3. Перекур 4. Сантехник 5. Анкета 6. Мыслитель 7. Без мечты нельзя 8. Холостяк 9. В Греческом зале 10. Дорогому зрителю
Название: Избранные страницы Издательство: Мелодия Год: 1982 Жанр: Юмор Исполнитель: Аркадий Райкин и артисты Ленинградского театра миниатюр Аудио кодек: MP3 Битрейт аудио: 320 kbps Bремя звучания: 00:50:31 Размер: 119.1 Mb
Аркадий Райкин был больше, чем актер. Он был легендой - его знала и любила страна. В те времена, когда все молчали, говорить и шутить разрешалось одному человеку - Райкину. И делал он это гениально. Аркадий Райкин был легендой своего времени и своей страны. Миллионы людей смеялись и плакали, радовались и огорчались вместе с героями Райкина, узнавали его персонажей в реальной жизни.
«Где моя трость?! - в ужасе кричал молодой человек, хватая за лацканы всех попавшихся за кулисами людей. - Я говорю - где моя палка?!» Люди шарахались. Начинающий артист был в отчаянии - его номер уже объявили. Изображать он должен был не кого-нибудь, а самого Чарли Чаплина, а главный реквизит -элегантная тросточка - как в воду канула. Зрители Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, недоумевая, смотрели на пустую сцену. Человека, потерявшего злосчастную палку, звали Аркадий Райкин. 24 октября ему исполнился бы 101 год...
Страх оглушительного провала и какое-то мистическое вдохновение погнали артиста в гардероб. «Я - артист! Дайте мне какую-нибудь палку! Я верну!..», - убеждал тётушек-гардеробщиц брюнет с горящими угольными глазами. Схватив что-то более или менее похожее на трость, артист, перемахивая разом несколько ступенек, помчался на сцену.
Что сыграло решающую роль в выступлении Райкина - яркое актёрское дарование или редкое везение, но он оставил далеко позади известных мэтров эстрады. В числе них был и Смирнов-Сокольский, мастер всяческих розыгрышей. Именно он спрятал нужную вещицу за минуту до выступления Райкина. А потом, совершенно не смутившись, сказал удивлённому Райкину: «Артисту необходим опыт. Всяческий опыт. В старое время зелёных юнцов ещё и не так разыгрывали».
Молодой артист не стал возражать и тогда, когда Смирнов-Сокольский однажды прокомментировал его выступление: «Всё, конечно, замечательно. И даже превосходно. Но всё-таки вы ещё только-только Аркадий Райкин, а я уже давным-давно Смирнов-Сокольский». Сага о Райкиных ещё не была сложена. На дворе стоял 1939 год.
Аркадий Исаакович Райкин родился 24 октября 1911 года в Риге. Однажды мальчик увидел цирковое выступление и был потрясён до глубины души. Вернувшись домой, он устроил «клоунаду» перед зеркалом. Родители не оценили дарования сына, и Аркадию влетело от отца: «Только клоуна в семье не хватало!» Порядки в семье были строгие.
Летом 1917 года, когда немецкие войска подходили к Риге, Райкины бежали в приволжский Рыбинск. В этом небольшом городке шестилетний Аркаша впервые вышел на «сцену». В соседском доморощенном театре шустрому пацану доверили роль «убитого купца». Дрожащий от волнения маленький актёр честно изображал бездыханное тело. На этом завершилась карьера Аркадия Райкина как актёра трагического и, говоря его словами в спектакле «Любовь и три апельсина», создалась атмосфера для юмора.
Через пять лет семья Райкиных переезжает в Петроград. Аркадий, являясь главной звездой школьного драмкружка, втайне от отца, «гастролирует» по питерским школам. Физика и химия, на изучении которых настаивал папа Исаак, привели Аркадия на Охтинский химический завод. Лаборант Райкин ни на минуту не терял надежды оставить пробирки, кислоты и щёлочи и наконец заняться актёрством.
Проходит ещё шесть лет, и, практически сломив сопротивление отца, в 1935 году Аркадий поступает в Ленинградский театральный техникум, а потом по распределению попадает в Ленинградский театр рабочей молодёжи. Первые фильмы, в которых снялся Райкин - «Огненные годы» и «Доктор Калюжный», - дали ему возможность проявить талант драматического актёра. И всё-таки кино не стало призванием Аркадия Райкина. В 1939 году он был принят в труппу Ленинградского театра эстрады и миниатюр и уже через три года стал его художественным руководителем. Артиста ждала потрясающая карьера Короля Эстрады.
В 60-х, во время гастролей в Одессе, Райкину довелось побывать на спектакле студенческого театра «Парнас-2», идеологом которого был инженер Михаил Жванецкий. Впечатлённый, несомненно, одарёнными артистами, Райкин решил поближе познакомиться с автором оригинальных сценок и монологов. Но почему-то первая встреча Жванецкого и Райкина была непродуктивной, они расстались, так ни о чём не договорившись. Райкин забрал в свой театр понравившихся ему Людмилу Гвоздикову, Романа Карцева и Виктора Ильченко.
Тем не менее Жванецкий решил, что «им таки есть что сказать друг другу». Аркадий Райкин вспоминал: «Жванецкий, проявляя завидную настойчивость, ездил за нами из города в город, разумеется, за свой счёт. Бывало, попрощаешься с ним, к примеру, в Кишинёве, а он уже поджидает нас в Донецке со своими новыми сочинениями. Однажды, не обнаружив его в каком-то из пунктов нашего гастрольного маршрута, я поймал себя на мысли, что мне его не хватает. Но главное, он писал всё лучше и лучше». Так началась важная полоса в жизни обоих талантливых людей - артиста и автора.
К сожалению, по каким-то внутренним причинам Жванецкий и Райкин расстались. Двум гениям стало тесно в одном театре, и вместе с Михаилом Михайловичем из театра ушли Карцев и Ильченко. Жванецкий решил сам читать свои удивительные монологи и спустя некоторое время стал бешено популярен.
Райкин так сказал о коллеге по цеху: «Он сам себе театр. Когда Жванецкий выходит на цену со своим старым портфельчиком, битком набитым текстами, то не нуждается ни в ком, кроме слушателей, и никакая аудитория ему не страшна...». А благодарный автор посвятил мэтру потрясающий лирический монолог, который начинается словами: «Райкин - моя первая любовь!»
Конечно, невозможно быть сатириком и не попадать в забавные ситуации. А в жизни Райкина их было великое множество. Вот некоторые из них. Когда Райкин работал в Ленинграде, для него писали Настроевы - три сатирика, объединившиеся под этой фамилией в том смысле, что «нас трое».
Однажды во время их совместной работы что-то случилось с настольной лампой. Один из писателей тут же вскочил: «Аркадий Исаакович, я починю! У вас в доме найдётся паяльник?» «Кецелэ майнэ (по-еврейски «кошечка моя»), - печально сказал Райкин. - Если бы у меня был паяльник, разве я стал бы заниматься всей этой ерундой?!».
Как-то в Волгограде местное начальство решило прогулять артистов по Волге на спецкатере. За столом важный начальник из «органов», волнуясь, произнёс тост: «Аркадий Исаакович! Вы даже не можете себе представить, как мы всю жизнь за вами следили!». Все притихли. «Ой, - смутился старый чекист. - Простите! Не за вами, а за вашим творчеством». Все расслабились и рассмеялись.
Был комический случай, когда вдова одного генерала чуть не покалечила любимого артиста: долго жала ему руку, едва её не оторвав. Потом от избытка чувств обняла Райкина и повисла на его шее, поджав крупные ноги. После этих «нежностей» она минут пять любовно, но интенсивно трепала щёки артиста и пыталась распушить знаменитые райкинские брови. После излияний генеральши джентльмен Райкин, не сказавший ни слова во время экзекуции, долго мучился больной шеей.
После каждого концерта к нему за кулисы выстраивалась очередь из композиторов, художников, министров, генералов. Личный костюмер Райкина Зинаида Ниловна Зайцева, оберегая покой обожаемого мэтра между номерами, однажды не пустила к нему министра культуры, строго отрезав: «Министров много, а Райкин один!».
Жена Райкина Руфь Марковна, Рома, как её называли друзья и близкие, настояла на переезде в Москву. Там жили дети, Катя и Костя, и там было, как ни странно, спокойнее. Райкина в Ленинграде всячески зажимали: запрещали спектакли, долго не показывали по телевидению. Власти, не имея возможности напрямую удалить народного кумира-сатирика, действовали исподтишка. Они распускали всякие сплетни то о пьяных выходках, то о «несоветском» богатстве Райкина, что, конечно, не добавляло здоровья артисту... Но удача сопутствовала таланту - Райкина обожал Брежнев. Однажды Леонид Ильич спросил у Аркадия Исааковича: «Может, тебе что-то нужно?» - «Мне бы в Москву с театром переехать. Но меня не отпустят». Брежнев тут же позвонил Романову, хозяину Смольного: «Слушай, тут у меня Райкин. Он хочет переехать в Москву. Я - за, а ты?». Мгновенно проблема была решена. Так, благодаря генсеку в 1982 году у Москвы появился ещё один повод для радости и гордости - Государственный театр миниатюр, нынешний театр «Сатирикон». Сын Райкина Константин не только продолжил актёрскую династию, но и вдохнул новую жизнь в детище, созданное Аркадием Исааковичем.
Ян Френкель и Игорь Шаферан написали для Аркадия Райкина замечательную песню «Дорогой зритель». Однажды, когда он особенно проникновенно пел последние строки: «Может, всё это бросить под старость, на скамейке сидеть бы в саду? Только как же я с вами расстанусь, добрый зритель в девятом ряду?» - Райкин тихо и грустно добавил: «Трудно. Очень трудно расстаться,..» Великий артист расстался с нами зимой 1987года...
В Петербурге ко дню рождения Аркадия Райкина дети великого артиста Константин Райкин и Екатерина Райкина устроили в БКЗ "Октябрьский" вечер воспоминаний об отце "Папе посвящается". В кругу друзей и коллег Екатерина и Константин Райкины поделились воспоминаниями о мэтре эстрады. В концерте приняли участие актеры Михаил Ефремов и Федор Добронравов, певица Тамара Гвердцители, рок-музыкант Юрий Шевчук, писатель-сатирик и сценарист Михаил Мишин, а также артисты театра "Сатирикон".
С Аркадием Райкиным и его женой Руфью (Ромой) я познакомился в мае 1972 года, когда руководил в Минске Театром миниатюр при Белорусском политехническом институте - БПИ. А Райкин со своим ленинградским Театром миниатюр приехал на гастроли. Я разыскал его в гостинице и пригласил в гости. Наша встреча состоялась в актовом зале БПИ: все 600 мест заполнили студенты и преподаватели института задолго до назначенного часа. Райкин пришел с артистами своего театра.
Мы показывали им отрывки из наших спектаклей и несколько миниатюр из концертных программ. Зрители бурно реагировали на каждую реплику. А громче и заразительнее всех смеялись Райкин и Рома. После показа Аркадий Исаакович сказал всего несколько слов:
- Нам всем было очень хорошо. Поэтому приходите к нам на спектакль, а после спектакля поговорим.
Понятно, что все мы пошли на спектакль. После за кулисами набились в райкинскую гримерную, а сидеть было негде. Проблему решил Райкин. Он уселся на пол, остальные последовали его примеру. Разговор длился несколько часов, хотя Райкин очень устал. Но пока гости не встали, он и виду не подал, что ему тяжело и невмоготу.
В ту пору Райкин снимался в Венгрии. Как всегда, когда он выступал в другой стране, он говорил на языке этой страны. Но венгры, к удивлению Ромы, почему-то смеялись там, где смеяться вовсе не было повода. Она попросила меня найти Аркадию Исааковичу преподавателя венгерского. Мне удалось помочь знаменитому гостю - один из моих дальних родственников был женат на мадьярке из-под Ужгорода, венгерский был ее родным языком, жили они в Минске. В первую же встречу с Верой (так звали нашу мадьярку) выяснилось, почему так заразительно, но "невпопад" смеялись венгры. В их языке есть много слов, носящих безобидный смысл, но при неправильном произношении они звучат, как ругательства. Венгерский текст, данный Райкину, был построен на двусмысленностях, но артиста об этом не предупредили, и он некоторые слова произносил неточно. Уроки моей родственницы пошли впрок. Возвратившись на съемки после минских гастролей, Райкин своим безукоризненным произношением элегантно и красиво расставил все по своим местам.
Интересная беседа вышла у меня с Райкиным и Ромой о евреях. В отличие от сцены, в семье "первой скрипкой" была Рома. Она в основном вела беседу, а Райкин больше слушал. В те годы прошел слух, что на концерте в Киеве в ответ на популярную райкинскую фразу: "Вот ты, к примеру, скажи, кто я такой?", из зала неожиданно прозвучал выкрик: "Жид пархатый!". Я спросил у Ромы, было ли это на самом деле. "Нет! - тут же категорически заявила она. - Не было и быть не может! Никто не посмеет так сказать Аркадию Исааковичу. Это гнусная сплетня". (Да простит ее читатель. Ведь и умные люди иногда бывают наивны. - А.П.) И уже в продолжение разговора об антисемитизме добавила: "Вообще евреи часто пытаются свои неудачи - не приняли в институт, к примеру, - оправдать антисемитизмом". "Но ведь бывает, Рома, и антисемитизм. Бывает. Ты же прекрасно знаешь" - вдруг сердито вмешался Райкин в разговор.
Первый инфаркт ударил Райкина вскоре после тех памятных гастролей в Минске. Я тогда ехал в командировку в Новосибирск и проездом посетил Райкиных в их московской квартире. Аркадий Исаакович лежал в Кремлевской больнице. Настроение у Ромы было соответствующее. "Ой, Алик, дорогой, вы едете в Новосибирск, скажите там, пожалуйста, всем, что Аркадий Исаакович поправляется. По Москве ползут слухи, что Райкин умер от инфаркта, и какой-то мерзавец поторопился прислать телеграмму соболезнования. Внук (сын Кати Райкиной) плачет от обиды". Позже я узнал, что инфаркт у Райкина случился в кабинете у Шауро, тогдашнего заведующего отделом культуры ЦК КПСС, вполне способного и слух пустить, и телеграмму соболезнования организовать. Я пообещал Роме сделать все, что в моих силах, и отправился в театр "Современник" на спектакль, в котором играл сын Райкина Костя.
Спектакль начался. Костя выходит на сцену, и сидящая рядом старушка начинает причитать: "Бедняжка! У него отец умер, а он вынужден веселье разыгрывать". Я, естественно, возмутился и сказал, что все это неправда, о чем мне досконально известно. После спектакля я улетел в Новосибирск. Только устроился в гостинице, заходит мой новый сосед по комнате и сразу же обрушивает на меня "новость": "Слыхали? В Москве Райкин умер". Да, подумал я, Рома знала, что говорила.
...Оптимистка Рома! Через несколько лет, когда я уже покинул Союз, ее разбил паралич. Не могу себе представить ее беспомощную. Сколько энергии и движения всегда исходило от нее! Не представляю, как Райкин пережил эту трагедию. Для Райкина Рома всегда была высшим божеством, самой любимой женщиной.
В последний раз я видел Райкина на экране телевизора в Израиле. Шла прямая передача, посвященная его юбилею. А вскоре его не стало...
История моих взаимоотношений с Райкиными получила свое продолжение уже в наши дни. Это связано с еще одним членом семьи Райкиных - сыном Аркадия Исааковича Константином.
Несколько лет назад в Балтимор с концертом приехал Константин Райкин вместе с группой актеров Московского театра "Сатирикон" им. Райкина. Того самого театра, который с тяжкими муками построил Аркадий Исаакович и даже успел выступить в нем за несколько месяцев до своей смерти - в спектакле "Мир дому твоему". Через два года Михаил Жванецкий очень кратко подвел итоги его деятельности: "Райкин, как всегда, все доделал до конца. Все пристроены. Одним дал театр, другим дал работу, третьим дал пищу для воспоминаний, мне дал квартиру, рекомендацию в Союз писателей и имя, к нему вопросов нет".
Итак, Константин Райкин приехал в Балтимор с группой артистов театра. Я собрал фотографии, снятые в памятные дни встреч с Райкиным в Минске, и пошел на концерт. "Возможно, в "Сатириконе" создан музей, и эти фотографии могут пригодиться" - подумал я. Костю Райкина я не видел на сцене с того спектакля в "Современнике", о котором я рассказывал. То, что он делал на сцене в Балтиморе, поразило меня и доставило огромное удовольствие. Блестящая техника движения и танца, отличное владение словом. Особенно хороши были в его исполнении стихи.
После спектакля я зашел к нему в гримерную и показал фотографии. Он их просмотрел и сказал, что они ему знакомы. Мне это показалось неправдоподобным. Но через некоторое время я приобрел книгу Аркадия Райкина "Воспоминания", которую он завершил в больнице, перед самой смертью. На ее издание не было денег (еще один парадокс постсоветской России), и она вышла в свет только в 1993 году. Книга невероятно интересная и познавательная: история жизни, история любви, история борьбы великого Человека. Так вот, среди множества фотографий, помещенных в этой книге, есть одна, где Райкин сидит в зале среди зрителей и заразительно смеется. Это - именно та фотография, которая сделана во время показа Мастеру и его коллегам нашего представления в Минске! На первом плане сидят Райкин и Рома. Следующим за ними в ряду сидел я, но меня урезали.
Значит, Константин Райкин действительно был знаком со снимками, которые я ему показал при встрече?! Значит, в доме Райкиных эти фотографии сохранялись наряду с другими, важными для их семьи! Значит, мы тогда сделали действительно хорошее и, возможно, исключительное действо, если оно рассмешило самого Райкина. И не важно, что меня урезали. Важно, что опубликована фотография, где он смеется именно на нашем показе!
24 октября исполняется 102 года со дня рождения легендарного российского актера и сатирика. Потрясающий талант Аркадия Райкина к перевоплощениям до сих пор удивляет зрителей. А мы сегодня вспоминаем интересные факты из жизни великого артиста.
Отыскать факт из биографии Аркадия Исааковича, доселе неизвестный широкой публике, вряд ли удастся биографам или журналистам, будь они хоть трижды гениальны. Райкин всегда был на виду и, хоть и не стремился выставлять свою личную жизнь напоказ, те, кто был знаком с ним лично, готовы часами рассказывать о своем кумире. А поклонники великого артиста часами готовы слушать истории из жизни Райкина и пересматривать спектакли и миниатюры в его исполнении снова и снова.
Артистом Аркадий Райкин стал против воли родителей Отец Райкина, Исаак Владимирович, был уверен, что его первенец, сын Аркадий, пойдет по научной стезе и прочил ему серьезную карьеру. Тем более, что некоторое время будущий актер работал лаборантом на Охтинском химическом заводе. Но это занятие так и не пришлось Аркадию Исааковичу по душе. Он с самого детства тяготел к сцене, к театру, занимался в драмкружке еще со школы. Вопреки воле родителей Аркадий Райкин поступил в Ленинградский техникум сценических искусств, параллельно с учебой брал частные уроки у известного артиста того времени, признанного мастера музыкальной эксцентрики, Михаила Савоярова. В итоге, сразу после окончания техникума, Райкин по распределению попал в Ленинградский театр рабочей молодежи. Еще через четыре года молодой артист стал лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, понял, что драма – это не его призвание, и перешел в Ленинградский театр эстрады и миниатюр. А еще спустя три года Райкин стал худруком театра. Аркадий Райкин всегда мечтал стать артистом Фото: сайт lichnosti.net
На конкурсе, определившем судьбу артиста, выступление Райкина чуть не сорвали Аркадия Исааковича частенько сравнивают с Чарли Чаплиным. К примеру, Леонид Ярмольник в одном интервью сказал: «Мир не ценит наследие и традиции Аркадия Райкина. А ведь он – настоящий русский Чаплин. Райкин до сих пор является высочайшим ориентиром для эстрады с точки зрения вкуса. В нем все было настолько гармонично, что до сих пор не родилось ни единого деятеля эстрады, который мог бы с ним сравниться». Эту цитату мы приводим к тому, что на Всесоюзном конкурсе, определившем судьбу артиста, Райкин изображал именно Чарли Чаплина. И тогдашний мэтр эстрадного жанра Николай Смирнов-Сокольский, по его словам, решил юного артиста испытать. Больше, правда, было похоже, будто заслуженный артиста решил подложить свинью более молодому конкуренту. Николай Павлович спрятал трость, необходимую для номера Райкина. Тот был вынужден метаться по всему театру в поисках чего-то хоть отдаленно напоминающего трость. Добыть Райкину удалось лишь какую-то палку у гардеробщиц. И даже с таким убогим реквизитом выступление Аркадия Исааковича имело колоссальный успех.
Худруком театра юмора и сатиры Аркадий Исаакович стал в 31 год Фото: сайт ruskino.ru
Аркадий Райкин тайно слушал «Голос Америки» Михаил Жванецкий, который имел честь работать вместе с Райкиным, отзывался о нем очень тепло. В частности, рассказывал о совместных гастролях в Азербайджане: «…Нам была выделена специальная квартира в центре Баку, и Аркадий Райкин тайно слушал «Голос Америки», при этом постоянно трогал антенну радиоприемника, чтобы усилить эффект приема передач. Как известно, тогда «Голос Америки» приглушался...» Михаил Михайлович рассказал и забавную историю о Райкине – сатирик все-таки. Оказывается, Аркадий Исаакович очень внимательно относился к своему питанию. «В ресторане в Баку он постоянно бегал на кухню, проверял, как готовят, хотя все было свежо и отменно. За столом он руководил приготовлением. Когда мы с труппой садились за стол, он говорил, что можно не беспокоиться – он все проверил», - рассказывал Михаил Жванецкий о легендарном коллеге.
Талант Райкина к перевоплощениям до сих пор удивляет зрителей Фото: кадр из фильма "Люди и манекены"
Аркадий Райкин был не в ладах с властью Несмотря на то, что Леонид Ильич Брежнев был большим поклонником творчества юмориста, Аркадий Райкин умудрился нажить себе во власти врагов. В 1970 году партийным руководителем Ленинграда стал Григорий Романов, который люто невзлюбил и Ленинградский театр эстрады и миниатюр в целом, и Аркадия Райкина в частности. Современники потом говорили, что Романов давил на худрука, запрещал ему появляться на телевидении и радио. И партийному чиновнику все-таки удалось выжить Райкина и его театр и Ленинграда. Было решено переехать в Москву, причем генеральный секретарь, Леонид Брежнев, поддержал это решение. Сейчас Ленинградский театр известен как Российский государственный театр «Сатирикон». Управляет им сын Аркадия Исааковича Константин Райкин. К слову, именно Григорий Романов, партийный функционер, вручал в 1981 году Райкину орден Ленина. Такая вот ирония.
"Интеллигентный", "харизматичный", "артистократичный" и "элегантный" - такими эпитетами чаще всего награждали артиста Фото: кадр из фильма "Люди и манекены"
Дочь Аркадия Райкина считает, что в смерти ее легендарного отца виновата квартира в Москве, предоставленная семье властями Аркадий Исаакович умер, когда ему было 76 лет. Возраст почтенный, но родственники артиста считают, что он мог стать настоящим долгожителем, как и его сестры – Белла дожила до 93 лет, а Соня – до 96. Екатерине Аркадьевне сейчас 75 лет. И она склонна видеть в смерти своего отца мистические причины. В последние годы своей жизни Аркадий Исаакович очень сильно болел. Каждый выход на сцену становился для него настоящим подвигом. Его жена, Руфь Марковна, тоже была тяжело больна – перенесла инсульт, после которого левое полушарие мозга так и не восстановилось. Екатерина Аркадьевна говорила, что причиной недугов ее родителей могла стать квартира в Благовещенском переулке, в Москве. «В ней как-то сразу все себя стали плохо чувствовать. Папа вообще не мог там спать! После смерти матери я по совету невестки пригласила в квартиру женщину, чтобы она «почистила» ее. Она обошла все стены жилища с церковной свечой в руках. И свечка в это время так страшно трещала, что у нас глаза на лоб лезли! А после окончания процедуры свеча просто исчезла, растаяла…», - Екатерина Райкина видела это все своими глазами. И очень жалеет, что не продала эту квартиру раньше, еще до того, как не стало ее родителей.
На могиле великого артиста почти всегда - свежие цветы Фото: сайт wikipedia.ru
Самый дорогой артист мира: 5 интересных фактов из биографии Аркадия Райкина
Райкин верил, что его искусство может если не исправить жизнь, то хотя бы повлиять на людей, заставить их задуматься о добре и зле
24 октября 1911 года в Риге родился народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Аркадий Райкин.
Его родителями были портовый бракёр строительного леса Исаак Владимирович Райкин (1877-1942) и Леи (Елизавета Борисовна) Райкина (урождённая Гуревич, 1878-1965). Родители готовили своему сыну совсем другую судьбу, но Аркадий Исаакович ещё в школьные годы, которые проходили в Рыбинске, занимался в драмкружке и серьёзно увлекался театром. На любительскую сцену он впервые вышел девятилетним мальчиком. В 1922 году семья поселилась в Петрограде, и Аркадий чуть ли не каждый вечер пропадал в стенах Государственного академического театра драмы, бывшей Александринки.
Продавая втихую книжки и тетрадки, он доставал деньги на билеты в театр, за что отец часто ему "всыпал" как следует. Но маленький Аркаша никогда не плакал. Вот так "сила искусства" воспитали волю и характер в мальчике. Но, несмотря на безумную любовь к театру, Райкину пришлось в 1929 году поработать лаборантом на Охтинском химическом заводе. Тогда, чтобы поступить в институт, нужно было иметь год стажа. А в 1935 году после окончания Ленинградского института сценических искусств, куда Райкин все-таки поступил вопреки желанию родителей, будущий знаменитый комик начал работать в Ленинградском театре рабочей молодёжи, который был вскоре переименован в театр Ленинского комсомола.
В студенческие годы Райкин подрабатывал, выступая на детских праздниках. Там же он в 1934 году встретил свою будущую жену Руфину (Рому) Иоффе. В 1935 году они поженились и прожили без малого 50 лет. В 1938 Райкин начинает выступать на эстраде. Как профессиональный конферансье он, заменяя заболевшего артиста, впервые читает свои монологи в ленинградском Саду отдыха.
Уже тогда Райкин тяготел к эксцентричными ролям, где ценилось его умение перевоплощаться в разных персонажей и смешить зрителей. Уже тогда он начал снимался в кино, хотя мировую славу актеру принесли роли не в кинематографе, а в театре и на эстраде, где он успешно выступал с сатирическими монологами. Признание пришло к Аркадию Райкину в Москве, где в ноябре 1939 года он стал лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, выступив с танцевально-мимическими номерами "Чаплин" и "Мишка". В том же году Аркадий Исаакович был принят в труппу Ленинградского театра эстрады и миниатюр, а спустя три года становится художественным руководителем этого театра.
Вскоре начинается Великая Отечественная война, и Райкин колесит по её дорогам, выступая с концертами. В 1942 году, оказавшись на Малой земле, артист знакомится с тогда ещё полковником Леонидом Брежневым, будущим Генеральным секретарем ЦК КПСС. "За четыре года мы, — вспоминал позднее Райкин, — проехали много тысяч километров по всем фронтам от Балтики до Кушки, от Новороссийска до Тихого океана…". В 1941 году Райкин снялся в роли американского журналиста в фильме Михаила Калатозова "Валерий Чкалов" о лётчике, герое Советского Союза.
После войны артист продолжает работу в Театре миниатюр и снимается в нескольких картинах. Вместе с писателем-сатириком В. С. Поляковым были созданы театральные программы "На чашку чая", "Не проходите мимо", "Откровенно говоря". Среди спектаклей его театра - "Вокруг света в 80 дней" (1951), "Смеяться право не грешно" (1953), "Времена года" (1956), "Любовь и три апельсина" (1959), "От двух до пятидесяти" (1961), "Волшебники живут рядом" (1964). Райкина приглашают читать свои монологи в радио и телепередачах, которые пользуются огромной популярностью у публики. Особенно известны его театральные номера, где актёр, быстро меняя облик, создавал целую череду образов совершенно разного характера.
В 1950 году у Райкина рождается сын Константин, будущий актёр, режиссёр и художественный руководитель театра "Сатирикон". В 1965 году он едет с театром в Англию на гастроли, которые проходят с большим успехом. Давая концерты в Одессе, Райкин замечает талантливых актёров-одесситов (Михаила Жванецкого, Романа Карцева, Виктора Ильченко и Людмилу Гвоздикову) и приглашает их работать в свой театр. Вместе с ними он создаёт несколько запоминающихся эстрадных номеров. Нужно заметить, что Райкин был довольно резким режиссёром, о чём говорил и Жванецкий: "…я знаю только команду Ленинградского Государственного театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Это была действительно команда. Во главе стоял абсолютно гениальный великий игрок, и все ему подавали мячи. Он не терпел, если кто-то играл и забивал. То есть играть — играй, но не забивай. Ты играй на меня, а я буду забивать, я знаю, как это делать".
Почти все миниатюры Райкина отличались остротой, особенно в сравнении с другими артистами эстрады того времени, но в то же время, как отмечали советские критики, они всегда были корректны и интеллигентны. Каждое его появление на сцене и экране в советское время было праздником. Наверное, поэтому для многих граждан страны советов Райкин - это часть их души, часть той эпохи, которая ушла безвозвратно.
В конце 60-х годов, после того как артист исполнил на эстраде свои сатирические монологи, посвящённые Ленину, один из секретарей ЦК вызвал его к себе и, стуча по столу кулаками, посоветовал Аркадию Исааковичу "поменять профессию"… У Райкина случился инфаркт, после которого он стал совсем седым. В Москве и Ленинграде ему запретили выступать. Театр отправили на длительные гастроли в Петрозаводск. Лишь в 1971 году великий артист вернулся в Ленинград — приближалось его 60-летие.
Вот, что вспоминает о своём отце и жизни в знаменитой семье Константин Райкин: "Никакого особенного благополучия у нас не было… Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство… Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было… Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали…".
Райкин-старший действительно всю жизнь мотался с гастролями по стране и миру, много лет жил между двумя городами – Ленинградом и Москвой. Когда отношения артиста с партийными властями города на Неве стали ухудшаться, он попросил у Леонида Брежнева разрешения перебраться вместе с театром в Москву. Получив разрешение, в 1981 году Райкин вместе со своим театром переезжает в столицу. Меньше чем через год после этого появился новый спектакль, теперь уже московского театра Райкина: "Лица" (1982), а в 1984 году - "Мир дому твоему". Снимался в эти годы Райкин и в телесериале "Люди и манекены" и в телеспектакле "Мир дому твоему". В апреле 1987 года Государственный театр миниатюр получил имя "Сатирикон". Руководителем театра после смерти артиста стал его сын - Константин Райкин.
Ещё в молодости Аркадий Исаакович верил, что его искусство может если не исправить жизнь, то хотя бы повлиять на людей, заставить их задуматься о добре и зле. "Будучи оптимистом, я верю, что все пороки и недостатки истребимы. Мне хочется, чтобы все то, что нас окружает, было лучше, добрее, человечнее". Шли годы, и с иллюзиями приходилось расставаться. И всё грустнее становился взгляд художника на мир. 17 декабря 1987 года он скончался и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
"Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку интересных фактов из биографии великого артиста.
1. Как Сталин четырнадцать раз подряд аплодировал Райкину
Аркадий Райкин вспоминал: "Банкет по случаю 60-летия Сталина в 1939 году проходил в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. За столом пировали приглашенные, рядом пели гостям и играли, сменяя друг друга, артисты. В отличие от моих коллег, выступавших на некотором отдалении, меня усадили за стол прямо напротив Сталина. Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом. Затем встал, и все, кто был за столом, тоже встали. Сталин предложил тост за меня, и все выпили. Тут я возьми да скажи: "Товарищ Сталин, могу и других типов показать". Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером. После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз".
2. Как Леонид Брежнев спас Райкину жизнь в начале Великой Отечественной войны
Театр Райкина приехал в Днепропетровск на гастроли за несколько часов до начала войны, и Брежнев, бывший в ту пору первым секретарем Днепропетровского горкома партии, с первым же эшелоном отправил труппу артиста подальше от фронта. Буквально через час началась бомбежка. Немецкие бомбы уничтожили вокзал и практически все вокруг.
3. Как Брежнев театру Райкина квартиры в Москве дал
В 1982-м Райкин приболел, лежал в Центральной клинической больнице. Его сын, Константин, пришел навестить его, и тут раздался телефонный звонок от самого генерального секретаря. Леонид Ильич поздравил артиста с присвоением звания Героя Соцтруда и вдруг спросил: "Ты хочешь меня увидеть?". Аркадий Исаакович сказал: "Леонид Ильич, я хотел бы с вами переговорить, буквально 10 минут". "Жду завтра", - ответил Брежнев. В больницу он прислал за артистом машину, но перед этим снова перезвонил: "Слушай, а как же ты поедешь, у тебя там, наверное, и одежды-то нет, чтобы переодеться?" Такая вот трогательная забота... Райкин, прибыв к генсеку, сказал, что хотел бы переехать с театром в Москву. Одна проблема - многие партийные начальники против. "Давай, - сказал Брежнев, - я сам им сейчас все объясню". И объяснил… за 10 минут. Беспрецедентный случай: всему театру - и не только артистам - поменяли прописку, всем дали квартиры в Москве…
4. Как Великобритания перекупила Райкина
В 1965 году Аркадия Райкина пригласили на ВВС в Лондон. Новый телеканал они хотели открыть каким-то сюрпризом. Вот и обратились к министру культуры Фурцевой с просьбой разрешить великому артисту гастроли в Англии. Она не выпускала его, тогда англичане стали предлагать большие деньги. И тут Фурцева спросила совета у министра финансов, который уже не смог устоять перед огромными суммами. Когда Райкин прилетел в Лондон, его в аэропорту Хитроу встречала огромная толпа журналистов. Первый вопрос, заданный ими: "А сколько вы получаете за концерт в СССР?" Он понял, что в вопросе кроется какой-то подвох, и ответил: "Ну, приблизительно столько же, сколько и здесь". На следующий день лондонские газеты вышли с заголовками "Райкин – самый дорогой артист мира!" Англичане придумали ход, как сделать сатиру понятной. Все 40 минут, что шло представление, в студии Райкину помогал английский актер Вилли Кэмпбел, который снимался в Москве в фильме "Весёлые ребята" с Леонидом Утесовым. Он знал русский язык. Когда надо было переводить, то он очень весело и смело это делал, не нарушая ткани выступления. Интересно, что Райкин выступал в Лондоне еще раз, но когда его позвали в третий раз Фурцева вызвала артиста и сказала: "Аркадий Исаакович, вы же уже ездили дважды в Англию, пускай теперь поедет Зыкина – она хорошая артистка". Он ответил: "Пускай поедет Зыкина".
5. Как паяльник мог бы заменить Райкину сцену
Три ленинградских сатирика объединились под псевдонимом "Настроевы" (в смысле – "нас трое"), и под этой фамилией поставляли репертуар великому Райкину. Как-то во время обсуждения очередной порции новых монологов вдруг замигала настольная лампа. Один из писателей тут же вскочил: "Аркадий Исакович, я починю! У вас в доме найдется паяльник?" "Кецелэ майнэ (это по-еврейски "кошечка моя"), - грустно сказал Райкин. – Кецелэ майнэ, если бы у меня был паяльник, разве я стал бы заниматься всей этой ерундой!"
Не многие знают о скрытых сторонах «соцдействительности», которые отравляли жизнь великого актера
Самому знаменитому советскому сатирику Аркадию Райкину исполнилось бы сто лет. В эти дни все центральные ТВ-каналы посвятили Аркадию Исааковичу специальные программы. О его эпохе в искусстве будут долго помнить и писать. Он был легендой своего времени и своей страны.
Известно, что начало Великой Отечественной войны застало А.Райкина в Днепропетровске, где в это время гастролировал его театр. Он возвращается в Ленинград. Театр срочно эвакуируют в г.Ташкент. А.Райкин вместе с женой, актрисой театра Р.Ромой, теперь уже как официальный художественный руководитель Ленинградского театра эстрады и миниатюр выехал со всей труппой обслуживать Среднеазиатский военный округ. Затем их путь лежал на Дальний Восток. Гастроли длились несколько месяцев. Артисты выступали на самых отдаленных пограничных заставах, на военных кораблях Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Возможно, кто-то из наших читателей помнит те концерты…
Миллионы людей смеялись и плакали, радовались и огорчались вместе с героями Аркадия Исааковича, узнававших его персонажей в реальной жизни. Но не многие знают о скрытых сторонах «соцдействительности», которые отравляли жизнь великого актера.
Дело было в Харькове
Этот случай, произошедший в 1969 году в Харькове, получил широкий общественный резонанс. На него обратила внимание «Литературная газета», опубликовавшая сообщение об имевшем место событии. Речь шла о подборке документов из архивов ЦК КПСС о скандальном происшествии в Харькове, виновниками которого были Аркадий Райкин и другие. Прокомментировать эти документы предложили читателям. Поскольку в ту пору многие из нас еще проживали в «самой демократической» стране, называемой СССР, свободно ходили на концерты, смотрели разнообразные, не нами выбранные телепередачи, то представляется небезынтересным обратиться к тем временам, когда неслыханной смелостью была сама по себе попытка открыто высказаться по поводу этих «совсекретных» документов.
Итак, описываемые события происходили в конце 1960-х годов. Врагов народа уже не искали - их давно убрали. Космополитов хотя и вспоминали, но почти всех вывели на чистую воду. А вот носители идейно порочных взглядов на счастливую действительность, вызывающую почему-то чувства неверия и разочарования, все еще не перевелись. К тому же они и сложные периоды нашей истории освещали крайне односторонне. Кто же был этими носителями взглядов, чуждых социалистической идеологии?
Итак, письмо первое. Зарегистрированное канцелярией ЦК КПСС 13 мая 1969 г. Автор - секретарь КП Компартии Украины, ведавший идеологической работой, Федор Данилович Овчаренко. Что же так обеспокоило главного идеолога республики, что побудило обратиться «наверх»? Думается, прежде всего стремление осуществить «превентивное» выступление, не дожидаться замечаний более высоких инстанций и, конечно, продемонстрировать бдительность. О ком же шла речь?
Проявив галантность, автор первыми назвал московских поэтесс Римму Казакову и Инну Кашежеву. Затем следовал народный артист СССР Аркадий Райкин, литератор Званицкий (фамилия приводится по тексту писем. - С.К.) и другие. Все - участники концертной группы, выступающие в Харькове в марте-апреле 1969 года. Криминал первых двух заключался в том, что, выступая перед харьковской аудиторией, они читали стихи, «в том числе и идейно порочные». Автор особо подчеркивал, что стихотворения Казаковой и Кашежевой, исполнявшиеся в молодежной аудитории, были проникнуты чувством неверия и пессимизма. Все аргументировано: об этом говорили присутствовавшие на концертах, а им нельзя было не верить.
«Народный артист СССР А. Райкин, литератор Михаил Званицкий исполняли ряд интермедий, искажающих нашу действительность». Выступления этой концертной группы «не могли не вызвать отрицательной реакции среди слушателей». Присутствующие на концертах Райкина говорили о тягостном впечатлении, которое эти концерты оставляли после «тенденциозно злопыхательского характера отдельных номеров программы, оскорблявших достоинство советских людей».
Поскольку автором письма был не какой-то инструктор, а сам секретарь ЦК, на этом документе была соответствующая резолюция, адресованная зав. отделом культуры ЦК КПСС тов. Шауро: «Просьба обратить внимание. М.Суслов. 14 мая.» И делу был дан ход (до выражения «процесс пошел» было еще далеко). В партийные органы обратились и из КГБ. Тут уж простой информацией не ограничивались: были приложены прямые доказательства «виновности» упомянутых лиц. Здесь уж отвертеться нельзя было...
Строптивые поэтессы
Вот что читала со сцены Римма Казакова:
Смогли без Бога - сможем без вождя. Вожди, вожди! Народец ненадежный. Гадай: какая там под хвост вожжа, Куда опять натягивают вожжи... Послушные - хоть веники вяжи - Шли за вождем, как за козлом овечки. Пещерный век, анахронизм, вожди! Последней веры оплывают свечки. Лупите, полновесные дожди, Чтоб и в помине этого не стало! Аминь, вожди! На пенсию, вожди! Да здравствует народ! Да сгинет стадо! Я, может, и не так еще живу, Но верю в совесть. По ее закону Я больше лба себе не расшибу Ни об одну державную икону.
Вот уж неугомонная Казакова! Сказанного ей показалось мало, она решила в другом месте прямо назвать имена:
Был человек убит при Сталине, Мы человека не вернули...
Хороша и Инна Кашежева. В стихотворении «Кавказ» решила почему-то говорить о своем видении:
Ты был роскошная окраина. Строптивым пасынком царя...
Не могла, видите ли, обойти «пятую графу» и заявила:
Графа национальность - это лишнее, Она в анкетах не нужна. Какая я? Любая, даже рыжая, Когда того потребует страна...
Дело №...
Коль завели «дело», то оно, разумеется, должно быть солидным по числу доказательств и рангу свидетелей. Трудно сказать, кто подсказал написать об этом же, но уже из самого Харькова. И написал тоже не рядовой инструктор, а секретарь обкома КП Украины Ю.Скляров. Вот только неизвестно, довелось ли и секретарю обкома побывать на концерте. Происходило-то все в своем городе, с билетом не было затруднений. В его письме больше внимания уделено народному артисту СССР Аркадию Райкину и еще одному литератору. Звучало солиднее.
По мнению партийного секретаря, программа А.Райкина «была подобрана тенденциозно» и «в общем искаженно представляет отдельные явления нашего общества». В подтверждение также приводятся убедительные примеры. Так, в монологе о светофоре А.Райкин средствами актерской выразительности (заметим, что речь идет о народном артисте! - С.К.) выделял следующее: «Почему так часто приходится просить? Почему так часто приходится унижаться? Куда ни взглянешь, все на личных отношениях...»
Можно лишь представить душевные переживания секретаря обкома. Ему подобное было чуждо и говорить так - значило клеветать на действительность. Дальше - больше. Райкин призывал чаще вспоминать слова, которые были в первых советских учебниках: «Мы не рабы!». Это уж действительно слишком...
А чего стоит интермедия «Телеграмма из министерства», в которой Райкин и его партнеры позволяют себе акцентировать внимание зрителей на то, что якобы путаница, беспорядок и очковтирательство приобрели у нас систему, охватывающую все сферы производства. Разве бывал артист А.Райкин на производстве? А секретарь обкома бывал и знал, что это не так. Автор информации в ЦК КПСС обращал внимание и на то, что выступавший вместе с А.Райкиным литератор Живаницкий прочитал, как он позволил себе выразиться, «три монолога из будущей программы». О чем эта «будущая программа»? В первом монологе Михаил Живаницкий проводил мысль, что молчание - золото, а потому все разговоры о недостатках должны вестись только в семейном кругу, так как недостатков много, а здоровье одно. Поэтому призывал жить по принципу: ничего не видел и не слышал - глухонемые. Подобным образом вел себя Живаницкий и во втором отделении. Не смущаясь, он советует: «...зачем хватать за руку вора? Вдруг станет большим-большим человеком?» Знал секретарь Ю.Скляров, на что следует обратить внимание вышестоящие инстанции.
Нашлось место и досталось поделом вышеупомянутым поэтессам Р.Казаковой и И.Кашежевой. Подумать только, какие они читали стихи: «Слухи», «Дураки», «Пятая графа», «Вожди».
Обращаясь в Центральный комитет, автор апеллировал к чувствам масс, отмечал недоумение и справедливое осуждение со стороны рабочих и интеллигенции города «программы выступавших, которая почти вся была пронизана «нездоровой тенденциозностью». Секретарь обкома просил ЦК партии принять надлежащие меры по повышению ответственности отдельных мастеров искусства и писателей, и обратить внимание на идейно-политический уровень репертуара и произведений искусства.
Поскольку действия партийных органов и бдительных чекистов поддерживались народом, то и в «деле» о скандале в Харькове сохранился рукописный документ, автором которого был Петр Дмитриевич Кабанько из Донецка. Чувствовалось, что это был человек, умудренный жизнью - пенсионер, но главное, что и подчеркивалось в письме, - член партии с 1925 года. Петр Дмитриевич просил разъяснить, «какую пользу народу» приносят выступления А.Райкина по телевидению. Он подробно передал содержание интермедии о молодом инженере, присланном на производство. Но тот оказался круглым дураком, и потому, желая избавиться от бесполезного работника, его посылают учиться в аспирантуру. Петр Дмитриевич сумел распознать в этом «явно нездоровый подтекст». Его глубоко патриотические чувства не могли принять и другую интермедию, в которой А. Райкиным был показан русский ученый, тоже круглый дурак, который не может понять, что имя студента-грузина «Авас».
А на производстве Райкиных нет
Глубоко проницательный взгляд Петра Дмитриевича позволил ему усмотреть и в третьей интермедии попытку Райкина высмеять русского инженера-выпускника, направленного на производство, в то время как там, на производстве, «Райкиных» почти нет. За множеством числом фамилии, как явствует из дальнейшего текста письма, стоят Израиль Львович, Циля, Сара и другие, которые по окончании вуза сразу попадают в аспирантуру. Все это крайне не нравится Петру Дмитриевичу. И вообще, он считает, что третья интермедия оскорбительна для русских женщин из-за имен.
Содержание письма ветерана партии и труда не вызывало сомнения. Смущала лишь указанная в нем дата написания: 3 июня 1965 года. Надо полагать, что здесь досадная ошибка. Если нет, то напрашивается вопрос, где пролежало четыре года письмо старого большевика?
Из материалов папки о скандале в Харькове, учиненного А.Райкиным, Р.Казаковой, И.Кашежевой и еще одним литератором, можно узнать лишь о некоторых мерах, принятых в отношении них. В справке, поступившей из правления Союза писателей СССР, сообщалось, что товарищам Р.Казаковой и И.Кашежевой было строго указано на недопустимость подобных выступлений. Невыясненным осталось, как же был наказан Аркадий Райкин. Вызывало удивление, что без ответа осталось письмо старого большевика. Ведь можно было указать на несовместимость его взглядов с интернационалистской политикой партии. Человек с таким партийным стажем правильно воспринял бы критику. Ведь хотела, правда, робко, сделать это И.Кашежева стихотворением «Пятая графа». Но составители «дела» увидели в нем «ущербную тенденциозную направленность и идейную нечеткость». Что же касается Михаила Званицкого (он же Михаил Живаницкий), автора трех монологов из будущей программы, то современный читатель наверняка узнал в нем Михаила Маньевича Жванецкого...
Московский международный Дом музыки, Театральный зал.
26 марта 2014, 19:00
Абонемент «Вечера в жанре ТЕ-КО-ПРЕ» Авторы идеи и режиссеры-постановщики – Людмила и Александр Леонтьевы
«Аркадий Райкин. От первого лица и не только»
Анатолий БЕЛЫЙ и Андрей МЕЖУЛИС, художественное слово Инструментальный ансамбль «Капелла-ретро». Художественный руководитель – Виктор ФРИДМАН
Аркадий Райкин был легендой своего времени. Миллионы людей смеялись и плакали, радовались и огорчались вместе с его героями, узнавали этих персонажей в реальной жизни. Один из авторов, работавших с корифеем советской эстрады, заметил: «Райкина знают все. Скажи мне, знаешь ли ты Райкина, и я скажу тебе, существуешь ли ты»… Сегодня на эстраду пришли новые имена, новые шутки, но для многих встреча с Аркадием Райкиным до сих пор остается важным событием в жизни.
В проекте «Аркадий Райкин. От первого лица и не только…» не прозвучит ни одной миниатюры Райкина, не будет показано ни одного фрагмента из фильмов с его участием: в основу театрально-концертного представления легли мемуары великого Артиста: история его восхождения к славе, встреч с самыми разными людьми, смешные и печальные истории из жизни, а так же уникальные воспоминания его друзей и коллег по работе – Михаила Мишина, Михаила Жванецкого, его жены Руфи Иоффе, известной многим под сценическим псевдонимом Рома.
Известный эстрадный артист Геннадий Максимов (Аркадий Райкин) вместе со своей женой, тоже артисткой эстрады Ларисой Левкоевой (Людмила Целиковская), сразу после концерта отправляется отдыхать в Крым. В последний момент жену Максимова вызывают в театр заменить артистку. Та, подчинившись воле администратора, покидает поезд, и Максимов едет один. По пути он сталкивается со многими людьми, которые различнейшими способами так и не дают ему нормально отдохнуть.
Документальный фильм посвящен Аркадию Райкину, мастеру мгновенного перевоплощения и исполнителю искрометных юмористических монологов. Каким его помнят самые близкие - Константин Райкин, Екатерина Райкина, Алексей Яковлев и другие...
Увлеченность театром у Аркадия Райкина возникла еще в школьные годы, его первые роли - Актера ("На дне"), артиста цирка ("Гуттаперчевый мальчик") и другие - заметил руководитель школьной самодеятельности, режиссер Юрий Юрский, отец актера Сергея Юрского.
В 1935 году Райкин окончил Ленинградский институт сценических искусств и по распределению попал в Ленинградский театр рабочей молодежи, который вскоре был переименован в Театр имени Ленинского комсомола. Одновременно с игрой в театре он дебютировал в кино, снявшись в 1938 году в фильмах "Огненные годы" и "Доктор Калюжный". Однако подлинным его призванием стала эстрада. Сначала Аркадий Райкин выступал с эстрадными номерами, а позже стал конферансье. С 1942 года он стал художественным руководителем Ленинградского театра миниатюр.
В 1982 году театр Райкина переехал в Москву и стал называться Государственным театром миниатюр. А в 1987 возникло название "Сатирикон". Здесь появились такие известные спектакли, как "Его величество Театр", "Дерево жизни", моноспектакль "Давай, артист!" и другие. В этот театр перешел из "Современника" сын Райкина Константин. А в 1987, после смерти отца, он возглавил "Сатирикон" - ныне один из самых известных московских театров.
О взаимоотношениях Владимира Высоцкого и Аркадия Райкина известно до обидного мало. Точнее говоря, не известно почти ничего, за исключением факта высочайшего взаимоуважения двух мастеров.
"В искусстве каждый открывает своё, видит жизнь и людей только ему присущим зрением... По-своему запечатлел нашу жизнь Володя Высоцкий, никто иной не мог бы написать таких песен", – писал А.Райкин.*1
Кстати, в 1973 г. Высоцкий написал две песни для райкинского спектакля "Люди и манекены", но по каким-то причинам ни в спектакль, ни в телефильм с одноимённым названием они не вошли.
Собственно, всегда считалось, что песен было три. Во всех собраниях сочинений Высоцкого указывается, что песня "Заповедник" ("Рыскают по лесу стаи зверей...") тоже предназначалась для спектакля "Люди и манекены". Меня это всегда удивляло: те, кто слышал песню и видел спектакль, меня поймут, – вещи абсолютно друг с другом не вяжутся.
Всё разъяснилось несколько лет назад. А.Кусков, писавший репризы для А.Райкина, рассказал, что однажды в ленинградском Театре миниатюр готовилась к постановке пьеса "Мамонты", которую написали совместно А.Кусков и Е.Бащинский. В спектакль потребовалась песня, и Райкин предложил Кускову связаться с Высоцким.
В конце концов, Кускову это удалось, – он пришёл к Высоцкому за кулисы в Театр на Таганке и рассказал содержание пьесы: "Там в лесу, в заповеднике, звери поймали браконьера, привязали к дереву и судят за все его зверские поступки. Причём, браконьер обросший, грязный, матерщинник, а звери культурные, аккуратные, в смокингах, фраках, с "бабочками"... И вот когда браконьеру грозит суровый приговор, раздаётся стук дятла, который сообщает, что браконьер-то не простой, а родственник директора заповедника. И тут же ход суда меняется на 180 градусов. Все претензии зверей оборачиваются против них же. Браконьера оправдывают, ему возвращают ружьё, и он спокойно расстреливает всех "интеллигентных" зверей".*2
Вот теперь всё становится понятным! Песня "Заповедник" действительно идеально подходит для спектакля "Мамонты", но спектакль так и не был поставлен, в том числе, как пишет Кусков, и по идеологическим причинам.
К сожалению, в интервью, которое А.Кусков дал в конце того же, 2001-го, года "Литературной газете",*3 есть разночтения по сравнению с первоначальной информацией. Во-первых, название спектакля меняется на "Суд зверей", во-вторых, выясняется, что Кусков встретил Высоцкого на репетиции, когда "Таганка" гастролировала в Ленинграде, в-третьих, он говорит, что песен было несколько, в-четвёртых, о знакомстве Высоцкого с Райкиным Кусков рассказывает иначе, чем присутствовавшая при этом Г.Левина, рассказ которой я привожу ниже (она о Кускове не упоминает). Такие разночтения, конечно, снижают ценность информации.
Любопытное свидетельство находим мы в книге "Аркадий Райкин в воспоминаниях современников". Воспоминания дочери артиста, Е.Райкиной, написаны в форме письма к покойному отцу. В частности, там сказано: "Володя жил рядом с тобой. Вы любили друг друга. Помнишь, ты мне рассказывал, как он, будучи на гастролях в Ленинграде со своим театром, пел у тебя дома всю ночь, на радость и восхищение вам и вашим соседям, которые, как потом оказалось, записали весь этот незабываемый вечер...".
Найти ту фонограмму сегодня, спустя более чем три десятилетия, конечно, невозможно. Хорошо бы узнать подробности этой встречи, но ведь неизвестно, у кого спрашивать...
Несколько лет назад выяснилось, что там был В.Золотухин, но деталей он не помнил. Сказал лишь: "Я помню, было много кофе. И, главное, было благоговейное отношение Владимира Семёновича и моё, естественно, к Райкину. О чём говорили, помню смутно, но хорошо запомнились внимательно слушающий Райкина Высоцкий и не менее внимательно слушающий Высоцкого Райкин".*4
Но не зря, видно, говорят: кто ищет, тот находит. В выходящей в Нью-Йорке газете "В Новом свете" 7 марта 1997 г. была напечатана коротенькая заметка о ежегодной встрече выходцев из Ленинграда. В частности, там говорилось: "Галина Левина – ленинградский драматург, рассказала замечательную историю, как на квартире Аркадия Исааковича был устроен концерт Владимира Высоцкого".
Разумеется, я постарался разыскать Галину Давидовну, и попросил её поделиться воспоминаниями. Её рассказ я предлагаю сегодня читателям.
"Моим первым заметным выходом на эстрадно-драматическую стезю стала миниатюра "Нянька", которую я написала для Аркадия Исааковича. Эта миниатюра была в своё время очень популярна. Выражения "это я сказала, это я предупредила..." и другие "пошли в народ". Их можно было услышать в троллейбусах, метро, в очередях и просто в разговорах самых разных людей. Я не отношу успех "Няньки" на свой счёт, так как всё, что попадало в руки этого замечательного артиста блестело, как хорошо огранённый бриллиант. Мне очень повезло: творческие встречи с Аркадием Исааковичем перешли в многолетнюю личную дружбу и с ним, и с Ромой, его женой... Наша дружба продолжалась около тридцати лет. Она подарила мне не только радость общения с бесконечно талантливыми, неординарными людьми, но и встречи в их доме со многими интересными личностями. Встреча, о которой пойдёт речь, произошла, приблизительно, в 1971-1972 гг. в райкинской ленинградской квартире. Вероятно, это была осень, поскольку в моей памяти осталась прохлада того дня. (Дату этой встречи установил московский высоцковед П.Евдокимов, проанализировавший опубликованные дневники В.Золотухина. 20 июня 1972 г. тот записал: "Не успел я вчера войти в театр, как мне сообщили, что я ночью в гостинице шумел, пел песни и т.д. "Новый загулявший Дон Жуан", – заклеймил меня шеф. Это передал мне Володя. Его словам не поверили, о том, что в это время мы были у гениального артиста – Райкина".*5 Таким образом, становится ясным, что описываемая встреча состоялась 18 июня 1972 г., – М.Ц.). Ленинградский Театр миниатюр работал тогда одну половину сезона в Ленинграде, а вторую – в Москве. Обычно день накануне отъезда Райкиных из Ленинграда я проводила с ними. Аркадий Исаакович ушёл куда-то по делам, а я помогала Роме заканчивать сборы. Вдруг позвонил Аркадий: – Ромочка, я понимаю, что сегодняшний день совершенно не подходящий для приёма гостей, но я встретил сейчас Володю Высоцкого. Володя сказал, что ужасно хочет со мной повидаться, а другой возможности в ближайшее время не будет. Ты уж не сердись, но я пригласил его к нам. "Таганка" в то время гастролировала в Ленинграде. ("Таганка" гастролировала в Ленинграде в конце июня – начале июля 1972 г., – М.Ц.). Вечером раздался звонок. Мы вышли в переднюю. В дверях стоял Высоцкий, рядом с ним – смущённый Валерий Золотухин. Прямо с порога Высоцкий начал с извинений: – Ради Бога, простите, что я без предупреждения приехал не один, но Валерий, когда узнал, что я еду к Вам, сказал, что он умрёт, если я не возьму его с собой. Он Вас обожает, и давно мечтал о встрече с Вами. Так начался этот запомнившийся мне вечер. Точнее, ночь. Они ведь приехали после спектакля, было часов одиннадцать, а сидели мы до глубокой ночи. Говорил, в основном, Высоцкий. То, о чём он поведал, теперь, по прошествии многих лет, нам во многом известно. А тогда его монолог был откровением для нас и горькой исповедью для него. Особенно мне запомнился его рассказ о встрече с Фурцевой. В ту пору Фурцева была министром культуры, фигурой весьма колоритной. По-житейски женщина неглупая, не чуравшаяся возможности использовать в общении свои женские чары, чуть поднаторевшая в искусстве... Однажды, уж не помню при каких обстоятельствах, они встретились с Высоцким в Театре на Таганке. Фурцева, рассказывал Высоцкий, была необычайно любезна: – Володя, почему Вы никогда ко мне не заходите? Как Вы живёте? Высоцкий отвечал коротко: живётся трудно. – Что так? – удивилась Фурцева. – Помочь не могу? – Можете, наверное. Я прошу об одном – откройте шлагбаум между мной и теми, для кого я пою. Я пробовал говорить в разных инстанциях, просить, доказывать, но... Эту ватную стену пробить невозможно. – Зачем же о таком серьёзном деле Вы разговариваете с разной мелкой сошкой? – улыбнулась Фурцева. – Приходите прямо ко мне. Разбёремся. Вот Вам мой телефон. Я, конечно, помогу. Окрылённый этим разговором, Володя позвонил буквально на следующий день. Трубку снял референт. Высоцкий представился и попросил соединить его с Фурцевой. – Подождите минутку, – любезно прозвучало в ответ. Через некоторое время референт ответил: – Вы знаете, буквально минуту назад Екатерина Алексеевна вышла. Позвоните, пожалуйста, попозже. Позвонил попозже. Референт огорчённо: – Владимир Семёнович, какая досада! Её только что вызвали в ЦК. Попробуйте позвонить завтра. Звонил. Звонил по несколько раз в день. Звонил утром, днём, вечером, но каждый раз получал подобные ответы. Фурцева явно избегала разговора с помощью такого нехитрого и проверенного способа. Ощущение клетки было для Высоцкого нестерпимо, и вспоминал он об этом с горечью и болью. Так можно говорить только с уверенностью, что тебя понимают и слышат. Надо сказать, что Райкин умел слушать. Если ему было неинтересно то, что говорил собеседник, он мог вежливо слушать, не слыша, но хорошо знающим его это всегда было заметно. Зато, если уж ему был интересен собеседник, он не просто слушал, а внимал, вникая в детали, переспрашивая, вбирая в себя слова и эмоциональное состояние собеседника. Аркадий Исаакович понимал Высоцкого, как никто, он сам пережил подобное. При выпуске многих его программ мелкие чиновники, облечённые властью, во время "приёмки" (была такая чудовищная процедура) зверски калечили спектакль, требуя убрать целые монологи, самые злободневные сцены и самые острые фразы, выхолащивая тем самым смысл постановки. Борьба с ними иссушала душу и губила здоровье. Устав от этих изнурительных схваток, Райкин решил апеллировать в самую высокую инстанцию. Он договорился о встрече с верховным вершителем судеб советского искусства, заведующим отделом культуры ЦК КПСС. В то время этот пост занимал некий Шауро. После первых приветственных слов Шауро вступил в разговор фразой: – Аркадий Исаакович! Ну разве может человек Вашего уровня произносить такую антисоветчину! Райкин был смелым человеком и закалённым в борьбе с глупостью бойцом. (Другое дело, какой ценой далась эта закалка). К тому времени ему уже "выдубили кожу", он никого и ничего не боялся. Он ответил Шауро: – Вот тексты этой программы. Может быть, Вы скажете, что именно можно назвать здесь антисоветчиной? Правду и моё желание обнажить эту правду?! Шауро отодвинул тексты в сторону: – Смотреть не буду. Тексты – не моя епархия. У Райкина сложилось впечатление, что Шауро вообще не знал толком, о чём идёт речь. Похоже, он руководствовался наветами какого-то чиновника. Аргументами противник не владел, но беседа продолжалась на таком нерве, что прямо из кабинета Шауро Аркадия Исааковича увезли в больницу с инфарктом. Любопытная и грустная деталь. Больше огорчения и сочувствия выразил дежуривший в вестибюле швейцар, а не Шауро со своим секретарём. Естественно, настал момент, когда мы попросили Высоцкого спеть. Кассеты с его песнями, которые теперь есть в каждом доме, в те времена были редкостью. Официально их не выпускали, а "подпольные" была неизвестно где приобретать. Многие песни, которые пел Высоцкий, мы слышали впервые. Они буквально потрясли нас своей взволнованностью, остротой, точностью ощущений и обнажённостью чувств. Мы совершенно не замечали времени и опомнились только в четыре часа утра. Вспомнилась ещё одна интересная деталь. Райкины жили в доме на углу Кировского проспекта и улицы Скороходова, занимая четырёхкомнатную квартиру. Мы сидели в столовой, которая имела общую стену с соседней квартирой. Уже через много лет Катюша Райкина рассказала мне, что, оказывается, соседи записали на магнитофон весь этот импровизированный концерт. А заключительный аккорд вечера был забавным. Рома позвонила в диспетчерскую такси, и ей сказали, что машину придётся ждать не менее двух часов. Надо сказать, что Аркадий Исаакович редко использовал такой козырь, как своё имя, но в данном случае без этого было не обойтись. Он сам позвонил, представился и своим неповторимым, всем знакомым голосом попросил прислать такси побыстрее. Уже через пятнадцать минут диспетчер сообщил, что такси ждёт у подъезда. Мы с Высоцким и Золотухиным спустились к машине. На нас удивлённо воззрился водитель: – А где же Райкин?! Мы объяснили, что Райкин дома, а мы были у него в гостях. Водитель был страшно разочарован: – Ой, а я-то думал, – самого Райкина повезу! На Высоцкого он даже не взглянул".
Аркадий Райкин скончался в 76 лет. А мог бы стать долгожителем, как его сестры, которые прожили больше 90 лет. Дочь актера Екатерина Райкина считает, что, возможно, всему виной квартира в Благовещенском переулке, которую семье предоставили в 1966 году московские власти. К тому же, как она уверена, мистика вмешалась и в ее актерскую судьбу.
Екатерина Аркадьевна, вы старше своего знаменитого брата на 12 лет и поэтому только вы можете помнить молодые годы своих родителей.
– Честно говоря, родителей в детстве я почти не видела. Ведь когда мне было три года, началась война. Папа с мамой выступали с концертами на фронте. Мама не могла меня взять с собой – на войну, под пули. Меня отправили в эвакуацию, в Ташкент, там она нашла женщину, которая взяла меня к себе в дом. А потом выяснилось, что эта женщина прятала от призыва дезертиров – двоих сыновей и мужа! Совсем как героиня Нонны Мордюковой в фильме «Трясина». И этих троих мужиков нужно было кормить. Поэтому все продукты и деньги, которые присылали мои родители, шли на них. А я буквально голодала. Не знаю, как выжила! Родители Аркадия Исааковича остались в блокадном Ленинграде. Когда их вывозили по «дороге жизни», дедушке выдали кастрюлю котлет на всю семью. Но он так обезумел от голода, что сам все съел и умер от заворота кишок. Он похоронен в Уфе.
– Значит, вы увидели родителей только после окончания войны?
– После войны я жила с ними всего лишь один год. В 1945-м они поехали работать в Сочи и взяли меня с собой, вероятно, чувствуя за собой вину, что мы так мало виделись. Я пропустила год учебы. А в 1946 году вернулась в Ленинград и пошла в школу. Там я жила в коммуналке у папиной мамы, своей любимой бабушки. А родители в это время очень много ездили по стране. Хорошо, если я их видела месяца три в году. Когда семья переехала в Москву, мне исполнилось 17 лет. Я сразу же поступила в театральное училище при Театре имени Вахтангова.
– И вышли замуж за Михаила Державина…
– Да, Державин привел меня в дом своих родителей. Его отец, знаменитый актер Михаил Степанович Державин, и его мама приняли меня хорошо. И даже выделили нам комнату в их двухкомнатной квартирке. А в другой стали жить отец, мать и две сестры Михаила. Папа одобрил мой выбор, они с мамой мне очень доверяли, признавали мою самостоятельность и не вмешивались. Так же было и с Костей. Все наши решения мы принимали сами.
Костя был желанным ребенком в семье. Его рождение было радостью несусветной! Мама обожала его и возлагала на него огромные надежды. Открыто говорила, что он самый талантливый в семье. Он действительно выделялся уже на праздниках Корнея Чуковского, когда ему было всего лет пять. Чуковский в своих дневниках назвал его юным гением!
– Расставшись с Державиным, вы вышли замуж за Юрия Яковлева. Ради вас он бросил беременную жену. Но он сам сейчас говорит об этой ситуации так, будто все было легко и естественно.
– Столько лет прошло, что он мог просто все забыть, и теперь видит все в розовом цвете. Вот он рассказывает, что мы разбились на машине, так как он случайно заснул за рулем. А на самом деле он выпил и чуть не угробил всех! Это точно Бог простер над нами свою длань! Ни я, ни он, ни подруга, которая сзади сидела, а главное, наш еще не родившийся сын, которого я носила уже четыре месяца, к счастью, не пострадали.
– Как же вы решились на брак, зная, что у него жена беременна?
– О том, что его жена беременна, я узнала, когда уже тоже носила ребенка. Мне было очень больно и страшно. Первая жена Яковлева, Кира, забеременела раньше меня на четыре месяца. Я сказала Юре: «Все, никаких отношений у нас быть не может. Если Кира беременна, значит, ты остаешься с ней».
И тогда он мне стал говорить: «Нет, мне никто, кроме тебя, не нужен!» Кира родила Алену уже без него. Он потом ходил с кучей фотографий девочки, показывал их и говорил, что девочка не его. Но я-то, конечно, видела, как Алена похожа на него, понимала, что это его дочь. Ну просто одно лицо! Они оба похожи на Юрину маму.
– После вашего развода Яковлев и с сыном Алексеем не общался…
– С сыном он действительно начал общаться, только когда тому исполнилось семнадцать лет. Когда Алексей поступил в театральный вуз, Юре сказали: «Приди посмотри, какой красивый мальчик, талантливый!» Сын никогда не пользовался помощью Яковлева. Когда ему надо было получать паспорт, он спросил у меня совета, какую фамилию оставлять. Я сказала: «Будешь Яковлевым! У тебя есть отец. И вообще, в нашей стране лучше быть русским». Я хотела, чтоб он был филологом или историком, поступил в университет… Но тут мой папа при нем сказал: «Что вы его уговариваете, он все равно будет артистом». И всё! А папа сказал так, безответственно…
– Сейчас Юрий Васильевич общается с Алексеем?
– Да, общаются. Это была инициатива Алеши. Он бывает у отца дома со своей женой и дочкой. Но я там не появляюсь, не хочу – из-за нынешней супруги Яковлева. Хотя, в общем, она, наверное, продлевает его жизнь. Потому что там всё под ключом – он не пьет, и то, что в нем остался какой-то кусочек здоровья, – это ее заслуга. Так что, наверное, все правильно! Но ее слова по поводу Юры о том, что «мужчина не должен принадлежать одной женщине» – это я запомнила.
– Екатерина Аркадьевна, учитывая положение своего отца, вы бы могли сделать хорошую карьеру, если бы работали вместе. Почему этого не произошло, отец был против?
– Нет, против была моя мама. Но у меня была попытка прийти в театр отца, когда там уже начал играть Костя. Я начала играть в одном спектакле, и режиссер Валерий Фокин меня очень хвалил в присутствии других актеров. Может, кто-то позавидовал. Потому что сразу же после этого я тяжело заболела! У меня отнимались ноги, я не могла стоять, сразу кружилась голова. Происходило что-то странное с глазами, с головой… В общем, лечил меня невропатолог. В какой-то момент я поняла, что все это неспроста, и ушла из театра. После чего еще долго выкарабкивалась, лежала, думала, что уже не вернусь в профессию… Это было что-то жуткое!
– В последние годы Райкин очень сильно болел.
– В то время каждый его выход на сцену – как подвиг. Ему было невероятно тяжело! Когда умер папа, я переехала в их квартиру, чтобы ухаживать за матерью. Дело в том, что за пятнадцать лет до смерти отца она перенесла тяжелый инсульт. После этого смогла ходить, но левое полушарие мозга у нее так и не восстановилось. Врачи ничего не понимали, говорили: «Видимо, такой могучий интеллект, что человек адекватно живет на одном полушарии!» Мама все понимала, смеялась, плакала, принимала гостей, но говорить не могла. А после папиной смерти она прожила еще два года. И за это время я услышала от нее только два слова: «Хочу умереть!» Ей было очень тяжело без отца.
– Что стало причиной таких тяжелых недугов родителей? Ведь у них была возможность наблюдаться у лучших врачей страны.
– Я не знаю, но, возможно, плохо влияла квартира в Благовещенском переулке, которую они получили в Москве. В ней как-то сразу все себя стали плохо чувствовать. Папа вообще не мог там спать! После смерти матери я по совету невестки пригласила в квартиру женщину, чтобы она «почистила» ее. Она обошла все стены жилища с церковной свечой в руках. И свечка в это время так страшно трещала, что у нас глаза на лоб лезли! А после окончания процедуры свеча просто исчезла, растаяла…
Я вам это рассказываю так уверенно, потому что своими глазами видела. И женщина мне сказала: «Вот сейчас в этой квартире можно жить. А до этого здесь было столько слез, боли, болезней…» А потом я эту квартиру продала, но сделать это нужно было гораздо раньше!
– Никто из родственников не претендовал на квартиру?
– Нет, папины сестры были очень гордые. Они умерли в один год, Белла дожила до девяноста трех лет, последние годы провела со мной. Другая, Соня, дожила до девяноста шести лет, умерла в Америке, где жила с детьми и внуками. Они обе – железные леди! Трудяги. Беллочка работала медсестрой, всю жизнь бегала по уколам. И никогда не рассказывала, что у нее такой знаменитый брат. Когда ее узнавали на улице и говорили: «Вы сестра Райкина?», отвечала: «Нет! Я медсестра». Они никогда не пользовались положением брата. – А в каком положении вы остались после смерти родителей?
– Из театра я ушла. Мне там платили всего пять тысяч рублей. Но и эти деньги решили сэкономить. Директор вызвал меня и попросил, чтобы я написала заявление об уходе. Очевидно, он готовился к слезам, просьбам, увещеваниям, угрозам. А мне это было совершенно не нужно, потому что я уже последние десять лет ничего не делала на этой сцене. Сейчас я играю в одном спектакле по приглашению Марка Захарова, получаю лишь по две тысячи рублей за спектакль.
– Брат вам помогает?
– У нас всегда были прекрасные отношения. Но сейчас он не дает о себе заботиться никому – ни мне, ни жене. Театр у него на первом, втором и третьем месте. Трудоголик сумасшедший! Мы встречаемся редко. Я никогда ни о чем не просила брата.
О том, что я живу на одну пенсию, он узнал случайно, от нашего двоюродного брата в Америке. Он спросил его: «Как там Катя?», он честно ответил: «Ну… поживает…» Он удивился: «Как, вы не видитесь? А ты знаешь, что она живет на одну пенсию?» Брат был очень пристыжен. И когда вернулся в Россию, позвал меня к себе и сказал, что будет помогать. Теперь раз в месяц я получаю от него определенную сумму. И я ему несказанно благодарна.
Сын мой давно ушел из театра, он сейчас работает риелтором, постоянного дохода нет, это очень тяжело. У него растет восьмилетняя дочь, моя внучка, поражает нас своими талантами. Она очень артистичная, добрая, веселая, но главное – у нее потрясающее чувство юмора! Посмотрим, что получится.
Справка
24 октября исполняется 101 год со дня рождения Аркадия Райкина.
Екатерина Райкина родилась в 1938 году в семье Аркадия Райкина и актрисы Руфи Иоффе. Окончила Театральное училище имени Б. В. Щукина. Всю жизнь проработала в Театре имени Вахтангова. В 19 лет вышла замуж за актера Михаила Державина, от которого ушла к Юрию Яковлеву, но и этот брак продлился недолго. От Юрия Яковлева имеет сына Алексея.
Константин Райкин родился в 1950 году. Окончил Театральное училище имени Щукина. Сейчас руководит театром «Сатирикон», который создал его отец. Дочь Константина, Полина, стала актрисой и работает в театре отца.
Памятная серебряная монета номиналом 2 рубля - монета посвящена 100-летию со дня рождения великого советского актёра Аркадия Райкина и вышла в серии «Выдающиеся личности России». Номинал: 2 рубля Качество чеканки: Пруф Металл, проба: серебро, 925 Содержание чистого металла, не менее: 15,55 гр. Диаметр: 33 мм. Тираж: 3000 шт. Каталожный номер: 5110-0110 Дата выпуска: 1 сентября 2011 г. Место чеканки: Санкт-Петербургский монетный двор (СПМД)
Аверс: На лицевой стороне монеты в центре круга, обрамлённом бусовым ободком, расположено рельефное изображение двуглавого орла с опущенными крыльями (эмблемы Банка России), с надписью полукругом под ним «БАНК РОССИИ». В верхней и нижней части монеты также полукругом расположены надписи, разделенные точками: в верхней – «ДВА РУБЛЯ», в нижней – «2011 г.», между ними слева проставлены обозначение металла по Периодической системе элементов Д.И. Менделеева, проба сплава, справа – товарный знак монетного двора и масса драгоценного металла в чистоте.
Реверс: На обратной стороне монеты, разделённой на две части, расположено: слева – изображение портрета А.И. Райкина, справа – театрального занавеса, на котором в две строки выгравированы даты: «1911» «1987». Также слева имеется надпись «А.И. РАЙКИН».
Сегодня, 23 октября, 103 годовщина со дня рождения Аркадия Райкина
Арка́дий Исаа́кович Ра́йкин (11 (24) октября 1911, Рига — 17 декабря 1987, Москва) — выдающийся советский актёр театра, эстрады, кино, конферансье, театральный режиссёр, юморист. Народный артист СССР (1968). Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии (1980) Программы, поставленные Аркадием Райкиным:
«Любовь и три апельсина» «От двух до пятидесяти» «Избранное-1973» «Его величество театр» «Плюс-минус» «Лица» «Мир дому твоему» «За чашкой чая» «Белые ночи» «Волшебники среди нас» Являлся художественным руководителем Театра миниатюр, переименованного в 1991 году в театр «Сатирикон» и ныне носящего его имя.
Герой Социалистического Труда (23.10.1981). Орден Ленина (23.10.1981). Орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985). Орден Отечественной войны 2-й степени (25.10.1945)[11] Орден Трудового Красного Знамени (19.11.1971). Орден Дружбы народов. Медаль «За оборону Кавказа». Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина». Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Народный артист СССР (1968). Народный артист РСФСР (1957). Заслуженный артист РСФСР (1947). Ленинская премия СССР (1980). Лауреат Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1939).
Аркадий Райкин о трусости, воспитании и дураках: 13 цитат
Сегодня исполняется 27 лет со дня смерти российского актера, режиссера и юмориста Аркадия Райкина
ДеПо собрал 13 ярких высказываний Райкина.
1. «Я тебя уважаю. Ты меня уважаешь. Мы с тобой уважаемые люди»;
2. «Мудрость жизни, помимо всего прочего, заключается в том, что она, жизнь, непременно одергивает нас, когда мы относимся к себе с излишней серьезностью, то есть когда мы слишком сосредотачиваемся на своих достижениях и таким образом теряем чувство реальности. Излишняя серьезность - особенно в отношении к самому себе - та же беспечность. Это, если угодно, две стороны одной медали. Как бы то ни было, полезно прочувствовать - и чем раньше, тем лучше, - что действительность мало зависит от факта твоего существования. Достигнешь ли ты того, к чему стремишься, или не достигнешь, будешь ли ты счастлив или не будешь, мир, в сущности говоря, к твоей судьбе вполне равнодушен, он готов обойтись без тебя. Кто на это обижается, тому ничем нельзя помочь»;
3. «Трусость никогда не объявит себя трусостью - это же стыдно. Она притворится житейским опытом, мудростью, заботой, чувством долга - чем угодно, лишь бы выглядеть достойно. Зло, когда оно обнаружено и разоблачено, не опасно. Оно плохо выглядит, лишено обаяния и никого не победит. Поэтому во все времена зло мимикрировало»;
4. «Правда не бывает легкой и удобной. Но я говорил ту горькую правду, которая меня волнует. И не ради смеха. Мой закон жизни - не молчать, не угождать сильным мира сего»;
5. «Нет ничего страшнее, чем знать, что ты никому не нужен, но ты еще есть»;
6. «Христианская религия учит - если тебя ударили по левой щеке, подставь правую. Что ж, может быть, есть такие любители. Но я не видел человека, который жил бы по этому завету. Меня же, независимо от того, прав я был или виноват, били и по правой и по левой щеке, а за неимением третьей - все повторялось снова. Мне кажется, дело в том, что надо искать справедливость, бороться за нее»;
7. «Трудности, беды, гонения - не они формируют личность. Они лишь обнаруживают, удостоверяют существующие, но скрытые до поры черты характера. Человека формирует счастье. И если он вырос не таким, как нам всем хотелось бы, то, скорее всего, потому, что счастья ему оказалось недостаточно»;
8. «Дурак - это человек не на своем месте»;
9. «Наш человек и наш народ всегда много пил, потому что мало ел»;
10. «Женатому человеку плохо дома, холостому - везде»;
11. «Все у нас хорошо! И слева у нас хорошо, и справа у нас хорошо, и сзади у нас хорошо! А впереди у нас так хорошо, что ехать дальше некуда!»;
12. «Артистизм высшей пробы не что иное, как форма проявления мужества перед жизнью. Способ переносить невзгоды и тяготы стоически, не цепенея от них, не опускаясь до того, чтобы признать даже в самых жестоких из них подавляющую силу рока»;
13. «Могут возразить, что есть ведь простые люди, университетов, как говорится, не кончавшие, но по своим внутренним качествам превосходящие иного цивилизованного хама. Разумеется. Но не стоит полагать, что эти люди таковы по природе, и только. Они тоже воспитаны. Воспитаны этическими нормами жизни, которые складывались веками. Воспитание чувств - это благоприобретенная выдержанность внутренне раскрепощенного человека, это самоуважение, которое неотъемлемо от уважения к другим».
Аркадий Райкин родился в Риге. В 18 лет начал работать лаборантом на Охтинском химическом заводе.
Окончил Ленинградский техникум сценических искусств. После выпуска устроился в Ленинградский театр рабочей молодежи, затем - в Ленинградский театр эстрады и миниатюр. В 31 год становится художественным руководителем театра, который теперь называют Театром Аркадия Райкина.
Во время Второй мировой выступал на фронте.
После окончания войны продолжает работать в театре - его юмористические номера берут во многие радио- и телепрограммы.
В 1987 году Театр Аркадия Райкина переименовывают в «Сатирикон».
Райкин сыграл в картинах «Мы с вами где-то встречались», «Знакомые картинки», «Вчера, сегодня и всегда», «Люди и манекены» и др.
Аркадий Райкин: откровения личного биографа артиста Елизавета Уварова, личный биограф Аркадия Райкина, вспоминает о работе с легендарным артистом.
«Эта страшная баба чуть не покалечила меня! Она повисла у меня на шее, она растрепала мне даже брови! Она чуть не оторвала мне руку! Она весит как дельфин…» — рассказывал Райкин о встрече с женой одного генерала», — вспоминает Елизавета Уварова, личный биограф Аркадия Райкина.
Увидев меня, Райкин остановил разговор с артистами, встал и посмотрел на меня пронзительным, жгучим взглядом так, что я инстинктивно пригнулась... Все замерли, в гримерке установилась тишина. Одна я понимала, почему он так себя ведет. Дело в том, что в то время Райкин был увлечен идеей написать мемуары и стал уговаривать меня поработать над ними вместе. Я тогда много писала о театре, и ему нравилось, как я это делаю. Он вообще был увлекающимся человеком, но быстро остывал. Очаровывался новыми знакомыми, новыми артистами своего театра, новыми авторами... Когда он был увлечен человеком, то даже говорил его словами, с его интонациями, и все видели — у худрука появился новый «фаворит». Но старички в театре понимали, что это ненадолго. «Влюбившись» в очередного актера или режиссера, Райкин убеждал окружающих: «Этот человек понимает специфику нашего театра и очень нам подходит!» Уже через несколько дней его настроение менялось: «Он не все правильно понимает». Потом: «Он ничего не смыслит!» Ну, а разочаровавшись в человеке, Аркадий Исаакович просто переставал его замечать... Зная об этой его особенности, я всячески оттягивала, откладывала свой ответ насчет мемуаров… Но тут мне было не избежать встречи с Аркадием Исааковичем, потому что мы оба пришли на спектакль Марка Розовского и встретились у него в грим-уборной. Увидев этот взгляд Райкина, я не могла поступить иначе, я сказала: «Аркадий Исаакович, я сделаю все, что вы захотите!» Так началось наше долгое сотрудничество и дружба...
Аркадий Исаакович с женой Руфью Марковной прожили вместе больше 50 лет. (Начало 50-х) Фото: фото из личного архива
Каждая наша встреча была для меня событием. Райкин всегда был подтянут, элегантен, женщины сходили по нему с ума. Особенного шарма добавляла загадочная седая прядь на черной как смоль голове. Тайну ее происхождения я узнала не сразу. Говорили, что седая прядь появилась у Райкина уже в зрелые годы в результате каких-то сильных переживаний, стресса. Но оказалось, что он поседел, причем полностью, в 26 лет. Тогда у Райкина случился приступ ревматизма, и он попал в больницу. Ну а уж там выяснилось, что у него, кроме прочего, еще и сердце больное. Врачи считали его безнадежным. К тому же то лето выдалось очень знойным, а кондиционеров тогда не было. В больничной палате можно было задохнуться от жары. И вскоре Аркадий почувствовал себя очень плохо. Дежурный врач поднял тревогу, сбежались медики, стали делать какие-то уколы. Чем окончательно напугали больного. В полубреду Райкину пришла в голову мысль, что если он теперь уснет, то вообще не проснется. Он всю ночь не давал себе спать, но под утро все-таки сдался. А когда проснулся — уже бодрый, в хорошем настроении, явно выздоравливающий, — взял в руки зеркальце и увидел себя совершенно седым. Поседел за одну ночь! С тех пор он был вынужден краситься, чтобы не выглядеть стариком. Хороших специалистов по окраске волос в 30—40-е годы было мало. И красители — ужасающего качества. Поэтому Райкин иногда становился фиолетовым или рыжим. Но в конце концов он все-таки нашел своего мастера, к которому ходил много лет. Этот мастер и придумал оставлять одну седую прядь — как элегантную деталь. А с 70-х годов Райкин вообще перестал краситься, и оказалось, что благородная седина идет ему больше всего.
Начав работать над мемуарами, я стала постоянно бывать в театре и видела, как Райкин работает. А работал он (репетировал, писал тексты) 24 часа в сутки! Актеры Театра миниатюр трудились в том же бешеном ритме. Для них не существовало ни отпусков, ни болезней. Выходили на сцену и с высокой температурой, и со сломанными руками-ногами... При этом Райкин был категорически против всякой «подработки» и каких-либо съемок в кино. На все актерские просьбы отпустить — по любой причине — Аркадий Исаакович отвечал: «У нас нет дублеров. Ты должен выбирать: работаешь в театре или нет». В те годы каждый актер в труппе был уникальным человеком, замены которому не предполагалось.
Кроме того, были вещи, которых Аркадий Исаакович совершенно не прощал. Например, он не терпел пьющих. Если актер хоть раз приходил в театр выпивши, следовало увольнение. Сам Аркадий Исаакович не пил и искал таких же людей. О Театре миниатюр говорили: «Это единственный театр, который твердо стоит на ногах!» Был случай, когда Райкин сделал исключение для артиста, недавно принятого в театр. Выяснилось, что тот попивает. Но Аркадию Исааковичу не хотелось его увольнять — уж очень хорош! И вот он увидел, что артисту несут в гримерку стакан водки из буфета. Райкин поймал буфетчика: «Это что?» — «В-в-вода», — испуганно произнес буфетчик. «А меня как раз мучает жажда!» Взял и выпил стакан водки — как воду, медленными глотками. А ведь он терпеть не мог алкоголь! Артист был пристыжен и больше себе такого в театре не позволял. Ну а Аркадий Исаакович пришел в свой кабинет, рухнул на диван и сразу же заснул.
Как бы Райкин ни рассердился, он никогда ни на кого не кричал. У него были другие методы. Он сразу переходил на «вы» и смотрел не тебе в глаза, а куда-то поверх головы. Начинал говорить очень тихо: «Это вам не областная филармония, а Государственный театр миниатюр». Михаил Жванецкий рассказывал мне, что Райкин кричал ему на репетициях: «Это вам не Одесса! Здесь эти номера не проходят». Беда в том, что у него случались иногда приступы ревности к своим же актерам. И на десятилетия в Театре миниатюр задерживались только те, кто понимал, что они не должны быть ярче Райкина. Премьер в театре был только один! И если Аркадия Исааковича с кем-то хотели поссорить, достаточно было сказать: «Посмотрите, этот артист уже популярнее вас».
В Аркадии Исааковиче было удивительное сочетание: к своим артистам он относился очень требовательно, даже жестко. В театре его боялись. Но с обычными людьми — поклонниками, зрителями — он был очень деликатен и даже робок. Если Райкину что-то не нравилось — разве что намеком мог это показать. Например, однажды Зиновий Гердт с женой Аркадия Исааковича, Руфью Марковной (все звали ее Ромой), засиделись в гостиной двухкомнатного гостиничного номера Райкиных до пяти утра. Разговаривали, травили анекдоты и мешали Райкину спать. И вот, как вспоминала Рома, из спальни появляется муж — в своем лучшем парадном костюме, с тростью, в шляпе... Рома испугалась: «Аркашенька, милый, ты куда собрался в пять утра?!» — «Так у нас же гости!» Сел в кресло и посмотрел со своей мягкой «светской» улыбкой на Гердта. Зиновий Ефимович мгновенно понял намек: «Я, пожалуй, пойду».
Но такие методы совершенно не действовали на людей неинтеллигентных. И Райкин становился абсолютно беспомощен. Нередко ему досаждали жены высокопоставленных чиновников, которые после спектакля приходили за кулисы в стремлении пообщаться с артистом. Райкин страдал молча. Он не любил телесного контакта, на репетициях не позволял актерам даже тронуть себя за плечо… Но когда это делали поклонницы — терпел. И только потом, в своем кругу, мог эмоционально рассказывать: «Эта страшная баба чуть не покалечила меня! Она повисла у меня на шее, она растрепала мне даже брови! Она чуть не оторвала мне руку! Она весит как дельфин…» А во времена Хрущева Райкину приходилось общаться и с простыми людьми, которые входили в комиссии по приемке спектаклей. Однажды в такую комиссию вошла заслуженная колхозница-свекловод по фамилии Заглада. Совершенно не разбираясь в искусстве, она тем не менее позволяла себе высказывать свое мнение и советовать, что Райкину нужно говорить со сцены... В таких случаях Аркадий Исаакович говорил: «Мне было стыдно... за этого человека». Стыдно ему было и за многочисленных аферистов, которые писали письма «богатому Райкину», прося у него денег, и даже приходили к служебному входу театра. Рассказывали какие-то легенды, прикидывались сиротами, отставшими от поезда… И Райкин, как правило, давал деньги. Хотя слухи о его богатстве были чистым мифом. Как руководитель театра он получал 300 рублей. На это жила вся семья, потому что жена практически не работала, дочь еще училась, а сын Костя и вовсе был маленьким.
При всей своей интеллигентности Аркадий Исаакович умел быть хитрым дипломатом. А иначе как пройти утверждение сатирических, злободневных номеров в Управлении культуры? Райкин знал: чем позже текст попадет к чиновникам, тем меньше будет замечаний. И когда заканчивал очередной спектакль и у него требовали прислать текст, начинались отговорки: «Текст дорабатывается», или «Райкин уехал». Иногда, когда дело касалось особо острой миниатюры, текст в самый последний момент бывал «утерян», и его «восстанавливали». Кроме того, Райкин специально вставлял в миниатюры недопустимые обороты, которые перетягивали на себя внимание. Их он потом соглашался убрать, зато остальное не трогали.
В итоге кто только не писал на Райкина жалобы, посчитав себя обиженными. То пожарные, то портные, то истопники. Но Аркадий Исаакович относился к таким вещам с мудрым спокойствием и никогда не поддавался на давление. «Если так пойдет, у меня не останется тем для номеров!» — говорил он мне. Однажды, в конце 40-х, им на домашний адрес пришла повестка. Аркадия Исааковича вызывали к начальнику милиции Ленинграда. А ведь это было время, когда шла новая волна арестов, и ничего хорошего повестка не предвещала. Тем более что Райкин один раз уже сидел в тюрьме — в 1928 году. И хоть было это очень недолго, Райкин испугался на всю жизнь. Получив повестку, они с женой не спали всю ночь. И вот утром является Райкин к милицейскому начальнику, а тот его спрашивает: «Почему вы дискредитируете милицию?» — «Как так?» — «Вы как составляли протокол?» — «Господи, какой протокол я мог составлять?» — «Да в своем спектакле!» Оказывается, начальнику не понравилось, как Райкин играет милиционера, который не мог выговорить «Гнездниковский переулок». Но и в этом случае никаких изменений в программу Аркадий Исаакович вносить не стал... Что касается тюремного заключения Райкина в молодости, этот факт его биографии я открыла случайно. Когда мы работали над мемуарами, я посчитала, что из нашей с ним книги выпал год. Я спросила Аркадия Исааковича: «Где вы были в 1928 году?» Он сначала неохотно, потом подробнее стал мне рассказывать о том, что с ним произошло. Молодой и никому еще тогда не известный Райкин приехал в Москву, чтобы побывать в столичных театрах. Денег у него не было, но он приспособился проникать в залы без билета. И однажды умудрился попасть на какой-то особо закрытый правительственный концерт. На входе все прошло гладко, а на выходе Райкина поймали: там нужно было предъявлять спецпропуск. Его обвинили в шпионаже. Бесконечно допрашивали: по чьему заданию он следил за членами правительства? Продержали в Бутырке год. Но в результате все-таки выпустили...
Иногда задумываюсь: почему сейчас так мало пишут о Райкине? Просто потому, что очень немногие люди входили в его близкий круг. И хотя дом Райкиных всегда был открыт для гостей, по-настоящему близких людей у Аркадия Исааковича было только трое: писатель Лев Кассиль, турецкий коммунист Назым Хикмет, который нашел пристанище в СССР, и певец Леонид Утесов. Причем Райкин тогда жил в Ленинграде, и виделись они с Утесовым не так часто. Леонид Осипович был старше Райкина на 16 лет, и поэтому Аркадий Исаакович всегда называл его на «вы», хотя Утесов говорил ему «ты».
У самого Леонида Осиповича внуков не было, дочь давно выросла, а ему очень хотелось о ком-то заботиться. А у Райкина подрастал сын. И вот Утесов сказал: «Косте надо дышать свежим воздухом» — и пригласил Райкиных летом пожить на своей подмосковной даче. И Костя во Внуково замечательно рос. Утесов туда к ним приезжал. Как-то он заметил, что Косте нравится лошадь, на которой вывозят мусор. Леонид Осипович познакомился с мусорщиком и договорился, чтобы Костя на лошади прокатился. Правда, в процессе переговоров Утесов так подружился с хозяином коня, что в следующие свои приезды много времени стал уделять ему. Райкин недоумевал: «О чем вы можете говорить с этим человеком?» Леонид Осипович ответил: «О Бернарде Шоу...» К сожалению, в последние годы дом Райкиных стал более закрытым, потому что у жены Аркадия Исааковича случился инсульт. Они стали жить замкнуто, уже не устраивались шумные застолья.
Со временем Райкин стал все чаще работать в Москве. Гастролировал здесь, бывало, по полгода. Вот только постоянной площадки для него здесь не было. Квартира в Москве у Райкина появилась много раньше, чем здание театра. Да и квартира — только благодаря Брежневу, с которым Аркадий Исаакович познакомился еще во время войны. Ну а когда Брежнев стал занимать высокие посты, многие знакомые говорили Райкину: «Напомни ему о себе!» Но как? И вот они встретились в начале 60-х на правительственном приеме. Брежнев сам подошел к Райкину, спросил: «Ну как ты живешь?» — «Очень хорошо!» — «Как же хорошо, если ты в Москве живешь в гостинице!» Аркадий Исаакович отшутился: «Видите, как хорошо, вы уже знаете, где я живу...»
И тогда Брежнев предложил ему квартиру в Москве. Правда, ее получение затянулось на пять лет. Видно, в первый раз Брежнев просто забыл дать распоряжение своим помощникам. И дело сдвинулось, только когда они снова встретились с Райкиным на очередном приеме. Генсек опять спросил: «Как живешь?» — а Аркадий Исаакович так выразительно посмотрел на него, что Брежнев все сразу вспомнил и говорит: «Теперь — без дураков! Будет квартира!» Так у Райкиных появилась пятикомнатная квартира в Благовещенском переулке. Теперь во время гастролей Аркадий Исаакович останавливался там, а артисты — в гостинице «Россия». Так было до 1977 года, пока не случился страшный пожар, о котором говорила вся Москва... В тот вечер Аркадий Исаакович давал спектакль в концертном зале «Россия», был аншлаг — пришло две с половиной тысячи зрителей. Во время спектакля Аркадий Исаакович почувствовал легкий запах гари. Ему сообщили о пожаре в гостинице, которая находилась в одном здании с концертным залом, и предложили тут же объявить обо всем зрителям и отменить концерт. Но Райкин решил: «Никакой паники! Если сказать, что рядом пожар, тут начнется Ходынка! Сохраняйте спокойствие. Продолжаем работать!» Пожар в гостинице расходился, и люди уже начали выпрыгивать из окон, да и за кулисами бегали пожарные, искали какие-то шланги. А Райкин шутил на сцене и ни одним намеком не показал, что происходит. Спектакль доиграли до конца, после чего зрители спокойно разошлись — давки и паники удалось избежать. А Аркадия Исааковича увезли домой. Но уснуть в тот вечер он все равно не смог — волновался за артистов, которые жили в одном из корпусов гостиницы. Никакой информации не было, и тогда он сам поехал к «России», пробрался через кордоны, и пока не убедился, что все живы, не успокоился. Со временем необходимость переезда театра в Москву становилась все более и более очевидной. Райкина возненавидел первый секретарь Ленинградского обкома Романов. А все из-за того, что Аркадий Исаакович постоянно, как тогда говорили, «продергивал» недостатки ленинградских городских служб. К тому же, когда Райкин оказывался в кабинете чиновников, он не имел привычки заискивать и пресмыкаться. Так, однажды один большой руководитель задал ему вопрос: «Скажите, почему меня не любит интеллигенция?» А Райкин ему ответил: «А вы издайте указ, чтоб с 1 мая вас начала любить интеллигенция. И вас полюбят». За эту прямоту чиновники мстили Райкину. Долго не подписывалось решение о награждении его Звездой Героя Соцтруда. Аркадий Исаакович рассказывал, что когда чиновник вешал ему эту звезду на грудь, он тихонько шепнул: «Когда вы уже уедете из страны?» Да, Райкина боялись как человека, который «выносит сор из избы». После появления у Райкина квартиры в Москве ленинградские власти стали всячески намекать: «Вы, говорят, переезжаете? Может, и свой театр с собой заберете?» После переезда в Москву ленинградскую квартиру Райкиным оставили (что в советские времена было редкостью, но все же речь шла о знаменитом артисте). Аркадий Исаакович сам от нее через пару лет отказался. Сказал: «Тяжело платить за две жилплощади». Не было у него большого богатства. Но переубедить уверенных в обратном сограждан оказалось невозможно.
Постепенно здоровье Райкина стало сдавать. Сложное заболевание сердца, давление... Он то и дело ложился в больницу. Появился у Аркадия Исааковича и особый чемоданчик с лекарствами, который он теперь повсюду носил с собой. В этом чемоданчике Райкин носил самые различные лекарства, которые знакомые привозили ему из-за границы. Позже в традиционной медицине он разуверился и переключился на экстрасенсов. Например, его лечила Джуна. История встречи Райкина и Джуны в 1977 году — совершенно мистическая. Он узнал о целительнице, когда отдыхал в санатории после очередной больницы. С большим трудом ему удалось созвониться с ней по телефону и договориться о встрече. Когда он приехал по указанному адресу к ней домой, там везде, и на улице, и на лестницах, стояли люди, ждали ее... Но самой целительницы дома не было. Райкин очень расстроился и поехал назад. Но очень скоро Джуна сама появилась в этом санатории — навещала высокопоставленного клиента. Аркадий Исаакович встретил ее в столовой. Точнее, Джуна сама подсела к нему за стол. Там же, в санатории, прошел и первый сеанс. Райкин был в восторге, говорил всем: «Я стал на 20 лет моложе!» По его словам, Джуна ничего особенного не делала, просто водила минут десять руками над его головой. Так он стал ее постоянным клиентом. И Джуна всякий раз мчалась в театр, когда Райкину было плохо. Благодаря его помощи она даже получила новую квартиру и московскую прописку. Правда, вскоре Райкин с Джуной расстался. Почему-то ему перестало помогать ее лечение. Или, может, Аркадий Исаакович просто разочаровался в ней по своему обыкновению.
В последние годы каждый выход на сцену требовал от Райкина чего-то вроде подвига. Бывало, его костюмер выходила в коридор в слезах: «Что делать? Как он сегодня будет работать?» Жаловаться он терпеть не мог, все больше отшучивался. И вообще не любил намеков на свой возраст и плохое здоровье. Задам ему вопрос, как он себя чувствует, отвечает: «Чуйствую!» Но видно было, что Аркадию Исааковичу даже шаг трудно сделать. У театра дежурила «неотложка». За кулисами Райкин шел сгорбившись, шаркающей походкой, но на сцену по-прежнему выбегал! Это ведь с молодости было его коронным номером: не выходить на сцену, а выбегать. Но теперь такой «фокус» стал просто опасным. И вот артисты, старички, решились однажды попросить его поберечься. Сказали: «Аркадий Исаакович! Вы Герой Социалистического Труда, маэстро, лауреат! Вам больше подойдет спокойно выходить на сцену — солидно, не спеша. А не скакать». Райкина, конечно, не обманула деликатность формы. Он бросил на них какой-то особо испепеляющий, ненавидящий взгляд. Все думали: будет буря. Но все обошлось. Никто, во всяком случае, не пострадал. И совет Райкин принял.
Главной его заботой в те годы было выбить здание под свой театр в Москве. Райкин даже согласился на то, что ему отдали кинотеатр «Таджикистан», не слишком подходящий для этих целей. Но и чтобы его заполучить, пришлось идти на поклон к Брежневу. Генеральный секретарь уже был в возрасте и мало что соображал. Брежнев сказал: «Я не знаю, кто вам может помочь». А Райкин ему: «Зато я знаю этого человека! Это — Леонид Ильич Брежнев». Тогда Брежнев пообещал: «В этой пятилетке мы вам обязательно выделим здание!» — «У меня нет этой пятилетки!» — воскликнул Райкин. Словом, он не ушел, пока Брежнев при нем не обзвонил чиновников, от которых зависело решение. В итоге генсек подписал бумагу. Реконструкция здания затянулась на четыре года. К счастью, Райкин успел выйти на новую сцену в спектакле «Мир дому твоему». Так что стены нынешнего театра «Сатирикон» его помнят...
Он нацеливал свои сатирические стрелы туда же, куда целились бойцы, - в фашистов
Аркадий Исаакович Райкин родился в 1911 году в Риге. Семья, в которой чтили еврейские традиции, к театру не имела совершенно никакого отношения: отец, Ицик-Янкель Райкин, работал брокером в порту, а мать, Лея Райкина (Гуревич), была домохозяйкой. Начальное образование Аркадий получил в еврейской религиозной школе - хедере. Родители были категорически против увлечения Аркадия театром. В Ленинградский техникум сценических искусств Райкин поступил против воли семьи. Учёбу в техникуме совмещал с работой. Окончив техникум в 1935 году, по распределению попал в Театр рабочей молодёжи (ТРАМ), вскоре ставший Театром Ленинского комсомола. В 1938 году Аркадий Исаакович дебютировал в кино ролями сразу в двух фильмах: «Огненные годы» и «Доктор Калюжный», где его роли остались практически незамеченными. В 1939 году Райкин неожиданно становится лауреатом первого Всесоюзного конкурса артистов эстрадного жанра в Москве. Его танцевально-мимические номера «Мишка» и «Чаплин» покорили не только зрителей, но и жюри. После этого Райкина берут в труппу Ленинградского театра эстрады и миниатюр, где он за три года делает успешнейшую карьеру от актёра массовки до художественного руководителя. Первый день Великой Отечественной войны А.И. Райкин встретил в Днепропетровске, куда год тому назад театр был приглашён Л.И. Брежневым, тогда секретарём Днепропетровского обкома партии. Театру выделили вагон, в который погрузили актёров и всё их личное имущество. Реквизит и декорации пришлось оставить в Днепропетровске. Ехали долго, домой вернулись, когда к Ленинграду уже подступали вражеские армии. Политуправление военного флота, в чьё распоряжение поступил театр, направило его на Дальний Восток. Новый, 1942 год встречали в поезде. По дороге давали спектакли в Новосибирске, Хабаровске. За несколько месяцев объехали весь огромный дальневосточный край. Зимой 1942 - 1943 года театр Райкина получил направление на Кавказский фронт, где в это время не прекращались упорные бои. «Как ни старались нас беречь, - вспоминал Аркадий Исаакович, - всё же иногда мы рисковали. Выступали под артобстрелом, ездили по дорогам, которые бомбил враг. Однажды мы застряли со своим автобусом на горном перевале, была жуткая метель, на дороге гололёд, и вниз с перевала пропускали только машины, колёса которых были обмотаны цепями. Мёрзнуть всю ночь в заледеневшем автобусе нам было вдвойне обидно, потому что мы имели предписание, спустившись с гор, встать на постой в приморском городе. Оставалось всего несколько часов езды, а там нас ждали тепло и еда. Но пришлось потерпеть. А наутро мы узнали, что дом, куда мы направлялись и где нам приготовили встречу, в ту ночь разбомбила дотла вражеская авиация». Маршруты театра нередко определял адмирал Георгий Никитич Холостяков. Так, по его указанию состоялась запомнившаяся всем участникам поездка на «крайнюю точку советской земли», где находилась батарея лейтенанта Зубкова, которая обстреливала занятый фашистами Новороссийск со стороны залива. «Выступали на дне колоссальной воронки, зрители сидели на её склонах, словно в греческом амфитеатре, - продолжает свой рассказ А. Райкин. - С моря дул резкий ветер, зубковцы были в ватниках, а актёры выступали в своих концертных костюмах. Хуже всего пришлось танцорам, исполнявшим восточные танцы: они были одеты совсем уж не по погоде. В репертуаре театра было много юмора, весёлой шутки, которую так любили бойцы. Например, Аркадий Исаакович придумал такой номер: артисты играли какой-то сюжет и по свистку «режиссёра» (им был Райкин) останавливались. Он обращался к зрителям: «Как бы вы хотели закончить эту историю? Что бы вы хотели, чтобы здесь произошло? Ну, скажем, по счёту «три» обманутый муж выстрелит в жену или в её любовника? В кого он должен попасть?» Одни кричали «в него», другие — «в неё». Пуля попадала в режиссёра, он падал. «Вот что получается, когда публика вмешивается в драматургию», — говорил он в завершение этого нехитрого представления с участием фронтовых зрителей. Несмотря на непрерывные разъезды с театром по всем фронтам, через некоторое время Аркадий Исаакович снова снимается в кино. Режиссёр М. Слуцкий приглашает Райкина в фильм-концерт «Концерт фронту». Райкин исполняет роль киномеханика, прибывшего на фронт в одну из действующих частей, где ему предстоит принять на себя обязанности конферансье. После Кавказа путь театра пролегал к морякам Каспия. На побережье стояли воинские части, формировались резервы. По дороге дали спектакли в Тбилиси и Баку. В 1943 году артисты Райкина выступали в кавалерийских частях под Тулой, на Брянском фронте, в 1944-м — на Белорусских фронтах, в 1945-м — на Прибалтийском. Такова примерная география военных маршрутов Ленинградского театра эстрады и миниатюр. За короткий срок Райкин со своим театром проехал много тысяч километров — всю страну от Балтики до Кушки, от Тихого океана до Чёрного моря. Ранней весной 1945 года Ленинградский театр миниатюр отправили в Латвию, где ещё шли тяжёлые бои. Фронтовые дороги Аркадия Райкина завершались в Риге — городе, в котором он родился и который навсегда полюбил. Случайно выпавший свободный вечер он решил провести в цирке. Здесь и застало его радостное известие об окончании войны. Закончив работу в Прибалтике, театр уехал в Москву 24 июня 1945 года из окна своего номера в гостинице «Москва» Аркадий Райкин смотрел Парад Победы. Позднее в статье «Электрокардиограмма» Райкин напишет: «Мне не пришлось воевать самому. Я не стрелял из винтовки по врагам, не выталкивал плечом пушку из болота, не выбрасывался с парашютом, не взрывал мостов и вообще не совершал никаких подвигов... Я делал свое дело — выступал перед солдатами, матросами, командирами. И нацеливал свои, как принято выражаться, сатирические стрелы туда же, куда целились бойцы, — в фашистов. Мы много выступали перед солдатами, и мы им помогали, как я думаю. Дело тут не только в том, хорошо или плохо мы играли. Наш маленький передвижной театр был, кроме всего прочего, для бойцов кусочком Большой земли, приветом от родных и друзей, воспоминанием о мирной жизни. Когда мы приезжали на позиции, нас принимали со всей сердечностью, со всей доброжелательностью, какая только была возможна в тех тяжёлых условиях. Нас старались накормить досыта, нам аплодировали так, что рисковали отбить себе ладони, нас встречали и провожали как дорогих гостей. В нас видели товарищей по борьбе, только иначе вооружённых, — и это было нам дороже всего». По окончании Великой Отечественной войны Рай-кин вместе с возглавляемым им Театром миниатюр возвращается в Ленинград. Переезд театра в столицу состоялся в 1982 году. Театр переименовывается в Государственный театр миниатюр, а в апреле 1987 года получает имя «Сатирикон». «Сатириконом» Аркадий Райкин руководит недолго: в декабре того же года он умирает от последствий ревмокардита. Буквально за несколько месяцев до смерти Аркадий Райкин заканчивает работу над своей последней киноролью - телеспектаклем «Мир дому твоему», в процессе работы над которым маэстро выступил также в качестве режиссёра. В течение полувека Аркадий Исаакович Райкин утверждал на сцене правду, оставался современным и потому неизменно сохранял любовь и поддержку широкого зрителя. Творчество А.И. Райкина получило высокое признание: Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии. Подготовил И. КУЧМЕНКО.
Так (или примерно так) приговаривал Исаак Давидович Райкин, пустивший в ход ремень, когда увидел шестилетнего сына перед зеркалом, ловко копирующего циркового клоуна. С посещением цирка связано одно из первых ярких впечатлений его жизни. Пораженный феерическим зрелищем, он, придя домой, пытался перед зеркалом «играть в клоуна», копировать какие-то его ужимки. Отец, застав сына за этим занятием, рассвирепел: «В семье недостает только клоуна!» Рука у него была тяжелая. Наказание запомнилось, но не уменьшило тяги мальчика к игре, лицедейству. Хотя рано проявившаяся страсть к зрелищным искусствам и впредь приносила юному Аркадию немало неприятностей, характер у него оказался твердым и стычки с отцом продолжались, но победителем всё же оказался сын...
ПРОПАВШИЕ ШЕДЕВРЫ АРКАДИЯ РАЙКИНА ......................................................................................................... ...Аркадий Райкин ́́́(1911- 1987) - выдающийся советский актёр театра, эстрады, кино, конферансье, театральный режиссёр, юморист. Народный артист СССР (1968). Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии (1980). ...Да, всё это так. Райкин в итоге добился всех этих почестей, объездил весь мир, перевёз свой театр из Петербурга в Москву и оставил его в наследство своему сыну - талантливому актёру и режиссёру Константину Райкину. Но не все знают о том, что вся его творческая жизнь проходила в неустанной борьбе со строго следившей за ним и его репертуаром советской цензурой, пытавшейся сделать из него безобидного юмориста, а уж никак не сатирика. Эта борьба и привела великого артиста к трём инфарктам и преждевременной смерти. ...Кроме цензуры, были и другие эксцессы. Райкин объездил многие страны мира и все основные города СССР. Однажды он выступал в Киеве, и из тёмного зала кто-то громко крикнул: "Жид пархатый!" Райкин спросил: "Кто это сказал? Не бойтесь, я ничего ему не сделаю, я только хочу поговорить с ним." Но весь зал молчал. И Райкин печально сказал: "На Украине ноги моей больше не будет", и слово своё сдержал. Но во всём остальном мире и во всех городах и республиках СССР он неизменно имел колоссальный успех. ...У меня в закладках на фейсбуке есть "Песня манекенов" в исполнении Аркадия Райкина в сопровождении хора манекенов и оркестра. Музыка её принадлежит Геннадию Гладкову, а текст - Борису Заходеру и/или Юрию Энтину. Это куплеты. Им предшествует небольшое вступительное слово Райкина, который говорит о том, что хотя манекены вынуждены неподвижно стоять в витринах, но они многое замечают и понимают. В одном из куплетов говорится о том, как старушка пришла к врачу, а тот сказал ей: "Вас не приму - не мой район". И далее: "И не понять ей, тёте Кате", что в кресле врача сидел "обыкновенный манекен". А слова другого куплета я запомнил хорошо: ................................................................................... .......Был негодяем оклеветан .......Один достойный гражданин, .......И очень много долгих лет онк .......Не видел улиц и витрин... .......А клеветник гуляет смело, .......Не обличаемый никем... .......Я б из него такое сделал!!! .......Но я - всего лишь манекен! ............................................................................ ...Вот ради этого-то куплета, думаю, и пелись все остальные. ...У Райкина было несколько острых сатирических номеров, которые он с переменным успехом пытался исполнять в постоянной борьбе с советской цензурой, пытавшейся сделать из него безобидного юмориста. Эта борьба и привела великого артиста к нескольким инфарктам и в итоге к преждевременной смерти. ...Но если эту песню мне, хотя и с трудом, но всё же удалось найти (с трудом - потому что если вы сегодня наберёте в поисковой строке слова "Райкин, песня манекенов" и т.п., вам тут же высыпется многосерийный вылизанный цензурой фильм Райкина "Люди и манекены", и более ничего, а в нём этой песни нет. Удивляюсь, как мне удалось найти-таки эту песню), то другой шедевр Аркадия Райкина найти не могу. Его нет в интернете, вообще нигде нет. Но я видел его однажды в юности, и он так врезался мне в память, что дол сих пор помню и его содержание, и все интонации исполнителя. Я имею в виду интермедию "Зажигалка". Не знаю, кто автор её текста, исполнял её Райкин с партнёром ещё в пятидесятые годы, а содержание её таково: ...Однажды в голодные двадцатые годы, вскоре после гражданской войны, один матрос-красногвардеец поймал беспризорника, укравшего у него зажигалку. Матрос пожалел мальчишку, накормил его и сумел увлечь рассказом о светлом будущем, о том, как он будет учиться и станет настоящим человеком. И на прощание подарил ему эту свою зажигалку. ...Прошло лет двадцать. Мальчик вырос, сумел окончить университет и стал учёным литературоведом. Однажды у него в квартире вышла из строя какая-то сантехника, и он позвонил в домоуправление. Пришёл грубый подвыпивший "мастер", но когда он увидел в руках у хозяина старую зажигалку, что-то сверкнуло в его мозгу, они заговорили - и оказалось, что это тот самый бывший матрос! Учёный пришёл в восторг. Он сказал: "Представляете - ещё Вольтер говорил...", на что сантехник ответил: "Да... вольтер-вольтер... а вольтер - это который вольтметр?" И тут-то бывший беспризорник, ставший учёным по благословлению бывшего матроса, с горечью понял, кем стал тот матрос. Тот сказал ему: "Как же вы таким стали?", на что учёный ответил: "Нет, как вы стали таким! Помните, что и как вы мне тогда говорили! Я же из-за вас бросил воровство, стал учиться, а вы...". ...Вот каков был тот рассказ. Немудрено, что в при советской власти он не мог пройти цензуру. Но я-то надеялся, что в девяностые годы он выйдет из забвения! Увы, не случилось. Теперь только в моей памяти он и живёт. Но, может быть, кто-нибудь ещё это вспомнит? Эьто стало бы для меня праздником. ...На этом мой рассказ о шедеврах Райкина заканчивается.
В Московском государственном театре эстрады Аркадий Райкин с Геннадием Хазановым, Марком Розовским, Сергеем Юрским, Александром Филиппенко, Семеном Альтовым. 1980-е гг.
Сегодня, 17 декабря, день памяти Аркадия Райкина (24.10.1911 - 17.12.1987)
Арка́дий Исаа́кович Ра́йкин (11 (24) октября 1911, Рига — 17 декабря 1987, Москва) — советский актёр театра, эстрады, кино, конферансье, театральный режиссёр, юморист. Народный артист СССР (1968). Герой Социалистического Труда (1981). Лауреат Ленинской премии (1980).
Биография
Родился в Риге (ныне Латвия) в еврейской семье портового бракёра строительного леса Ицика (Исаака) Давидовича Райкина (умер в 1942) и его жены Елизаветы Борисовны Райкиной (урождённой Гуревич, 1878—1965). В семье росли также младшие сёстры Белла (1916—2009) и Софья, и брат Макс (1927—1999). В детстве посещал хедер. Во время учёбы в школе в Рыбинске занимался в драмкружке и увлекался театром. В 1922 году семья поселилась в Петрограде.
В 1929 году работал лаборантом на Охтинском химическом заводе. В 1935 году окончил Ленинградский техникум сценических искусств, куда поступил вопреки желанию родителей. Во время обучения одновременно брал частные уроки у известного артиста жанра музыкальной эксцентрики М. Н. Савоярова, встретил у него большое сочувствие и поддержку. По распределению попал в Ленинградский ТРАМ (Театр рабочей молодежи), который вскоре был переименован в театр имени Ленинского комсомола.
Одновременно с игрой в театре дебютировал в кино, снявшись в 1938 году в фильмах "Огненные годы" и "Доктор Калюжный", но подлинным его призванием стала эстрада. Сначала выступал с эстрадными номерами, позже стал конферансье. Признание пришло к актёру в Москве, в ноябре 1939 года. Тогда он стал лауреатом 1-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады, выступив с танцевально-мимическими номерами «Чаплин» и «Мишка».
С 1939 года — актёр, с 1942 года — художественный руководитель Ленинградского театра миниатюр (с 1982 года — Государственный театр миниатюр в Москве, с 1987 года — театр "Сатирикон", с 1991 года — театр имени А.И. Райкина). Руководителем театра после смерти артиста стал его сын — Константин Райкин. Мастер мгновенного перевоплощения. Конферансье, исполнитель монологов, фельетонов, скетчей. Во время Великой Отечественной войны давал концерты на фронте.
После войны продолжает работу в Театре миниатюр и снимается в нескольких картинах. Его выступления на радио и телевидении, аудиозаписи миниатюр пользуются огромной популярностью у публики. В 1965 году едет с театром на гастроли в Англию, которые проходят с большим успехом.
Во время гастролей в Одессе Райкин замечает талантливых актёров молодёжного театра «Парнас-2» и в 1962 году приглашает работать в свой театр одесситов Михаила Жванецкого, Романа Карцева, Виктора Ильченко и Людмилу Гвоздикову. Вместе они создали несколько запоминающихся эстрадных номеров. В 1969 году Жванецкий, Карцев и Ильченко уходят из Театра миниатюр и начинают самостоятельную эстрадную карьеру. Миниатюры и спектакли отличались остротой (сатира), особенно в сравнении с другими артистами эстрады того времени, но в то же время всегда были корректны и интеллигентны.
В последние годы отношения Райкина с партийными властями Ленинграда стали ухудшаться, и он попросил у Брежнева разрешения перебраться ему вместе с театром в Москву.
Среди авторов, с которыми работал Аркадий Райкин, были известные советские писатели-юмористы — Владимир Поляков, Марк Азов, Владимир Тихвинский, Михаил Жванецкий, Аркадий Хайт, Гинряры (Гиндин Михаил Маркович, Рябкин Генрих Семёнович и Рыжов Ким Иванович), Виктор Ардов, Михаил Зощенко, Александр Хазин, Вениамин Сквирский, Семён Альтов, Марьян Беленький, Михаил Мишин, В. З. Масс, М. А. Червинский.
Похоронен 20 декабря 1987 года на Новодевичьем кладбище Москвы (участок № 10).
Семья:
Жена — актриса Руфь Марковна Иоффе (домашнее имя — Рома, 1915—1989). Дочь — актриса Екатерина Райкина (род. 1938) Внук — актёр и бизнесмен Алексей Яковлев (род. 1961) Сын — актёр Константин Райкин (pод. 1950) Внучка — актриса Полина Райкина (род. 1988) Брат — актёр Максим Максимов (настоящее имя — Макс Ицикович Райкин, 1927—1999), выступал в эстрадном дуэте с Владимиром Ляховицким. Двоюродный брат — Бруно Райкин (1912—2005), известный южноафриканский пианист и музыкальный педагог, с которым Аркадий Райкин встречался лишь однажды при посещении Лондона в 1964 году; аккомпаниатор Поля Робсона.»
Многие артисты и музыканты терпеть не могут фотографироваться перед концертом – это их отвлекает. А после выступления, когда они выжаты как лимон, они неинтересны большинству фотографов. Валерий Плотников однажды уговорил Аркадия Исааковича уделить ему пятнадцать минут перед выступлением. Это был наверное последний спектакль Мастера — «Мир дому твоему» в Ленинграде
Плотников был знаком с Аркадием Исааковичем благодаря семье его жены. И мечтал его снять в петербургском интерьере. Сначала он пришел к нему в дом на Каменноостровском. Ну да – квартира. В замечательном престижном месте, но интерьер был очень простой. Потом Аркадий Исаакович уехал в Москву, жил рядом с Театром Моссовета, но обстановка той квартиры тоже не очень подходила его замыслу.
Рассказывает Валерий Плотников:
«А тут Райкин, уже приезжая к нам на гастроли, не скажу «с антрепризой», нет. Последний его спектакль, если не ошибаюсь, «Мир дому твоему». И я смотрю, на сцене какие-то проблески, намеки той квартиры, которую я сватал Райкину в его повседневной жизни, там в одном углу кресло, с другой стороны лампа, еще кусок обоев. Я так понял – о, если там это все совместить в одном углу, объектив чуть-чуть скорректирует это, может, обманет чуть-чуть, получится квартира, и все решат, что вот так Райкин и живет в настоящей повседневной жизни. Но это было на сцене, это был спектакль, мало того, это надо было подгадать к очередным гастролям. Но, слава богу, у меня были такие возможности, я договорился с Райкиным, что он мне дает 15 минут перед началом спектакля, и я делаю этот свой задуманный портрет. Но там была еще одна проблема и еще одна сложность – тот костюм, который мне был нужен для съемки, был из второго отделения, а в первом отделении Райкин выходил в партикулярном пиджаке, с галстуком, то, что мне совсем не подходило. Я говорю – Аркадий Исаакович, мы с вами договорились, вы приходите в этом костюме, а потом тут же переодеваетесь в первом отделении. «Да, да, Валерочка, да», так все тихо, со всем соглашается. Замечательно, я выстраиваю, а я же снимаю, у меня свет студийный переносной, камера, я выстраиваю, стаскиваю это, еще приношу какую-то картинку, чтоб совсем создать иллюзию обжитого пространства, все замечательно. Появляется Райкин, о ужас, в костюме, я чуть-чуть подозревал, но не ожидал такого коварства, а может быть, просто он запамятовал, в пиджаке из первого действия.
Я говорю – Аркадий Исаакович, мы же с вами договаривались. «Да, да, да». Надо еще поправку сделать, что вот этот ТК Горького, в котором у нас гастролируют все, он имеет вид римской арены, но он самый большой, если не считать БКЗ, по численности сидячих мест. И туда все почему приезжают отбивать поступления всякие финансовые – потому что там очень много можно сразу посадить зрителей. Но и этого мало, там гримерная, я так обстоятельно рассказываю, чтобы это все представить, находится, я преувеличиваю, в полутора километрах от сцены, такое впечатление, что эта сцена не рассчитана на театр, да еще и на втором этаже или на третьем, в общем, не вровень, как всегда, со сценой. А я понимаю, что все, у меня второго шанса не будет. Райкин обещал мне. Я говорю – Аркадий Исаакович, идем переодеваться. Беру под локоток Аркадия Исааковича, а надо знать, во-первых, обожание его коллегами, мало того, там была действительно, Костя может подсказать, любимая и вечная костюмерша, назовем ее условно Люся, такая крупная, сильная и уверенная в себе дама, которая только что меня не всячески называла убийцей, мерзавцем. Я, сгорая практически от стыда, беру Райкина под локоток, и мы полтора километра тихонечко идем до гримерной, там переодеваемся в костюм из второго действия. Я еще запас бабочку свою, потому что Райкин (неразб.), она не соответствовала моим представлениям о прекрасном. Бабочку надеваю на него, мы точно так же возвращаемся. По пунктуальности театра и самого Райкина спектакль уже должен начинаться, уже был, наверно, второй, третий звонок. Мне не до этого, я понимаю, что сейчас меня та же Люся точно будет убивать, что-нибудь со мной сделает. А мне же надо еще Райкина ввести вот в это состояние покоя, петербургской квартиры, что все хорошо, что никаких этих спектаклей, никаких волнений, никаких вот этих полутора километров туда и обратно, ничего этого нет. Я начинаю, все-таки каким-то образом надо посадить Аркадия Исааковича, надо свет чуть-чуть скорректировать, я все это делаю. За кулисами уже не шипение или шепоток, а просто рев, «сейчас убьем, и не пикнешь у нас».
А мне так – или погибать, или делать эту фотографию. Единственное, что меня выдало все-таки, что я волновался, я все-таки бабочку Райкину уже не рискнул поправлять, она там у него сбилась. Я понимал, что, если я сейчас пойду еще и бабочку поправлять… Я снял Аркадия Исааковича, все замечательно, я вижу, что все хорошо. Тут Костя говорит – так, Валер, сними меня с отцом. Я понимаю, что таких вот фотографий обстоятельных… а надо как-то его тоже присоседить. Естественно, уже не так вдумчиво и серьезно, я снимаю Аркадия Исааковича с Костей, вылетаю, схватив в охапку, за кулисы с этой аппаратурой. Уже 7 минут должен идти спектакль, я уже весь мокрый. Но пиджак из первого отделения мы все-таки взяли с собой, догадались, слава Богу. И я делаю вот этот кадр, который, как выяснилось, стоил того, потому что он висит большим портретом в холле Сатирикона, и он же висит в театре, который сейчас имени Райкина на Большой конюшенной».
Отправлено: 03.03.16 09:31. Заголовок: Отсюда Памятник Арк..
Отсюда Памятник Аркадию Райкину планируют установить в Москве возле театра "Сатирикон"
Памятник Аркадию Райкину планируют установить в Москве возле театра "Сатирикон" после его реконструкции. Об этом корр. ТАСС рассказал руководитель театра, народный артист РФ Константин Райкин, находящийся на гастролях в Екатеринбурге.
"Мы установим памятник возле нашего театра в Москве. Проекта пока нет, но есть проект того строительства, которое будет длиться два года. Мы его завершим, и тогда перед нашим новым зданием поставим памятник", - сказал он. Райкин также отметил, что не знает о планах установить памятник Аркадию Райкину в Санкт-Петербурге, о чем раньше сообщали некоторые СМИ. "Нет, я не в курсе этого проекта", - отметил он. Как ранее сообщал ТАСС, 1 августа 2015 года началась глобальная реконструкция здания театра "Сатирикон", который, как ожидается, будет переоборудован по последнему слову техники. Нынешний сезон театр открыл по новому адресу - в расположенном по соседству помещении "Планета КВН".
МЫ С ВАМИ ГДЕ-ТО ВСТРЕЧАЛИСЬ. Х/Ф СССР, 1954 11 сентября 2016 г. 10:35
В основу комедийной ленты режиссеров Николая Досталя и Андрея Тутышкина положено несколько эстрадных миниатюр, блестяще исполненных великим Аркадием Райкиным.
Райкин играет роль театрального артиста Геннадия Максимова в паре с Людмилой Целиковской, являющейся по фильму его женой Ларисой. Они работают в одном театре, и оба известны и любимы зрителями.
Семейная пара едет в Крым в отпуск. Неожиданно в середине пути Ларисе приходится вернуться в Москву, так как она должна заменить в ответственном спектакле заболевшую актрису. Супруги договариваются встретиться через несколько дней прямо на месте.
Однако Геннадий Максимов случайно отстает от своего поезда и оказывается без денег и документов в чужом городе. Именно здесь и происходят встречи с новыми людьми, каждая из которых и является темой для очередной миниатюры мастера.
Художественный фильм (Мосфильм, 1954). Режиссеры: Николай Досталь, Андрей Тутышкин Автор сценария: Владимир Поляков Оператор: Юрий Екельчик Текст песен: Евгений Долматовский, Степан Щипачев Композиторы: Анатолий Лепин, Никита Богословский В ролях: Аркадий Райкин, Людмила Целиковская, Михаил Яншин, Василий Меркурьев, Александр Бениаминов, Мария Миронова, Владимир Лепко, Ольга Аросева, Владимир Гуляев, Алексей Кузнецов, Михаил Пуговкин, Сергей Филиппов, Николай Трофимов, Андрей Тутышкин
БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБОВЬ. Аркадий и Руфь Райкины. Портреты
11 сентября 2016 г. 12.05.
История полувековой любви, в которой актер и актриса оказались главными героями смешной и очень грустной пьесы под названием "Жизнь вместе". (По ссылке есть ВИДЕО).
Павел Яблонский: «У Райкина были большие тараканы!» Личные впечатления от встреч с великим ленинградским артистом у него дома в Москве
24 октября исполнилось 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина. Предлагаем вниманию читателей воспоминания петербуржца Павла Яблонского, который волею судьбы едва не стал последним автором знаменитого сатирика.
4-комнатная квартира рядом с Тверской
— В 80-е годы я стал писать сатирические миниатюры, печатался в газете «Вечерний Ленинград» и в «Крокодиле». Мои тексты уже начали исполняться на эстраде и ТВ.
Вдохновившись, я решил: а не замахнуться ли мне на моего кумира, на самого товарища Аркадия Райкина?! Бог послал возможность поговорить на эту тему с его сыном Константином, и он помог выйти на отца, жившего в последние годы в Москве.
И вот летом 1987 года звоню Аркадию Исааковичу, говорю, что я тут, мол, «кое-что накарякал» и был бы счастлив, если бы он мог посмотреть некоторые мои сатирические работы для будущих спектаклей.
Райкин меня обстоятельно выслушал и предложил приехать к нему домой в Благовещенский переулок, 5. Там рядом с улицей Горького (ныне Тверской) 4-комнатную квартиру выделил семье Райкиных сам Леонид Брежнев. Приютил после бегства от сурового главы Ленинграда Григория Романова.
Тараканьи бега вокруг орденоносца
Благоговейно подхожу к квартире. Дверь открыла Рома — так близкие звали Руфь Марковну — обаятельную, с прекрасными лучистыми глазами жену сатирика.
— К нам тут гость из Ленинграда, — позвала она мужа.
И вот выходит сутуловатый Аркадий Исаакович со своей знаменитой пышной седой шевелюрой с черной прядкой, одетый в… чистейше белый, классического кроя костюм из мягкой ткани, а на груди сверкает звезда Героя Социалистического Труда!
Тут почему-то вспомнилась его знаменитая фраза: «Да будь ты хоть «тыры-пыры восемь дыр!». Она убойно звучала в его спектакле на исходе правления Брежнева, у которого как раз было столько дыр на пиджаке от главных наград. А вот у Райкина, как я изучил потом, могло быть всего семь дыр от государственных наград. Наверное, ревновал к генсеку, как когда-то по поводу особой благосклонности того к своей жене.
Удивительное ощущение: Райкин не комик внешне, вроде Карцева, но, как гениальный актер, мог творить комедийные чудеса!.. И вот вдруг мне предстал совершенно тихий, мягкий человек. Райкин любезно проводил меня в свой рабочий кабинет, заставленный антикварной мебелью. Все комнаты и коридоры были устланы коврами.
— Ой! — воскликнул я в испуге. — Аркадий Исаакович, а что это у вас тут бегает?
— Это тараканы, столичные, в Петербурге таких нет, типично московские, огромные, почти как собаки, — пояснил многозначительно Райкин.
Я потом смог рассмотреть этих «типичных москвичей», которые еще не раз попадали в поле зрения в этой роскошной квартире артиста за два вечера наших встреч.
Тихая мощь гения
Сели за рабочий стол. Он с одной стороны, я с противоположной. Впечатление опять же, что передо мной тихий, немощный, очень пожилой человек. Райкин берет текст, пробегает глазами, потом начинает читать вслух. И вдруг исчезают тихость и немощь. В глазах вспыхивает азартный огонь, он начинает перевоплощаться в героев моего маленького произведения, и я не могу удержаться от ощущения, что попал на спектакль великого Райкина и сразу превратился в зрителя. Да еще и какая честь, какое счастье — это его выступление происходит только для меня одного!
Райкин поразительно точно вносил коррективы в текст, который становился более живым, а диалоги героев — глубже и остроумнее.
Сатирик сказал, что для меня, автора, нет ничего страшного в том, что он что-то от себя добавит — авторство все равно останется за мной. Привел примеры того, как очень известные всем тексты самых знаменитых сатириков, что работали с ним, он порой перерабатывал так, что от автора мало что оставалось, включая Жванецкого. Привел даже одну знаменитую миниатюру, которую, дескать, практически написал всю сам, но авторство оставил за Жванецким.
Так мы с Аркадием Райкиным два полных вечера посидели с десятком моих миниатюр. В конце маэстро сказал:
— В августе я с дочкой Екатериной и сыном Костей уезжаю на месячные гастроли в США. А я, между прочим, объездил все соцстраны, и порой не по одному разу, и даже по странному случаю мне удалось выступить в одной капстране — в Великобритании, и вот впервые в жизни — в Америку. Ну а по возвращении я приступаю к созданию нового спектакля и позову вас.
— То есть вы что-то из этого можете взять в новый спектакль? — затаив дыхание, спросил я.
— Если вы не против, оставьте у меня все эти миниатюры, — ответил Райкин. — Как приеду, позову вас в Москву.
Счастливый, вернулся я домой, с нетерпением ждал возвращения Райкина. И вот звоню, он говорит:
— В Америке все прошло хорошо. Правда, с новым спектаклем пока откладывается, у меня возникли некоторые проблемы со здоровьем, я лягу в больницу, полежу, а как поправлюсь, мы и встретимся.
…Но из больницы он уже к работе не вернулся. 17 декабря 1987 года Аркадия Райкина не стало.
Это был удар для меня, помимо утраты обожаемого артиста. Ведь сам Райкин взял плоды моего творчества в работу, могла начаться совсем новая жизнь, казалось, это судьба!..
Ушел очень вовремя
Я потом спросил Константина Райкина, руководителя Театра «Сатирикон», которому тот достался по наследству: не заинтересуют ли его мои миниатюры, которые одобрил и вознамерился взять в работу его великий отец?
— Дело в том, что мы с отцом совсем разные в творчестве, в видении жанра, театра, — ответил сын. — Я бы, например, никогда не взял те тексты, с которыми он работал, хоть каких знаменитых авторов. Это только у него был исключительный дар превращать ими написанное в то, чем так восхищаются люди.
Вот так занавес для, возможно, последнего автора Аркадия Райкина закрылся, едва успев обнадеживающе трепыхнуться. Да и для сатиры в нашей стране наступили смутные времена. Время стремительно двигалось вперед, в газетах уже говорили о происходящем в лоб, безо всяких намеков и подтекстов. А на сцене стало востребованным банальное ржание, насилие и раздевания — лишь бы заманить зрителя. Залы были почти пустые, театр, за небольшим исключением, деградировал. Немало артистов, режиссеров тогда покинули профессию…
Так что Аркадий Исаакович ушел из искусства и из жизни вовремя. Он бы не смог заниматься своим делом в новых условиях, когда сатиры не стало, а юмор с высоты ума и сердца опустился ниже пояса.
Отправлено: 14.02.17 09:28. Заголовок: «Шутки шутками, но м..
«Шутки шутками, но могут быть и дети»: Аркадий Райкин о женщинах.
Миллионы зрителей смеялись и плакали вместе с героями его скетчей, узнавая в них самих себя. «В греческом зале…», «пьет один, а голова болит у всех», «футбол – когда 22 бугая один мяч перекатывают»… Припоминаете же? Но сейчас, как говорил персонаж Аркадия Райкина, «да простят меня мужчины, речь пойдёт о женщинах».
Женщина, не побоюсь этого слова, - друг человека!
Эта фраза впервые прозвучала в монологе Райкина «О женщинах». Афоризм, который сегодня многие представительницы прекрасного пола сочли бы оскорбительным, стал настолько популярным, что его процитировали даже в фильме «Кавказская пленница».
- Аграфена Михайловна, хлопнем по рюмочке? А она мне: - Чего по рюмочке, давай сразу по стакану. Хорошая женщина!
Сам Аркадий Исаакович, хоть и мог гениально изобразить на сцене пьяного человека, алкоголь не употреблял – не позволяло больное с детства сердце. Более того, сам он не раз говорил, что спиртное разрушает личность и вредит профессии.
Закрой рот, дура, я уже всё сказал!
Еще одна фраза из знаменитого монолога холостяка, которая совсем не соответствует Райкину-семьянину. Свою жену Руфь Иоффе артист называл не иначе как «Ромой» или «Ромочкой» и всегда прислушивался к ее мнению.
Шутки шутками, но могут быть и дети!
Шутить Аркадий Райкин умел - детей у него было двое. И дочь Екатерина, и сын Константин пошли по стопам отца. Екатерина Райкина сыграла десятки ролей в театре и кино, а Константин Райкин в данный момент руководит театром «Сатирикон».
Жена – мудрец, рядом с ней ты всю жизнь будешь чувствовать себя идиотом.
Рядом со своей женой Аркадий Райкин, конечно же, идиотом себя не чувствовал. Но стыдно ему бывало. Так вспоминает свою мать Екатерина Райкина: «Мудрая женщина, она, например, простила отцу отношения с одной актрисой театра Вахтангова».
Раньше и женщин-то вообще не было. Одни бабы были.
И женщин, и баб в жизни Аркадия Исааковича всегда хватало. «Конечно, женщины за Райкиным бегали. Иногда и он не мог устоять. Но никогда не стоял вопрос о том, чтобы распалась семья. Какими бы настойчивыми ни были поклонницы», - вспоминал работавший под его руководством актер Владимир Михайловский.
Дура, дура, дура ты. Дура ты проклятая. У него четыре дуры, а ты дура пятая.
Эту частушку герой Райкина из фильма «Волшебная сила искусства» приписал… Людмиле Зыкиной. Интересное совпадение: когда сатирика в третий раз позвали на гастроли в Лондон, его не пустила туда министр культуры Екатерина Фурцева, которая заявила: «Аркадий Исаакович, вы же уже ездили дважды в Англию, пускай теперь поедет Зыкина – она хорошая артистка». Райкин ответил: «Хорошо, пускай поедет Зыкина».
Вот такая толстая… диссертация, и тема интересная - что-то там в носу…
В этой цитате герой Райкина описывает фигуру женщины-врача в фильме «Люди и манекены». А в написанном Михаилом Жванецким монологе эта дама уже имела ученую степень: «Та была врач, кандидат наук. Вот такая толстая... диссертация».
Меня хотят женить. Есть люди, которые чувствуют себя плохо, когда другим хорошо.
В браке Райкину было хорошо, иначе этот союз не просуществовал бы полвека. Плохо было родителям его избранницы, которые поначалу очень не хотели, чтобы Руфь встречалась с Аркадием. Однажды ее даже увезли на лето на дачу, но Райкин явился и туда, чтобы произнести речь с просьбой благословить их брак.
Женатому человеку плохо дома, а холостому плохо везде!
Эту фразу Райкин, будучи уже в преклонных годах, произнес, когда после концерта ему представили режиссера и актера Бориса Львовича. «Актер… Режиссер…», - повторял регалии Львовича Райкин, и вдруг спросил: «А женаты?» Получив утвердительный ответ, Аркадий Исаакович покачал головой: «Вот и я всю жизнь на одной. Знаете что? Женатому человеку плохо дома, холостому – везде!»
Незадолго до смерти Райкин спросил у дочери: «Ты знаешь, мне надо подумать о том, с чем мне сейчас выходить на сцену. О чем говорить с людьми, если все уже написано в газетах?» С тех пор прошло 30 лет, и большинство газет перестали выходить в бумажном формате. Но Аркадию Райкину все еще есть, что сказать нам, согласитесь.
Аркадий Райкин (24 октября 1911 — 17 декабря 1987) - Аркадий Райкин — не просто персона, но целое явление в нашей культуре. Он стал первопроходцем жанра эстрадной миниатюры и установил в этом жанре высокую планку. «Многоликий Райкин» — так его называли. В ходе своих спектаклей он представал в разных образах, причем от одного к другому переходил мгновенно, меняя за кулисами парики, накладки, элементы костюма. Тогда казалось, что его персонажи остроактуальны, сиюминутны. Но прошли десятилетия, и мы по-прежнему хохочем над его бюрократом, пьянчужкой, глуповатым обывателем — значит, Райкин создал не просто шаржи на представителей советского общества, но универсальные образы, человеческие типажи. Давайте вспомним некоторые афоризмы Райкина. - «В "Греческом зале", в "Греческом зале"...» *** «Вкус - спессфиссский! » *** «Я тебя уважаю, ты меня уважаешь, мы с тобой уважаемые люди. » *** «Пролетая над Карагандой, посылаю всех к такой-то матери. » *** «Пить, курить и говорить я начал одновременно. » *** «Все в природе увязано и укручено. » *** «Удача, как богатое наследство, всегда случается с кем-то другим. » *** «Меняться бум? » *** «Запустить дурочку. » *** «Излишняя серьезность - особенно в отношении к самому себе - та же беспечность. Это, если угодно, две стороны одной и той же медали. » *** «Люди, которые у моря живут, не чувствуют этой красоты, ходят мимо неё, как мимо фотообоев. » *** «Если человек попал в беду - доброе слово не бывает лишним. » *** «Кто Аполлон? Я Аполлон? Он Аполлон. Ну и нехай себе Аполлон.» *** «У нутре средневекового рыцаря — наши опилки!» *** «Вот такая толстая... диссертация, и тема интересная — что-то там в носу...»
Отправлено: 31.10.17 12:00. Заголовок: click here Мой райо..
click here Мой район Центральный СПб В Театре Эстрады имени Райкина открылась фотовыставка
24 октября исполнилось 106 лет со дня рождения великого актера Аркадия Исааковича Райкина. В связи с этим в Голубом фойе Театра Эстрады имени Райкина (Большая Конюшенная улица, 27) открыта фотовыставка, где можно увидеть редкие портреты Аркадия Райкина и почитать воспоминания известных современников о нем.
В театре до сих пор сохранилась его гримерная. Выдающийся актер, мастер сценического перевоплощения, блистательный конферансье и тонкий сатирик, он поднял жанр эстрады в нашей стране до невиданной высоты. Райкин стал целой эпохой и в истории отечественной сцены, и в истории петербургского Театра Эстрады.
Аркадий Райкин родился 24 октября 1911 года в Риге, в семье портового бракера строительного леса Исаака Давидовича Райкина. В 5-летнем возрасте мальчик был увезен родителями из ставшей прифронтовой Риги. Семья Райкиных сначала переехала в Рыбинск, а с 1922 года обосновалась в Петрограде.
Театром Аркадий Райкин увлекся еще в детские годы. В 1935 году он окончил Ленинградский техникум сценических искусств (ныне – РГИСИ). Учился на курсе Владимира Соловьева, известного режиссера, знатока итальянской комедии дель арте и театра Мольера. Одновременно Райкин брал уроки пантомимы и сценического движения у известного артиста жанра музыкальной эксцентрики, настоящего «короля юмора» 1910-х годов Михаила Савоярова.
После техникума молодой артист по распределению попал в Ленинградский ТРАМ (Театр рабочей молодежи), в 1936-1937 годах он работал в Новом театре (современном Театре имени Ленсовета). Однако вскоре Аркадий Райкин ушел из драматического театра – его подлинным призванием стала эстрада…
Известность пришла к нему осенью 1939 года. Райкин стал лауреатом проходившего в Москве первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, выступив с номерами «Чаплин» и «Мишка». В том же году он был принят в труппу недавно созданного Ленинградского театра эстрады и миниатюр. Спустя три года молодой конферансье станет художественным руководителем этого театра.
Аркадий Райкин возглавлял Ленинградский театр эстрады и миниатюр почти сорок лет. Что только не довелось пережить Аркадию Исааковичу и его артистам за это время! Великую Отечественную войну, выступления на полевых аэродромах, артиллерийских позициях и на палубах боевых кораблей. Невероятную популярность и триумфальные гастроли по стране и за рубежом. Острые разногласия с ленинградским партийным руководством.
Райкин сделал свой театр одним из самых любимых мест отдыха ленинградцев. Он собрал вокруг себя плеяду прекрасных артистов. В разное время на сцену театра выходили: Леонид Утесов и Клавдия Шульженко, Мария Миронова и Александр Менакер, Вениамин Нечаев и Павел Рудаков, Эдуард Хиль и Мария Пархоменко… Во время гастролей в Одессе именно Райкин заметил талантливых актеров молодежного театра «Парнас-2» и в
1962 году пригласил работать в свой театр Михаила Жванецкого, Романа Карцева, Виктора Ильченко.
Конечно, самым долгожданным артистом на сцене театра всегда был сам Аркадий Исаакович. Каждое его выступление – это маленький шедевр. Исполнитель монологов, фельетонов, он сочетал в себе удивительную интеллигентность, скромность и очень редкий дар – умение рассмешить людей. Зрители особенно любили его номера, где актер, быстро меняя облик, создавал череду совершенно разных образов – от лирических до остро сатирических.
В начале 1980-х годов разногласия театра с ленинградским партийным руководством достигли критической точки. Пришедший в труппу молодой артист Константин Райкин уговорил отца переехать из Ленинграда в столицу. Так, в 1982 году в Москве появился Государственный театр миниатюр. Сегодня это знаменитый театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина под руководством Константина Аркадьевича Райкина.
Аркадий Райкин умер в Москве 17 декабря 1987 года. Его похоронили на Новодевичьем кладбище. Но город на Неве никогда не забывал своего любимого артиста. В 2002 году петербургскому Театру Эстрады было присвоено имя Аркадия Райкина.
Лауреат Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1939) Народный артист СССР (1968) Лауреат Ленинской премии СССР (1980) Герой Социалистического Труда (1981) Кавалер Ордена Ленина (1981) Кавалер Ордена Отечественной войны 1-й степени (1985) Кавалер Ордена Отечественной войны 2-й степени Кавалер Ордена Трудового Красного Знамени (1971) Кавалер Ордена Дружбы народов
Аркадий Райкин родился 24 октября 1911 года в Риге.
Его отец Исаак Давидович Райкин работал лесным бракером в Рижском морском порту, а мама Елизавета Борисовна была домохозяйкой и занималась воспитанием детей. Аркадий был старшим ребенком семье, после него в семье родились еще две девочки - Белла и Софья, а в 1927 году - Максим (ставший впоследствии актером Максимом Максимовым).
Детство Райкина прошло в Рыбинске, где Аркадий девятилетним мальчиком впервые вышел на любительскую сцену. Екатерина Райкина вспоминала о детстве отца: «Однажды в Рыбинске, куда семья Райкиных бежала из Риги в Первую мировую войну, папа, прихватив сестричек, отправился в цирк-шапито. Брезентовый шатер во время представления красочного спектакля «Шантеклер» запирался на огромные железные ворота. Дедушка, вернувшись домой после работы, и услышав, что его дети так поздно смотрят «этот балаган», ужаснулся! Он бросился к цирку и стал что есть силы колотить ручищами по оцинкованным воротам: «Отдайте моих детей! Отдайте!» Дома он долго бушевал: «Еврею быть клоуном? Никогда!» и даже пустил в ход ремень. Дед, всю жизнь отбирая в морском порту лес для лесопилен и шахт, считал увлечение сына театром пустым и вредным: «Ну, если уж так тянет в артисты, то лучше, как это принято в интеллигентных еврейских семьях, музыкой заняться!» - и купил сыну скрипку. Но Аркаша быстро приспособил ее для катания по льду, а еще, сделав из смычка кнутик, возил скрипку по снегу, как саночки».
В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград к родственникам на Троицкую улицу, где Аркадий пошел в 4-й класс 23-й городской школы. К тому времени, несмотря на свой юный возраст, он уже бредил театром и постоянно пропадал в стенах бывшей Александринки - Государственного академического театра драмы, В школе Аркадий посещал драматический кружок, руководителем которого одно время был Юрий Юрский (отец Сергея Юрского). Вот что вспоминала об этих годах сестра Аркадия Райкина Белла: «Мы жили на шестом этаже (в доме на теперешней улице Маяковского). Сначала занимали всю квартиру - пять комнат, потом нас уплотнили и оставили только две. Аркаша озорник такой был. Он ведь что придумал: с приятелями они перекинули по улице доску из окна одной комнаты, что была угловой, в другую и... бегали по ней, как в цирке. Аркаша с детства интересовался театром. В Александринку бегал чуть ли не каждый вечер. Денег у родителей не было на билеты, и он втихую книжки и тетрадки продавал. В театре его все контролеры знали и любили. Потом уже так пускали, безо всякого. И волевой был очень: когда отец ему всыпал, как следует (рука у него была тяжелая), то Аркаша только зубы сжимал, и слезинки из него не выходило».
В 1924 году 13-летний Аркадий Райкин едва не умер. Однажды он долго катался на коньках и простудился. У него началась ангина, давшая осложнение на сердце. После этого ревматизм и ревмокардит надолго приковали его к постели. Прогнозы врачей были малоутешительными, и родители готовились к самому худшему. Однако организм мальчика оказался сильнее болезни. Аркадий выжил, но ему предстояло буквально заново учиться ходить. «Его сестра, которая сейчас живет со мной, ей 91 год, рассказывала, что детей не пускали в больницу, потому что любое движение в палате папе давалось с болью, – вспоминала дочь Екатерина. – Ему было больно даже лежать под простынкой. Ужас в глазах. Так он пролежал 9 месяцев. Дедушка спускал его на плечах на улицу, только чтобы папа подышал воздухом. Мама рассказывала, что вот тогда у него сформировался характер. Он стал замкнутым, думающим, наблюдающим».
После выздоровления Аркадия его родители были категорически против актерской профессии сына. Конфликт был настолько серьезным, что юноше пришлось покинуть отчий дом, и в 1929 году он устроился работать лаборантом на Охтинский химический завод, не переставая мечтать о театре. Райкин жил в общежитии завода, и заработав необходимый годовой рабочий стаж, поступил в 1930 году в Ленинградский институт сценических искусств на факультет кино (куда вместе с ним поступил Петр Алейников) на режиссеро-актерский курс педагога, режиссера театра Мольера и знатока комедии Владимира Николаевича Соловьева. Родители Аркадия были по-прежнему против его актерской профессии, считали профессию актера несерьезной и не способной принести реального заработка. Но, несмотря на это, Аркадий Райкин со студенческой скамьи начал выступать на эстраде, преимущественно в концертах для детей, и его номера с куклой Минькой, надувными поросятами и патефоном сразу стали популярными.
В 1934 году Аркадий Райкин встретил в институте свою будущую жену - Руфину (Рому) Иоффе. Вот как об этом романтическом знакомстве вспоминал позднее сам Райкин: «Еще мальчиком, занимаясь в самодеятельности, я был приглашен выступать в соседней 41-й школе. Не помню, что я играл, но ясно помню, что обратил внимание на девочку в красном берете, в котором было проделано отверстие и сквозь него пропущена прядь черных волос. Это было оригинально и осталось в памяти. Через несколько месяцев я встретил ее на улице, узнал и вдруг увидел ее живые, выразительные, умные глаза. Она была очень хороша собой, мимо такой девушки не пройдешь... Тем не менее, я прошел мимо, не остановился, стесняясь заговорить с незнакомой особой на улице. Прошло несколько лет, я стал студентом Ленинградского театрального института. На последнем курсе я как-то пришел в студенческую столовую и встал в очередь. Обернувшись, увидел, что за мной стоит она. Она заговорила первая, и этот разговор я помню дословно. «Вы здесь учитесь? Как это прекрасно!» - «Да, учусь... А что вы делаете сегодня вечером?» - «Ничего...» - «Пойдемте в кино?» Когда мы вошли в зал кинотеатра, заняли свои места и погас свет, я тут же сказал ей: «Выходите за меня замуж...»
Со своей женой Райкин прожил без малого 50 лет. По словам очевидцев, они были прекрасной парой, хотя порой и у них случались размолвки. В. Михайловский рассказывал: «Конечно, женщины за Райкиным бегали. Иногда и он не мог устоять. И, конечно, Рома его ревновала - как без этого? Но никогда не стоял вопрос о том, чтобы распалась семья. Какими бы настойчивыми ни были поклонницы».
Екатерина Райкина рассказывала о своей матери: «Папа называл маму Ромочка или Ромашка. Мы с Костей говорили «мамочка» или «мамулька», а я еще звала ее «мамулявка». Мама была красавицей. Очень яркая, талантливая, веселая, глубоко образованная. Она знала массу историй, анекдотов, и даже Ираклий Андроников, приходя к родителям в гости, всегда говорил: «Ромочка — прекрасный рассказчик, мне лучше помолчать». У нее был и литературный талант, отмеченный многими критиками, но времени писать не хватало. Она играла в театре, была папиным секретарем и буквально не отходила от телефона. Я говорила: «Мама, ты — как коза на веревочке. Нельзя же так, надо делать перерывы». Я ненавидела телефон и до сих пор смотрю на него, как на врага, потому что он всю жизнь отнимал у меня маму… Были моменты, когда я понимала, что маме тяжело, обидно, больно. Но что сделать, се ля ви, как говорят французы. Она была очень мудрой женщиной. Случались критические периоды, которые стоили ей большого здоровья, но приходилось терпеть и переживать. Она очень любила папу, поэтому бросила ему под ноги всю свою жизнь, все свои таланты. Она понимала, кто такой Райкин. Ведь почему часто два талантливых человека не уживаются вместе? Обязательно кто-то должен пожертвовать собой ради совместной жизни и любви. А это не каждый может. Безусловно, папа был благодарен ей. Особенно это проявилось, когда мама заболела. Папа ухаживал, был с ней очень нежен и внимателен…».
В 1935 году Райкин окончил институт, и по распределению почти весь его курс попал в Ленинградский ТРАМ (Театр рабочей молодежи), вскоре переименованный в Ленком. В этом театре Райкин был занят сразу в нескольких спектаклях: «Дружная горка», «Начало жизни», «Глубокая провинция» и других постановках.
Летом 1937 года с Райкиным случилось несчастье – на фоне ангины у него начался острый приступ ревматизма с осложнением на сердце. За время этого приступа он поседел настолько, что, когда поправился, вынужден был красить свои волосы, хотя ему было всего 26 лет. Екатерина Райкина рассказывала: «В 1937 году ангина повторилась. Врачи опять сказали, что он умирает. Дедушка, который сам был доктором, тогда пришел к врачам и сказал: «Что ж вы за врачи, если хороните его? Используйте хотя бы полшанса. Вы должны убрать ему гланды». Он подсказал им, как сделать операцию, и папа справился с болезнью. Но остался на всю жизнь с пороком сердца, с ревмокардитом».
После выздоровления Райкин в ТРАМ не вернулся и поступил на работу в Новый театр (в будущем - театр имени Ленсовета). Там он проработал ровно год, и после того как из театра «ушли» режиссера И.Кролля, сам так же подал заявление об уходе, решив распрощаться с театром и податься на эстраду. В те же годы попробовал свои силы в кино.
Дебют Райкина в кинематографе состоялся в 1938 году - он снялся в картинах «Огненные годы» и «Доктор Калюжный», вышедших на экраны страны в 1939 году. Однако ни удовлетворения, ни зрительского успеха эти роли молодому актеру не принесли, поэтому все свои силы Райкин отдавал эстраде. Он выступал с эстрадными номерами в Домах культуры, Дворцах пионеров, с лета 1938 года начал заниматься конферансом. Буквально с каждым днем его талант креп и привлекал к себе внимание многочисленной публики. Райкин уверенно шел к своему триумфу.
15 апреля 1938 года в семье Райкиных родилась девочка, которую назвали Екатерина. Позже она рассказывала: «Меня назвали в честь моей бабушки Екатерины Романовны Бродской… Папа очень хотел дочку и часто твердил маме: «Рома! У нас обязательно будет девочка, и непременно с косичками». Так все и случилось — первой родилась я».
В ноябре 1939 года Райкин выступил с номерами «Чаплин» и «Мишка» на 1-м Всесоюзном конкурсе эстрады. На конкурсе Райкин получил вторую премию, и это выступление стало для него судьбоносным. На Райкина обратили внимание признанные мэтры эстрады, в частности, Леонид Утесов, который заявил: «Этот артист, в отличие от всех выступавших, пришел навсегда. Он будет большим артистом!».
После того, как к Аркадию Райкину пришел заслуженный успех - ему, его жене и дочке Кате была выделена комната в коммунальной квартире. Кроме этого, его стали записывать на радио, и самое главное - он стал одним из руководителей Ленинградского театра эстрады и миниатюр. Аркадий Райкин вспоминал: «Мне Сталин четырнадцать раз подряд аплодировал. И все четырнадцать — вставал. Банкет по случаю 60-летия Сталина в 1939 году проходил в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. За столом пировали приглашенные, рядом пели гостям и играли, сменяя друг друга, артисты. В отличие от моих коллег, выступавших на некотором отдалении, меня усадили за стол прямо напротив Сталина. Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом. Затем встал, и все, кто был за столом, тоже встали. Сталин предложил тост за Райкина, и все выпили. Тут я возьми да скажи: «Товарищ Сталин, могу и других типов показать». Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером. После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз».
С 1940 года Райкин и его труппа начали сотрудничать с драматургом Владимиром Поляковым, создав программы «На чашку чая» и «Не проходите мимо». А во время Великой Отечественной войны Райкин и его труппа были желанными гостями на фронте. Именно тогда артист стал активно включать в свои выступления политическую сатиру. В 1942 году Аркадий Райкин оказался с гастролями на Малой земле, где познакомился с полковником Леонидом Брежневым. В дальнейшем это знакомство сыграло большую роль в жизни артиста. Екатерина Райкина вспоминала: «Мне шел четвертый год, когда началась война, поэтому страшные перипетии, происходившие со мною, перебили все былые светлые воспоминания. Родители обслуживали фронт, ездили по всей стране, естественно, они не могли тащить за собой маленькую девочку. А бабушка с дедушкой остались в блокадном Ленинграде. Мама отдала меня чужой тетке в Ташкенте. Родители присылали ей продукты, но мне ничего не доставалось. Одна, маленькая, без родителей, вся больная, голодная, в экземе, с дизентерией - удивляюсь, как я вообще тогда осталась жива. Если бы бабушка приехала за мной на два месяца позже, я бы недотянула».
Аркадию Райкину чудом удалось вывезти своих родных из блокадного Ленинграда по Дороге жизни. Когда истощенная семья Райкиных добралась до Уфы, Аркадий встречал своих домочадцев кастрюлей с горячими котлетами. Отец Исаак Давидович набросился на еду, от которой его было невозможно оторвать, и через несколько дней умер от заворота кишок.
В 1946 году семья Райкиных переехала из дома 23 на улице Рубинштейна в Ленинграде в серый шестиэтажный дом-коммуналку № 12 по Греческому проспекту. Три комнаты в квартире № 9 заняли Райкин с женой и дочерью, а этажом ниже, в квартире № 7 поселились его мать, сестры Белла, Соня и 15-летний брат Максим. Максим так вспоминал те дни: «На Греческом мы прожили что-то лет двенадцать. Я был совсем маленький, когда умер отец, и Аркадий заменил мне его. Всем, что я имею в жизни, я обязан ему. Он мне дал образование, в институт я поступил, профессию выбрал - все это он. Помогал моей семье, когда было трудно».
А вот что вспоминала о жизни Райкиных на Греческом проспекте их соседка В.Маркова: «Очень хорошие люди были. Они три комнаты занимали - столовую, спальню и комнату для няньки. Правда, жили здесь от силы четыре месяца в году. А так по гастролям мотались. Артисты к ним приходили: Черкасова я видела, Утесова, Целиковскую. Приходили в основном ночью, после спектакля, и никакого шума, крика не было. Все прилично было. Добрые они были люди. Неудобно говорить, но Руфь Марковна отдавала моему мужу рубашки и галстуки Аркадия Исааковича. И пес у них был прекрасный - черный пудель Кузя, здоровый такой и умный».
После войны один за другим на свет появлялись новые спектакли, написанные Владимиром Поляковым: «Приходите, побеседуем», «Откровенно говоря...» и «Любовь и коварство». А в июле 1950 года в семействе Райкиных произошло очередное прибавление: родился сын Костя. «Котеньку назвали очень смешно, - вспоминала Екатерина Райкина. - Помню, когда мама была беременная, она все время ходила, перебирала имена и говорила: «Мне хочется назвать его Лаврентий, чтобы был Лавруша, Лаврушка». Папа при упоминании этого имени вздрагивал, мама спохватывалась и восклицала: «Ну, конечно, какой может быть Лаврентий! Он будет Дмитрий, Митюша, Митенька». Они этот вопрос мусолили очень долго, пока дедушка, мамин отец, врач-терапевт по специальности, энциклопедически образованный человек, с большим юмором, обаятельный и добрый, наблюдая за всеми этими мучениями, не сказал: «Ну, зачем вы так долго думаете, когда все так просто решается: назовите его в честь вашего Бога — Константина Сергеевича Станиславского». И они назвали его Константином».
Аркадий Райкин позднее вспоминал: «Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице «Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 году. В Ленинграде у нас были три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитало шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».
Отправлено: 12.01.18 09:53. Заголовок: ЧАСТЬ 2 А вот что в..
ЧАСТЬ 2
А вот что вспоминал о тех годах Константин Райкин: «Никакого особенного благополучия у нас не было. В нашей стране очень богатыми людьми - по тогдашним меркам - иногда становились писатели, скульпторы-монументалисты, а актеры - да никогда в жизни. Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство... Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было... Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали. Я ходил в спортивную школу, хорошо учился, дрался (у меня шесть раз нос переломан) словом, жил жизнью нормального русского человека из хорошо обеспеченной семьи».
В 1950 году Райкин прекратил сотрудничество с Поляковым, однако на работе театра это практически не отразилось. «Папа мог простить все что угодно, кроме предательства, - рассказывала в интервью Екатерина Райкина. - Его друг, Владимир Поляков, многолетний автор миниатюр, монологов и скетчей, страшно сопротивлялся папиным замечаниям, хотя ему не хватало вкуса и понимания точности жанра. Так продолжалось, пока друзья окончательно не рассорились. Поляков написал на него злой пасквиль и подписался почему-то Иоанном Кронштадтским. Пасквиль долго ходил по рукам, пока, наконец, не дошел до папы. Помню, папа очень обиделся. Прошло время. Поляков открыл в Москве свой театр миниатюр, где начинали карьеру Люба Полищук и Зяма Высоковский. Успокоившись, обидчик решил помириться и стал забрасывать через знакомых удочки. Но папа не шел на мировую — он не умел прощать предательство. И даже когда Владимир Соломонович, умирая, попросил Райкина прийти к нему, чтобы попросить прощения, он не пошел. Думаю, папа в своей непримиримости был не прав. Мама бы помчалась в ту же секунду».
В 1950-е годы с участием Райкина вышли спектакли «Любовь и три апельсина», «Человек-невидимка» и «Белые ночи». В новых спектаклях Райкин стал намного сатиричнее, что было отмечено на страницах центральных газет. Например, поэт А.Безыменский в «Литературной газете» писал: «Чернить наших руководителей мы не позволим. Но, охраняя их от клеветы, надо не дать возможности понять это так, что прекращается борьба с бюрократами и разложившимися людьми».
В конце 1950-х годов Райкин и его театр отправились в свои первые зарубежные гастроли. Успех этих выступлений был не менее громким, чем на родине, и в 1964 году на английском телевидении режиссер Джо Маграс снял фильм о Райкине и его коллективе. После премьеры фильма по английскому телевидению критик лондонской газеты «Таймс» писал: «Би-би-си впервые показало нам прославленного русского комика Аркадия Райкина. Это было настоящее зрелище, подлинное открытие, такое выступление, которого мы не видели давно. Одна из самых больших заслуг Райкина состоит в том, что он представляет собой полную противоположность отвратительным, «смешным до тошноты» комикам, которых мы в таком изобилии импортируем из Соединенных Штатов. У Райкина есть что-то от Чарли Чаплина: удивительная способность живо и наглядно выражать эмоции, способность создавать образы, которые не нуждаются в пояснении. Мне никогда не приходилось видеть такой игры!»
С Райкиным происходила масса забавных историй во время его зарубежных турне. Об одной из них, произошедшей в Болгарии, рассказывал В. Ляховицкий: «Вместе с Райкиным мы пошли днем на пляж. Там взяли водный велосипед и поехали кататься. За разговорами уехали очень далеко в море, Райкин и говорит: «Слушай, давай позагораем без плавок!» Бросили мы наши плавки сзади на сиденье и опять об искусстве беседуем. И вдруг прямо над ухом слышим пароходный гудок. Смотрим: а рядом с нами идет прогулочный катер, и женщины с интересом нас разглядывают. Райкин говорит: «Иди за плавками!» А как за ними пойдешь? Пришлось мне чуть ли не по-пластунски ползти и делать бросок - под дружный смех дам. «Таким образом, я еще никогда публику не смешил», - заметил потом Аркадий Исаакович».
«Его домом, конечно, был театр, – вспоминала Екатерина Райкина. - Бытовало мнение, что Райкин не приглашал в свой театр талантливых актеров. Какая чушь! Он прекрасно понимал, что в обрамлении талантов его талант заиграет еще ярче. Просто многие актеры, осознавая, что в лучах прожектора (а папа был «прожектором»!) лампочка горит тускло, сами не шли к нему. Но те, кто оставались, были одаренными актерами и любили театр и папу. Рома Карцев, Владимир Ляхов, Витя Ильченко, Ольга Малоземова, Виктория Горшенина… Папа называл актеров и работников театра «моей семьей». Знал, у кого сколько детей, какие проблемы, всегда входил в положение людей, помогал. Помню рассказ Ирочки Петрущенко: «Я только что родила ребенка и лежала в роддоме. Труппа через три дня собиралась на гастроли. Аркадий Исаакович поинтересовался у администратора: «Ну, как там дела у Иры?» — «Три дня уже девочке» — «Ну и отлично! Значит, она может ехать на гастроли». — «Помилуйте, Аркадий Исаакович, она ведь только родила!» — «Но три дня ведь прошло?» В просторной женской гримуборной театра Ира, большая рукодельница, в перерывах между репетициями и перед спектаклем что-то кроила, шила или писала письма. Однажды принесла с собой из дома болванку, на которой принялась мастерить шляпку. В этот момент вошел папа и «посоветовал»: «В следующий раз, Ира, принеси тазик и постирай»… Папа был очень жестким, если дело касалось дисциплины. За кулисами во время спектакля царила полная тишина: ходить, громко топая ногами, или разговаривать было категорически запрещено. Еще все знали, что непьющий Райкин не терпит пьянства среди актеров. Как-то на гастроли в Свердловск с театром поехал очень одаренный актер. Зная о его слабости, Райкин пристально за ним следил. После спектакля все артисты ужинали в ресторане гостиницы «Урал». И тут папа замечает, как артисту на подносе несут граненый стакан с какой-то прозрачной жидкостью. «А это что?» — тихо интересуется Райкин. «Да это вода», — не моргнув глазом, врет актер. «Как кстати! Меня так жажда мучит», — и, не сморщившись, выпивает залпом стакан водки. «Завтра спектакль. Не засиживайтесь», — как ни в чем не бывало говорит он оторопевшей публике и твердой походкой выходит из зала. Мама потом рассказывала, что в номере Райкин рухнул на кровать как подкошенный и, не раздеваясь, проспал до утра».
В 1960 году в Ленинграде Райкин познакомился с молодым драматургом из Одессы Михаилом Жванецким, учившемся в Одесском институте инженеров морского флота и активно принимавшем участие в студенческой самодеятельности. В 1961 году Райкин включил в свой спектакль первую интермедию Жванецкого под названием «Разговор по поводу», а через три года после этого молодой драматург был привлечен к работе над новой программой для театра Райкина. В 1967 году эта программа получила название «Светофор». Именно в этом спектакле впервые прозвучали в исполнении Райкина легендарные миниатюры «Авас», «Дефицит» и «Век техники». В том же году Жванецкий был принят в штат театра сначала в качестве артиста, а затем заведующего литературной частью. Однако их совместное творчество с Райкиным длилось недолго, и в начале 1970-х годов они расстались. Михаил Жванецкий вспоминал: «Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал: «Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться». Это был не просто удар, не катастрофа, это была гибель. Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры. Он спокойно прочитал и сказал, подписав: «Ты правильно сделал...». Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы расстались в отношениях враждебных... Позднее я что-то еще писал. Но мне было тяжело появляться даже возле театра. Со временем я понял закономерность смены авторов в театре Райкина. Это был естественный процесс развития художника. Каждый автор в этом театре имеет свой век - золотой, потом серебряный, бронзовый... Мы виделись редко, при встречах были фальшиво дружественны. В этом тоже его сила. Он очень сильный человек».
А вот что говорил о Райкине один из актеров его театра В.Лиховицкий: «На Райкина многие обижались. Я тоже. Он был непростой человек. Никогда не кричал, говорил тихо. Но мог так обидеть! Но все это не было капризом или самодурством: с точки зрения искусства Райкин был прав. А многие острые углы в труппе сглаживала жена Райкина, Рома. После ее болезни стало труднее переживать какие-то размолвки».
О характере своего отца рассказывал Константин Райкин: «Помню, я поступил на первый курс, начались разные студенческие вечерухи, дело понятное, выпивка - а он этого терпеть не мог. Я один раз пришел немного выпивши, другой, а на третий он заходит ко мне в комнату: «Костя, а почему ты пьяный?» - этим своим страшным тихим голосом. И все. Прошибло».
В 1968 году Аркадию Райкину было присвоено звание народного артиста СССР. Это случилось после 33 лет беспрерывной работы на сцене. А в 1970 году с артистом случилось несчастье. Об этом было написано в рассказе Л.Сидоровского: «Отлично помню все премьеры театра Аркадия Райкина, но, пожалуй, особенно запал в душу спектакль «Плюс-минус», который был впервые показан на невских берегах весной 1970-го. В ту весну, как известно, пышно отмечалось столетие со дня рождения Ленина, и Райкин, отталкиваясь от этой даты, решил сотворить действо особой остроты, особого накала. Казалось бы, Ленин и Райкин - ну какая между ними связь? Да еще в эпоху, так сказать, «глухого застоя»? Но связь обнаружилась. Артист стремительно выбегал на сцену и с ходу начинал монолог: «Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе...». В зале - звенящая тишина, зрители несколько ошарашены таким вступлением. А артист после секундной паузы добавляет: «Владимир Ильич Ленин. «Философские тетради»... Этот монолог по просьбе артиста-сатирика сочинил другой сатирик, писатель Леонид Лиходеев, причем он нашел у Ленина еще несколько таких же, никому в зале не известных цитат, которые тогда, в семидесятом, ревностным охранителям «системы» казались прямо-таки «контрреволюцией»... Спектакль зрители принимали восторженно - и в Питере, и потом в Москве. Но осенью как-то заявился в столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не понравилось, что говорит со сцены Райкин и как на это реагирует народ. Разгневавшись, вмиг накатал в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в театр распоряжение: «Первый ряд не продавать!» И каждый вечер стала располагаться на тех стульях комиссия... Аркадий Исаакович позже мне рассказывал: «Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые... Все пишут, пишут... Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?..» А через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по столу кулаками и советовал Райкину «поменять профессию»... Последовал очередной инфаркт, после которого Райкин стал белым как лунь... Выйдя из больницы, Аркадий Райкин узнал, что и Москва, и Ленинград для его коллектива закрыты. Местом их длительных гастролей определили Петрозаводск. Только к осени 1971 года позволили артисту возвратиться из ссылки в родной город - может, потому, что приближалось его 60-летие. Помню, пришел тогда, в октябре 71-го, в знакомую квартиру на Кировском проспекте и сразу почувствовал - беда! В глазах Аркадия Исааковича была какая-то беспредельная тоска, даже - слезы... И поведал он мне о том, что в последнее время вдруг стал получать из зрительного зала разные мерзкие записки - про какие-то бриллианты, которые он якобы переправляет в Израиль. И про всякое другое, подобное же. И показал мне некоторые из этих грязных посланий (ну, например, «Жид Райкин, убирайся из русского Питера!»), словно бы составленные одной рукой. Да, складывалось ощущение, что кто-то, невидимый и могущественный (не знаю уж, в Смольном или в местном отделении КГБ?), командует этими авторами, водит их перьями... В общем, 60-летие отметили скромно...»
А вот как вспоминал о своих неприятностях тех лет сам Аркадий Райкин: «Была запущена такая сплетня: будто я отправил в Израиль гроб с останками матери и вложил туда золотые вещи! Впервые я узнал это от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика - лектора из райкома партии - кто-то спросил: «А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери?». И лектор, многозначительно помолчав, ответил: «К сожалению, правда». Жена тут же позвонила в райком партии, узнала фамилию лектора и потребовала, чтобы тот публично извинился перед аудиторией за злостную дезинформацию, в противном случае она от моего имени будет жаловаться в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС - председателем его тогда был А.Я.Пельше. Ее требование обещали выполнить и через несколько дней сообщили по телефону, что лектор был снова на этом предприятии и извинился по радиотрансляции. Якобы этот лектор отстранен от работы. Хочется верить, что так оно и было на самом деле. Но на этом, к сожалению, не кончилось. Я в очередной раз слег в больницу. Театр уехал без меня на гастроли. И вот удивительно, всюду, куда бы наши артисты ни приезжали, к ним обращались с одним и тем же вопросом:
- Ну, что же шеф-то ваш так оплошал? Отправил в Израиль...
Словом, всюду - в Москве, Ворошиловограде - одна и та же версия. Считали, что я не участвую в гастролях отнюдь не из-за болезни. Что чуть ли не в тюрьме...
Выйдя из больницы, я пошел в ЦК, к В.Ф.Шауро.
- Давайте сыграем в открытую, - предложил я. - Вы будете говорить все, что знаете обо мне, а я о вас. Мы оба занимаемся пропагандой, но не знаю, у кого это лучше получается. Вы упорно не замечаете и не хотите замечать то, что видят все. Как растет бюрократический аппарат, как берут взятки, расцветает коррупция... Я взял на себя смелость говорить об этом. В ответ звучат выстрелы. Откуда пошла сплетня? Почему она получила такое распространение, что звучит даже на партийных собраниях?
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь, и перевел разговор на другую тему. Но самое смешное - это помогло. Как возникла легенда, так она и умерла...».
И еще один отрывок из интервью - на этот раз Константина Райкина: «Диссидентской семьей мы вовсе не были, это легенды. Папа многое понимал, он заболевал, когда сталкивался с очередной идеологической мерзостью, но он был сыном своего строя. Жить по принципу «на службе верю, дома нет» он не умел. В этом смысле семья у нас была довольно жестко закрученная: когда я пошел в первый класс, родители мне очень серьезно объяснили, что хорошо учиться - это сейчас самое большое, чем я могу помочь своей родине. И в этом не было никакого воспитательного обмана, никакого цинизма».
После конфликта 1971 года через пару лет отношение официальных властей к Райкину несколько изменилось, причем в лучшую сторону. В 1974 году на ЦТ начались съемки сразу двух фильмов с участием Аркадия Райкина: «Люди и манекены» и «Аркадий Райкин».
На рубеже 1980-х годов артиста отметили двумя высшими правительственными наградами: в 1980 году ему была присуждена Ленинская премия, а в 1981 году он стал Героем Социалистического Труда. Однако в родном Ленинграде ему было неуютно. Особенно раздражали артиста нападки со стороны обкома, во главе которого тогда находился Г.Романов. Об их напряженных отношениях говорит хотя бы такой факт. Получать Звезду Героя Соцтруда Райкин должен был именно из рук Романова. В назначенный час артист явился в обком, однако Романов тайком покинул здание через другой выход. Прождав в приемной более часа, Райкин так и ушел из обкома ни с чем. Награду ему затем вручали другие люди. Чтобы не испытывать больше судьбу, Райкин в конце жизни решил сменить место своего жительства. Екатерина Райкина вспоминала: «Безответственно говорить, что у Райкина была счастливая, безоблачная жизнь. Так считают те, кто не знает, каких нервов стоил ему выпуск каждой программы! Ему же открыто угрожали на очень высоком уровне. А сколько пускали всевозможных сплетен, чтобы снизить его невероятный авторитет у народа!... Большинство ленинградских начальников боялись его и мешали, как могли, заставляли выбрасывать целые монологи. Как-то журналист «Ленинградской правды» посмел написать, что «Райкин всегда актуален». Тут же приехал в редакцию Захаров, зам. первого секретаря Ленинградского обкома, и потребовал, чтобы в редакции забыли фамилию Райкина, поскольку он «нанес ущерб идеологической работе в Ленинграде и его надо гнать отсюда»… Очень показательна история переезда папы в Москву. Еще со времен войны у него сложились добрые отношения с Брежневым, но он всегда чувствовал дистанцию и не пытался напомнить о себе. В начале 60-х годов, когда Брежнев был еще председателем Президиума Верховного Совета, они встретились на приеме после концерта.
- Ну, как ты живешь? — поинтересовался Брежнев.
- Хорошо.
- Как же хорошо? Ты ведь до сих пор живешь в гостинице. Тебе нужна квартира в Москве?
- Было бы неплохо…
Прошло 5 лет, они снова встретились, вспоминали войну, а напоследок Брежнев сказал, что распоряжение о квартире уже дано. Но опять все замерло. И тут добрый человек из Моссовета намекнул отцу, что надо поговорить с ленинградским начальством. Папа позвонил тогдашнему первому секретарю обкома Толстикову, сказал, что необходимо его «добро», и добавил, что речь идет только о квартире, а театр остается в Ленинграде.
- Я понимаю, театр вам недорог, вы у нас не бывали, впрочем, как и в других театрах тоже.
- И почему меня так не любит интеллигенция?
- А вы издайте приказ, чтобы вас с 1 мая начали любить.
Прощаясь, отец обронил:
- Мне жаль, что у вас разное мнение с генсеком.
- А что, есть такое мнение? — удивился тот и тут же добавил: — А вы думаете, Толстиков дурак? Я вам и в Ленинграде оставлю квартиру.
Родители получили квартиру в Москве, перевезли туда все вещи. В Ленинграде не были больше года, потом позвонили, чтобы заказать номер в гостинице, а им сообщили, что их бывшее жилье действительно не тронуто. Первое время жили в пустой квартире, обедали на подоконнике. Но Толстиков так это дело не оставил. Приехал в Ленинград Косыгин, пошел на спектакль в БДТ, и Толстиков ему стал петь: «А Райкин-то наш каков! Мало того что в Москве, он и в Ленинграде имеет квартиру…»… Потом Толстикова назначили послом в Китае, а его место занял Григорий Романов. Тот вообще никогда не хотел видеть Райкина. Папа много раз пытался пробиться к нему — напрасно…».
Все эти неприятности тяжким бременем отражались на всех членах семьи. Екатерина Райкина рассказывала о своей маме: «С ее обостренным чувством справедливости, все принимала очень близко к сердцу: загоралась как спичка от любой подлости, часто кого-то выручала, все время звонила и добивалась правды. Давала за Райкина интервью, писала статьи, протаскивала пьесы. Конечно же, именем папы. Все его инфаркты, болезни, проблемы она переживала как свои. Выдержать такое напряжение очень трудно. В 75-м у Ромы в доме ее подруги Светланы Собиновой случился инсульт. Спас ее известный врач Владимир Львович Кассиль, сын писателя Кассиля. В Боткинской больнице он собрал консилиум известных медиков. Профессор вызвал отца в кабинет и спросил: «Аркадий Исаакович, когда у вас намечены гастроли в Польше? Девятого? Поезжайте, здесь вы не нужны, а там вас ждут зрители». С мамой остались Владимир Коваль, мой третий муж, Костя и сын Алеша. Папа взял меня с собой, чтобы я играла мамин репертуар под ее фамилией. Уже в поезде глотая слезы, я начала учить ее роли. На нервной почве у меня пропал голос, а у папы от переживаний за Рому вдруг началось воспаление легких. Но буквально за день до спектакля врачи поставили нас на ноги массированной терапией. Папа не отходил от телефона, справлялся о Ромином состоянии и плакал, как только клал трубку».
В 1981 году театру Райкина было разрешено переехать в Москву. По решению Моссовета театру было выделено помещение кинотеатра «Таджикистан» в Марьиной Роще. Вскоре свет увидели и первые спектакли, теперь уже московского театра Райкина: «Лица» и «Мир дому твоему». Несмотря на то, что Райкину в те годы было уже более 70 лет, он превосходно держался сцене, но его силы истощались, он часто и подолгу болел. Иногда на сцене сдавала память, утрачивалась легкость движений, но всегда сохранялась атмосфера полного единения с залом, на протяжении полувека сопутствовавшая каждому выходу на сцену этого великого артиста.
Незадолго до смерти Райкин поехал в турне по Америке. Говорил на сцене он уже тихо, но все равно это был тот самый, всеми любимый Райкин, которого все русскоязычные американцы прекрасно знали. И где бы Райкин ни выступал, везде, лишь только он появлялся на сцене, зрители в зале вставали и… начинали плакать. Они понимали, что больше живым этого великого артиста они уже не увидят. Екатерина Райкина рассказывала: «В конце ноября 1987 года папа, я и Костя приехали из Америки, где у папы прошло 24 концерта. Вернулись счастливые! Было невероятно трогательно — зрители приносили папе на подпись программки и билеты с его старых спектаклей. Представляете, люди уезжали из Союза навсегда и брали с собой на память программки Райкина! К сожалению, у папы тогда правая рука уже почти не работала, поэтому мы запирались с ним в гримерке, и я расписывалась за него. Пусть люди на меня за это не обижаются, я хотела как лучше. Вернувшись, он сыграл еще 14 спектаклей «Мир дому твоему» (последний был 300-м по счету), а после этого попал в больницу. Совершенно случайно. Раз в десять дней ему надо было принимать лекарство, выводящее воду из организма, а он забыл, что уже выпил его, и назавтра принял снова, тем самым очень ослабив сердце. Приехала «скорая» и тут же забрала его в больницу. Оттуда он уже не вышел… Где-то 15 декабря я была у него в больнице, и мы даже гуляли с ним по парку. Он шел молча, а я рассказывала ему о семейных новостях, о том, что темы, которые он раньше поднимал на своих спектаклях и которые тогда были опасными, сейчас открыто обсуждаются в газетах. Помню, вернувшись в палату, он сказал мне: «Для меня очень важно подумать о том, с чем я завтра выйду на сцену. Надо решить, о чем говорить зрителю, когда все позволено». Понимаете, он думал о будущем, он не понимал, что его дни были сочтены. Когда Котенька (Константин Райкин) пришел в больницу на следующий день, врач сказал, что папу только что увезли в реанимацию. Костя спросил: «Может, он что-то просил передать?» «Аркадий Исаакович просил передать, чтобы вы берегли свое здоровье…» — сказал потом доктор. Сколько я просила, умоляла врачей пустить меня к папе, чтобы посидеть с ним рядом, поухаживать, — тщетно, «не положено!». Да нигде в мире такого нет! Они же знали, что он умирает, почему нельзя было пустить дочь?!...Самое ужасное, что я не простилась с папой. Я не могла оставить маму одну. Она была после инсульта, уже 15 лет не говорила, очень тяжело болела, и мы решили не рассказывать ей о случившемся. Я, как клоун, отвлекала ее, шутила, что-то рассказывала, но, мне кажется, мама все равно чувствовала неладное, часто начинала плакать… Сказали мы обо всем ей только через несколько дней после похорон. Я попросила сделать это друзей родителей — Владимира Львовича Кассиля и его жену Верочку, они оба врачи. Владимир спас маму в 1975 году, когда у нее случился страшный инсульт, и подарил еще 15 лет жизни. После смерти папы она прожила два года…».
Аркадий Райкин скончался 20 декабря 1987 года на 77-м году жизни и был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Вспоминал Л.Сидоровский: «Проходит день, другой, третий - ни газеты, ни радио, ни телевидение об этом ни слова... Потому что ждут «высшего некролога», подписанного «партией и правительством», а лезть в пекло поперек батьки никому не положено. Между тем «партия и правительство», которые всегда боялись Райкина, продолжали бояться его даже и теперь, когда он был мертв: вероятно, все не могли решить, как бы похоронить его «потише, поскромнее»... И тогда я уговорил нового редактора питерской «Смены» плюнуть на эту дурацкую традицию, нарушить «табель о рангах» - так наша газета первой в стране сказала своему читателю, что великий артист скончался... Еще в том печальном эссе писал я о том, что необходимо присвоить имя Аркадия Райкина Ленинградскому театру эстрады, что было бы очень правильно поименовать в его честь у нас какую-нибудь уютную улочку. Но к моим предложениям, естественно, не прислушались»...
С 1987 года Государственный театр миниатюр в Москве стал театром «Сатирикон», а в 1991 году решением правительства Москвы театру было присвоено имя Аркадия Райкина. Вся советская эстрада разговорного жанра ориентировалась на Аркадия Райкина. Райкин - это почти полувековая история сатирического и юмористического разговорного жанра на советской эстраде. По мнению Геннадия Хазанова: «Аркадий Райкин - это не просто конкретный человек, это понятие, символ, это, если хотите, явление… Мне довелось видеть не так уж много артистов этого же жанра, что и Райкин. Таких артистов вообще очень мало в мире. Но, кроме того, я честно скажу, что не видел и не знаю ни одного артиста, который по мощи, по силе дарования и обаяния, по совершенно магнетическому воздействию на зал мог бы приблизиться к Райкину хоть на какое-нибудь расстояние. Пускай это не покажется громко сказано, честно говоря, нам всем так же далеко до него, как до ближайшей планеты Солнечной системы».
Об Аркадии Райкине был снят документальный фильм «Народный артист Аркадий Райкин».
Текст подготовила Татьяна Халина
Использованные материалы:
1. Аркадий Райкин в воспоминаниях современников / Сост. Е.Райкина; Международный фонд им. Аркадия Райкина [Текст] / Сост. Райкина Е., Ред. Михайлова Л. - М. АСТ, 1997. 2. Бейлин, А. М. Аркадий Райкин/ А. М. Бейлин.- М.Искусство, 1965. 3. Райкин, А. Без грима/ А. Райкин.-М. Вагриус, 2006. 4. Уварова, Е. Д. Аркадий Райкин/ Е. Д. Уварова.- М.Искусство, 1986. 5. Е. Райкина «Не сумела проститься с отцом» интервью «Аргументы и факты» авт. Татьяна Богданова 6. Аркадий Райкин: О себе. О нём. М. ПРОЗАиК, 2011. 7. Материалы сайта www.mishpoha.org
24 октября в 1911 году родился Аркадий Исаакович РАЙКИН.
С приближением немцев к Риге (шла Первая мировая война) семья Райкиных, когда Аркаше было 5 лет, переехала в Рыбинск. Много лет спустя артист вновь посетил в Риге дом на Дзирнаву, 16, в котором когда-то жил. (Когда уже в наши дни на здании решили установить мемориальную доску, оказалось, что в воспоминаниях память подвела артиста: он родился в доме на улице Авоту, 4). Хотя дом и стал чужим, но разочарованием та встреча не стала. «Облик той жизни в моем восприятии смутен, – вспоминал Райкин, – при том, что образ ее весьма отчетлив». Детская память не сохранила расположения комнат, их число, находившуюся здесь мебель, но оставила вид из окон на дровяной склад и двор, по которому бегали ученики из расположенной по соседству гимназии. Ослепительным чудом были поездки на трамвае, рождавшие чувство превосходства над пешеходами. Самым же ярким воспоминанием детства осталась Эспланада – парк возле оперного театра, куда его возили в прогулочной коляске. Там играл духовой оркестр.
Вся материнская родня была из коренных рижан. Дед артиста владел аптекой, которая примыкала к жилым помещениям, и запах лекарств также был запахом детства. Один из маминых братьев стал журналистом, другой страстным книжником, ее сестра – скульптором, а она сама была акушеркой. Все заботы по дому и воспитанию детей (их было четверо) ложились на ее плечи.
Отец Райкина был воспитан совсем иначе. Дед по отцовской линии был из какого-то белорусского местечка, изъяснялся на невообразимой смеси идиш, русского, белорусского и немецкого языков, строго держался религиозных обрядов. Деспот по натуре, он требовал соблюдения ветхозаветных истин от всех родных. Прожил до 94 лет, пока на чьей-то свадьбе, танцуя, неудачно спрыгнул со стола. Отец Аркадия унаследовал от него суровость, потому дни рождения детей не отмечались, у них не было игрушек, а фотография считалась дорогим удовольствием. В Рижском морском порту он занимал должность лесного бракера, то есть контролировал отгрузку леса, отбирал и закупал образцы лесоматериалов. Слово «пробс», означавшее особо прочные бревна для крепления сводов шахт, также осталось в памяти с детства.
От матери Аркадию достались умение терпеть и прощать, не унижаться, ее музыкальность и эстетическое чувство. А вот склонность к лицедейству досталась Райкину от отца. У того был несомненный импровизаторский дар, так необходимый для работы с клиентами. Даже когда Райкин стал профессиональным артистом, отец мог подсказать и показать сыну правильную постановку номера.
Раз, точно обмолвившись, он ласково назвал сына Котей. Эта неожиданная нежность так взволновала и запомнилась, что когда у Аркадия Райкина родился сын, его так и назвали – Котя, Костя. Сегодня Константин РАЙКИН руководит созданным его отцом театром «Сатирикон».
В Рыбинске Райкин в 6 лет впервые вышел на сцену, а в 10 лет вся семья Райкиных перебралась в Петроград, скоро названный Ленинградом. Город на Неве стал его домом, если не считать последних пяти лет жизни, проведенных в Москве. Еще студентом Райкин начал выступать на эстраде, а первый успех пришел к нему в декабре 1939 года, когда на I Всесоюзном конкурсе эстрады исполнил комические номера в образе Чарли Чаплина и завоевал 2-ю премию (1-й не досталось никому). И сразу же последовало приглашение выступить на концерте по случаю 60-летия товарища СТАЛИНА! Три года спустя уже Райкин пригласил вождя на свой спектакль, но тот с сожалением передал, что очень занят. Это было очень опасное внимание. Режиссер Николай АКИМОВ, ставивший в театре Райкина спектакли, спрашивал друга: «Неужели, Аркадий, мы с тобой такое дерьмо, что нас до сих пор не посадили?»
Почти дружба связывала артиста и с другим генеральным секретарем – Леонидом Ильичом БРЕЖНЕВЫМ. Начало было положено в первый день войны, когда 22 июня 1941 года первый секретарь Днепропетровского горкома партии первым же эшелоном отправил подальше от фронта находившуюся в городе труппу Райкина. Потом артисты и полковник Брежнев встречались в 1943 на Малой земле, а в последние месяцы своей жизни генсек помог театру Райкина обрести свое помещение, что и станет причиной переезда артиста в Москву.
При этом Райкин никогда не прислуживал власти, бичуя со сцены бюрократов, карьеристов, пустобрехов, хамство и невежество, всегда оставаясь лириком в душе. Он не делал громких заявлений, не обличал никого лично, но на его представлениях никогда не было пустых мест, а номенклатура всех уровней тихо ненавидела его и мелочно гадила. Сколько авторов и артистов прошли школу Райкина или были воспитаны на его примере, но все ли из них сумели удержаться на этом уровне? Райкин своей сатирой и добрым юмором защищал человека, тогда как сегодня на эстраде принято потешать зрителя уродливостью персонажей и глупостью произносимых ими фраз.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума